Горелов вскарабкался по броне и нырнул в люк своей передней пушечной башни. Следом забрался и стрелок.
- Доложить о готовности, - раздался приказ командира по танковому переговорному устройству.
- Малая артиллерийская башня № 2 к бою готова! - ответил в свою очередь по ТПУ Николай.
- Старшина, вперед! Вперед!
Взревели двигатели трех пятибашенных, ощерившихся тремя пушками и вдвое большим количеством пулеметов бронированных монстров. Провернулись, взрывая землю зацепами, стальные траки гусениц. Повернулись влево-вправо пушечные и пулеметные башни, отрабатывая секторы наведения.
- Так, началось, - неслышно в общем гуле и грохоте сказал самому себе Горелов. Его охватило нервное возбуждение, гораздо более сильное, чем, когда он впервые сел за рычаги своего первого танка.
Чтобы унять нервическую дрожь в пальцах и остудить голову, Николай Горелов схватил из боеукладки бронебойный снаряд и вогнал его в казенник 45-миллиметровой пушки. Лязгнул, закрывшись автоматически затвор. Вот теперь - порядок! Пусть только сунутся…
Он давно, еще когда совсем еще юным трактористом пахал донецкую степь, представлял свой первый танковый бой. Уже тогда Коля Горелов мечтал стать танкистом. Потом - срочная служба, разумеется в танковых частях, на "старичке" механизированных войск РККА - МС-1. Николай Горелов освоил механиком-водителем "Малый сопровождения", потом легкий пулеметный танк БТ-2, пересел на "пушечный" - БТ-5. Прямо из армии, по комсомольскому набору Горелов поступил на курсы младших командиров. Учеба пытливому донецкому парню нравилась, это отмечали и командиры. И уже скоро одним из первых на курсе Николай Горелов получил два "кубаря" на петлицы - офицерское звание лейтенанта.
Три тяжелых танка подъехали к рубежу атаки. Здесь уже расположился батальон пехоты четыре танка БТ-5 и два бронеавтомобиля БА-10.
Солдаты с интересом и определенным воодушевлением глядели на "сухопутные крейсеры Сталина". Грозный вид "героев" многочисленных парадов вселил уверенность в пехоту.
Чуть притормозив, три тяжелых танка с ходу пошли в атаку.
Лейтенант Горелов не отрывал напряженного взгляда от окуляров прицела, каждую минуту готовый открыть огонь по замаскированному орудию или танку противника. Но на то она и маскировка, чтобы скрывать вражеские силы - ничего лейтенант пока еще не увидел.
Выехав на берег реки, командирский Т-35 остановился. Глухо грохнула 76-миллиметровая пушка главной башни - еще и еще. Головному танку вторили и два других "сухопутных броненосца". Это танкисты били по огневым точкам немцев, засевших в хуторе на том берегу.
Внезапно по башне и правому борту ударило - словно кто-то бросил пригоршню камней. Это били из хутора пулеметы. Эх, сейчас бы тоже - грохнуть осколочно-фугасным, да так, чтобы вражеской пехоты пятки засверкали! Но, во первых - не видать ничего. А во-вторых, для Горелова главные цели - противотанковая артиллерия и танки противника.
Николай как будто бы командовал легким танком БТ-7 или Т-26 и сам частенько решал, по кому и когда в секторе огня стрелять.
И если впереди по ходу движения или в секторе обстрела передней пушечной башни вдруг появлялся вражеский танк, то Горелов должен был подбить его в первую очередь. То же самое - если в поле зрения прицела попадала противотанковая пушка. Огонь по ней до полного уничтожения.
А вот насчет пехоты или пулеметной огневой точки, то тут Горелов уже должен был доложить капитану Корчагину и получить указания от него. Если же командир экипажа по какой-то причине не слышал доклада, то лейтенант Горелов должен был помочь навести на вражескую пехоту своего пулеметчика или пулеметчика-механика старшины Стеценко в башне № 3. Только в крайнем случае разрешалось бить из "сорокапятки" по пехоте осколочно-фугасными снарядами.
