* * *
Из-под ногтя хлынула кровь. Пальцы скользили, а узел все не поддавался. Ему уже казалось, что он взялся за неразрешимую задачу, а потому все больше внушал себе, что нельзя сдаваться, потому что цена слишком высока, выше уж и не бывает.
Лейтенант то и дело смотрел на часы, как на хронометр, будто измерял время. Это заставляло инженера начинать новый раунд борьбы с веревкой. Прошло то ли несколько минут, то ли час - и наконец узел поддался.
- Вот-вот начнет светать, - повторил лейтенант.
Инженер принялся за следующий узел.
- Вот-вот начнет светать, - прошептал он с насмешкой. - Но я к тому времени буду за тридевять земель… - Второй узел тоже поддался, и инженер с облегчением вздохнул: "К рассвету я буду за тридевять земель…"
Ноги его стали свободны, но ничего не чувствовали. Однако он не отчаивался: сейчас разотрет их, кровь побежит по жилам, и тогда он отправится в путь.
* * *
Они заложили динамит в предохранительное устройство и спрятались в лесу. Там они накрылись брезентом и попытались уснуть, но воспаленный мозг никак не мог успокоиться.
- Представьте себе, он так же подергивал уголками рта, - вдруг нарушил напряженную тишину Зурко.
- Кто? - безразличным тоном спросил инженер.
- Тот, который был похож на моего шурина, - ответил Зурко.
- Опять вы об этом! - нахмурился инженер. Он уже не скрывал раздражения по поводу того, что Зурко все время про это думал.
- Но что делать, если мне это не дает покоя?! - признался Зурко.
- Выбросьте это из головы, - уже мягче сказал инженер.
- Ну, это не так просто, как вам кажется.
- Тогда думайте про виадук, - посоветовал ему инженер.
- Про виадук? - удивился Зурко. - Еще немножко - и его не будет.
Инженера будто бросили в ледяную купель.
- Как вы сказали? - пробормотал он.
- Я говорю: еще немножко - и его не будет! - резко бросил Зурко. - Будто его и не было.
- Будто его и не было… - хрипло повторил инженер.
- Не будете же вы из-за этого хныкать?
- Нет, не буду.
- А я знаю таких, - сказал Зурко.
- Каких? - спросил инженер.
- Которые чуть что - сразу раскисают, - буркнул Зурко и зажег окурок.
Они попытались уснуть.
Всюду вокруг стояла тишина, но у инженера будто раковина была прижата к уху. Он слушал море. Он положил правую руку на электрический взрыватель, и в ушах у него зашумело: "На войне все подчиняются приказам…" Это повторялось, как плеск волн: "На войне… на войне… на войне…" Можно было попытаться избавиться от этого: потрепаться с Зурко о бабах, которых иногда надо лупить, или о том, на кого был похож тот убитый. Однако этой темы он боялся еще больше, а потому вернулся взглядом к виадуку. Он был тут с самого начала. Тут бегали дикие козочки, каждый вечер трубили олени, иногда захаживал и медведь - за овцами, что паслись здесь.
Он видел первые котлованы, строительные леса, опалубку, арматуру, бетон. Инженер раздевал виадук глазами как нечто такое, что мы хотим досконально узнать. Бетон превращался в щебень. Инженер мысленно переложил его на дно реки, а из цемента смоделировал невысокую, очень симпатичную известняковую гору, белую, как вываренная кость. Остались только железные прутья, из которых арматурщики плели сети с квадратными ячейками. Они двигались, как пауки. Накануне развода он забрался к ним туда и долго сидел, думая о том, как он мог потерять Бею. Тогда он окончательно понял, что не сможет без нее жить. Придя к такому выводу, он решил покончить жизнь самоубийством и уже падал, как опрокинутый стакан, но в последнюю минуту его крепко ухватили руки Пирко, и он остался жив.
На суде он держался интеллигентно: не повышал голоса, не раскрывал интимных подробностей их жизни, признал, что не уделял ей должного внимания, а потом подал руку элегантному мужчине и сказал: "Желаю счастья!.."
* * *
Он растирал правую ногу. Она ожила, и теперь он принялся за левую.
- Совершенно одеревенела, - прошептал он себе под нос. Руки скользили по ноге, как по хорошо обтесанному, гладкому топорищу.
Лейтенант оторвал взгляд от неба.
