Бессмертному подвигу советской женщины - воина и патриотки - посвящена эта книга.
Книга "По зову сердца" выдержала несколько изданий у нас и за рубежом. Примером высокой моральной чистоты, беззаветной храбрости стали для читателей героини книги артиллерист Аня Балашова, отважная разведчица Маня, военврач Нилова, партизанка Паша и другие.
Содержание:
ОТ АВТОРА 1
Книга первая - СЛЕПОЙ ПРЫЖОК 1
Книга вторая - ПРЯМОЙ НАВОДКОЙ 34
Книга третья - ЖИЗНЬ НАЧИНАЕТСЯ СНОВА 65
Примечания 82
По зову сердца
ОТ АВТОРА
После Великой Отечественной войны, работая секретарем райкома комсомола, я близко общалась с молодежью. Слушая, наблюдая ее, поняла: для нее может быть интересным пережитое мною. Во мне зрела потребность рассказать о том, что я видела, слышала и испытала. Я стала работать над своими воспоминаниями, стремясь к одному - к правдивости и достоверности.
В своей книге я задумала воссоздать образ нашей воспитанной партией и ленинским комсомолом советской женщины. По зову сердца, откликаясь на призыв Родины, пошла она защищать мир и радость на земле.
Вышедшая в 1951 году первая книга воспоминаний не совсем отвечала этой задаче - в ней, на мой взгляд, было слишком много личного, автобиографического. Она была в основном посвящена событиям Великой Отечественной войны, делам славных артиллеристов. Воспоминания так и назывались "Записки артиллериста".
Минувшие с той поры годы многое изменили в стране. Наша Родина взрослеет. Этот процесс остро ощущается всеми людьми, чувствовала его и я. Глубже осмысливались события. Кроме того, стало известно о важных переменах в жизни героев моих записок. Знакомство с документальным материалом о разведчицах, с которыми я работала, позволило мне подробней рассказать о них.
Все это привело к решению - переработать книгу, полнее рассказать о героях, которые и в годы войны и в годы мирного коммунистического строительства по зову сердца утверждают прекрасную жизнь для всех людей.
Так родилась эта книга.
Славной советской женщине - верной защитнице мира - посвящаю
Книга первая
СЛЕПОЙ ПРЫЖОК
I
- Вот и приехали! - сказал Гриша, резко затормозив блестящую "эмку" у резных ворот бывшего барского сада. В глубине его, в конце тенистой аллеи, белела большая, нарядная дача. Над воротами протянулось алое полотнище с надписью:
"Пионерский лагер миста Львова".
- Гражданочка, платите за проезд! - не снимая рук с руля, Гриша лукаво взглянул на меня.
А мне не хотелось прощаться с мужем, - ведь мы расставались на целую неделю.
- А ну, догони! - крикнула я и, выскочив из машины, кинулась в сад.
- Ах, ты так! - Гриша бросился вслед за мной.
Догнал меня, схватил за плечи, повернул к себе… Потом, взявшись за руки, мы кружились по аллее и хохотали; мы были молоды, и нам было очень весело.
- Фу, устала! Присядем, - сказала я, опускаясь на садовую скамейку.
- Однако бегаешь ты быстро! - Гриша снял военную фуражку и вытер платком вспотевший лоб.
- Не зря же я участвовала в соревнованиях! Это ты только всегда надо мной смеешься. И когда на курсы снайперов пошла, тоже смеялся. Разве тебе не приятно, что у тебя жена - снайпер? Ну скажи, приятно? - допытывалась я.
- Что ж тут хорошего? - Гриша нахмурился. - Винтовка - не женское дело. Женщина должна быть женщиной.
Мы не первый раз спорили с мужем на эту тему, и сейчас, видимо заметив на моем лице знакомое ему упрямое выражение и не желая ссориться, он решил обратить разговор в шутку.
- Эх ты, вояка, - засмеялся он, обнимая меня. - В кого стрелять-то собираешься? Уж не думаешь ли в случае войны идти на фронт?
- А почему бы нет? - с вызовом взглянула я на мужа. - Помнишь фильм "Фронтовые подруги"? Как этим девушкам снайперская сноровка пригодилась.
В предчувствии близкой войны я не раз уже думала о том, что мое место в трудное для Родины время - в рядах бойцов, только на переднем крае. Недаром я была комсомолкой. Недаром героиней моей юности стала Долорес Ибаррури, замечательная женщина-революционерка. Пассионария - пламенная, как звал ее родной народ. Я даже дочери своей дала имя Долорес - в честь испанской коммунистки.