По броне ударило - словно молотком по пустой бочке. Противотанковое орудие! Где?! Лейтенант Горелов развернул башню и увидел вспышку орудийного выстрела. Получай! Николай нажал на спуск, "сорокапятка" коротко рявкнула и выплюнула из затвора блестящую дымящуюся гильзу.
И только отправив свой первый снаряд во врага, Николай Горелов осознал вдруг, что война началась.
ГЛАВА 2
Panzer, vorwärts!
Небо на востоке светлело, занималась заря нового дня - судьбоносного для Третьего рейха и для сотен тысяч доблестных немецких солдат. Солнце восходило под аккомпанемент гула и грохота орудийной канонады. С 3.15 утра пятьдесят артиллерийских батарей всех калибров обрушивали на советский берег тонны смертоносного металла и взрывчатки. А с неба слышался гул сотен бомбардировщиков. Для немецких солдат это было сродни увертюре к величественной опере разрушения. Vorwärts nach Osten!
Хотя многие из них, особенно офицеры, пребывали в недоумении: ведь они нападали на союзника, огромную страну, которая успешно и плодотворно сотрудничала с Третьим рейхом в военно-технической области. В Казани немецкие офицеры-танкисты вместе с советскими коллегами получали навыки вождения боевых машин. Там же и испытывались "первенцы Панцерваффе": Grosstraktor и Leichttractor, которые тракторами, по правде сказать, и не были. В этом танковом центре учились такие именитые в будущем офицеры танковых войск Третьего рейха, как Риттер фон Тома, генерал танковых войск, в 1942 году - командующий германским Африканским корпусом. Иозеф Гарпе - генерал-полковник, командующий 4-й танковой армией. Вильгельм Биттрих - обергруппенфюрер, командир 2-го танкового корпуса СС.
Однако приказ есть приказ. Ordnung und disciplinen! И танкисты, как и все остальные солдаты, не задавали вопросов.
Не задавал вопросов и Дитрих Шталльманн, молодой оберлейтенант, командир танковой роты. Был он голубоглаз, пшеничного цвета волосы пострижены под уставный "полубокс", нос орлиный с горбинкой - просто как на плакате пропагандистском. Только портил всю эту агитационную красоту уродливый вертикальный шрам через всю правую половину лица. А достался он молодому лейтенанту от поляков в тридцать девятом году.
Тогда он воевал на трофейном чешском танке "Прага" "LT vz.38". Эта боевая машина была вооружена 37-миллиметровой полуавтоматической пушкой "Шкода" А-7 с длиной ствола в 47,8 калибра и начальной скоростью бронебойного снаряда в 762 метров в секунду. В Вермахте такая пушка получила название KwK 38(t). А все трофейные танки получили обозначение Pz.Kpfw.38(t) Ausf.A и отличались от базовой модели "LT vz.38" лишь установкой немецкой радиостанции. Кроме того, экипаж был увеличен до четырех человек. Дополнительное вооружение состояло из двух пулеметов vz.37 калибра 7,92-миллиметров, тоже чешского производства.
Интересно, что ни один танк "LT vz.38" не успел поступить в части чехословацкой армии до захвата Германией Чехии и Моравии. И теперь все они в полном составе воевали на стороне гитлеровцев.
Пятого сентября, в самом начале операции "Weiss", во время контрудара польских войск под городом Петркув-Трыбунальский танки 7ТР наследников ратной славы Кшетусских и Володыевских из 2-го польского танкового батальона подбили стразу пять танков Pz.I. Трофейным чешским машинам тоже досталось. Хоть они и оставались на ходу, но немецкие танкисты получили множественные ранения. И не только от польских снарядов. Броня чешских танков была хрупкой, а они сами были собраны на стальных каркасах, к которым бронелисты крепились заклепками. В итоге осколки отколовшейся изнутри брони и увесистые обломки крепежа создавали внутри танка своеобразную шрапнель.
Тот бой Дитрих Шталльманн вспоминал с неохотой, хоть и уничтожил один из злосчастных польских танков 7ТР и пару танкеток. Оберлейтенант чуть не лишился глаза, а шрам остался на всю жизнь. Впрочем, как и черная нашивка за тяжелое ранение. И даже Железный крест 1-го класса был не в силах стереть из памяти разлетающиеся перед лицом куски брони…