- Можно готовиться, - сурово проговорил он.
Дремавший взвод ожил. Солдаты зашевелились, сразу же потянулись за винтовками, раздалось металлическое щелканье затворов.
У инженера свело челюсть, будто он отведал лесного яблока.
- Только спокойно, - прошептал он. - Ничего еще не потеряно.
* * *
Взрыватель холодил. Инженер отдернул руку и посмотрел на Зурко. Тот целился в коня, стоявшего под виадуком. Конь хвостом отгонял мух, роившихся вокруг его засыхающей раны.
- Надо бы его пристрелить, - сказал Зурко.
- Зачем? - спросил инженер.
Вдали задрожал воздух, и это охладило их горячие головы. Они посмотрели в том направлении, но ничего не увидели, так как состав был еще слишком далеко.
Инженер впервые представил, как лопается и трещит бетон, как скрежещет железо, как ломаются человеческие кости - и все это летит в пропасть. Его замутило. На повороте шум паровоза стих.
- У меня не идет из головы, - опять начал Зурко, решив, что у них еще много времени, - как люди могут быть так похожи друг на друга. Такой же взгляд в пустоту, как у шурина…
- Опять вас повело? - раздраженно произнес инженер.
Почувствовав укор, Зурко обиделся:
- А что?
- Да все одно и то же. Треплетесь и треплетесь.
- Я не треплюсь! - выкрикнул Зурко. - Это был вылитый он, и мне было так худо!
- Потом убедитесь, - более миролюбиво заметил инженер.
- Такое сходство, - опять завел свое Зурко.
- Пожалуйста, прекратите этот разговор! - умоляюще проговорил инженер. - Это действует мне на нервы.
Однако Зурко, будто не услышав его, продолжал:
- Он был такой невезучий. Всегда его лупили, а зачем - иной раз никто и не знал. Он прямо притягивал к себе удары! Бывают же такие, которых так и хочется стукнуть. И учитель его как-то отлупил…
Паровоз выехал из-за поворота, и шум его сразу стал громче. Они усилили внимание.
- Наверняка их там дополна напихано, - шепнул Зурко и, помолчав, продолжал свое: - Лез он в каждый хомут, вот на удочку и попался…
- Да не он это был! - крикнул инженер и потом тихо добавил: - Меня от всего этого трясет.
- Это называется: мандраж.
- Я не боюсь, - солгал инженер, но поскольку он не умел врать, то застыл как изваяние.
- Я знаю, что не боитесь, - улыбнулся Зурко. - Нисколечки не боитесь.
На его лице заиграла лукавая усмешка, и вдруг он прыснул:
- По-моему, вас вряд ли зацепит. Вы ведь такой крошечный.
- Зато вы как хорошая башня, правда полуразрушенная, - пробовал отбиваться инженер.
- Вы, однако, шутник, - завершил перепалку Зурко.
Они совершенно отчетливо услышали шум паровоза и как по команде посмотрели на виадук.
- Вот-вот будет внизу, - проговорил Зурко.
Инженер думал о том же самом, и слова Зурко укололи его.
- Послушайте, инженер, почему вы, собственно, здесь, раз вы так ужасно боитесь?
- Как это "почему"? - заикаясь, произнес инженер.
* * *
Он изо всех сил растирал левую ногу, но она по-прежнему оставалась нечувствительной и недвижимой. Неожиданно под коленом он обнаружил рану, и от страшного предчувствия у него захолонуло сердце.
- Ведь там пуля, - шепнул он, и в эту минуту в памяти приоткрылась завеса того, что тогда случилось.
Они побежали в лес, но им нужно было спуститься еще вниз по склону. Тут они и попали под огонь из автоматов. Он отпрыгнул за камень, но было поздно: из ноги потекла кровь, в глазах потемнело…
Теперь он знал, как обстоят его дела. Глядя в небо, белевшее, как свежевыстиранные пеленки, он делал вид, будто спокоен.
"Почему я здесь оказался? - мысленно спросил он себя и начал размышлять: - Из-за Беи? Или, может, из-за Пирко?.."
Один вопрос вызывал за собой другой, и он вновь уплыл по реке воспоминаний о минувших днях. Да, конечно, это случилось из-за Пирко. Он был заодно с партизанами, и, когда за ним пришли, инженер успел предупредить его, а потом об этом кое-кто узнал…