- Ну и фантазерка же ты, Тамара! - снисходительно улыбнулся Гриша, снимая колючки репейника с диагоналевых галифе, муж был большой аккуратист. - Конечно, сосед у нас ненадежный. Фашисты могут начать войну в любой момент. Но в случае чего - собирай вещи и шагом марш домой. На войне тебе делать нечего. И давай больше об этом не говорить, - это прозвучало категорически.
Я помолчала, видя, что спорить бесполезно. Не могла же я знать, что уже через несколько дней мне придется вернуться к этому вопросу.
Да, мы говорили о войне, но не подозревали о том, как она к нам близка.
Три месяца назад, после длительной разлуки, я приехала из Крыма к мужу во Львов. Мой муж, Григорий Васильевич Жернев, служил в армии, был лейтенантом, командиром взвода. В Крыму остались старики родители и маленькая дочка Долорес, Лорочка, как мы ее звали.
Во Львове мне не сиделось без дела, и я стала работать в горкоме комсомола инструктором по пионерской работе.
В городе у нас была квартира, но последнее время мы там встречались лишь по выходным дням: Гриша всю неделю проводил в военных лагерях.
Вот и сегодня муж взял напрокат легковую машину, чтобы отвезти меня в командировку в пионерский лагерь, а теперь ему надо было возвращаться в часть.
- Хорошо здесь, - прервал молчание Гриша, оглядываясь вокруг. - А воздух какой!
Да, утро выдалось чудесное. Прохладные аллеи парка были влажны от росы. Солнце только поднималось из-за леса, и в саду было тихо, лагерь еще спал. Одни птички весело щебетали в листве, да над цветочной клумбой басовито гудели пчелы.
- Ничего, - сказал Гриша, - скоро отпуск. Поедем в Крым, к морю!.. Будем купаться. Лорочку научу плавать. Она ведь уже большая - скоро шесть месяцев!
Я засмеялась. И вдруг…
- Ой-ой!.. Гриша! - схватила я его за руку. У самого моего носа кружилась и жужжала пчела.
- Гриша, Гриша!.. Ну что же ты?
Но муж только хохотал, глядя, как я отбиваюсь от назойливого насекомого.
- Эх ты, - с торжеством произнес он, - а еще снайпер. - И, взглянув на часы, заторопился: - Ну, мне пора!
Провожая мужа к воротам, я сказала:
- Приезжай в следующее воскресенье, у нас будет открытие лагеря.
- Хорошо, приеду.
Проводив глазами удалявшуюся машину, я вернулась в лагерь. На центральной аллее догнала женщину с двумя детьми. В руках у нее был старенький чемодан.
- В лагерь детей привезли? - спросила я.
- Да, - сказала она и принялась разворачивать белый платочек, в котором аккуратно были завернуты путевки.
Пока я просматривала их, женщина рассказывала:
- У меня их пятеро, диточек. Мужа убили хвашисты, когда были здесь, а я осталась з ними. Спасибо, наши прийшлы та вот помогают мени. На той мисяць обещали еще две путевки дать. И уси диты учатся бесплатно, а я роблю на хвабрике…
- Пойдемте, - сказала я и повела их на веранду к пионервожатой.
В это время в помещении звонко проиграл подъем горнист, и из спальных комнат навстречу нам высыпала толпа загорелых ребятишек. Весело толкая друг друга, они сбегали по широкой мраморной лестнице и начинали строиться на зарядку.
В лагере все проснулось, все ожило. Из стоявшей на веранде радиолы раздались знакомые звуки спортивного марша, его перекрывал зычный голос подававшего команду физрука.
Прощаясь с мальчишками, женщина прослезилась:
- Вот до якого счастья наши диты дожилы! А при панской Польше тильки пански диты мали таку жизнь…
И, вытирая слезы, она еще долго смотрела, покачивая головой и улыбаясь.
После завтрака ко мне подошел начальник лагеря.
- Тамара Александровна, пойдемте на просмотр. Проверим, как ребята подготовились к костру…
Заиграл баян, и на специально приготовленную для выступлений деревянную площадку выбежали дети.
- Начнем! - хлопнув в ладоши, скомандовала пионервожатая.
Группа девочек в белых коротеньких пачках с желтыми веночками на голове поплыла по кругу. Они расходились в разные стороны, в такт музыке плавно взмахивали руками, потом встали в кружок и наклонили головы в желтых венках, получилась белая ромашка с желтой серединкой, вокруг нее стала порхать "стрекоза" в зеленовато-бирюзовой пачке с играющими на солнце прозрачными крылышками.
Какими радостными, счастливыми были ясные детские глаза! Дети сами шили себе костюмы с помощью вожатых. Только и разговоров было о выступлении у костра.