- Кто же нам поверит, что мы больные? - с сомнением сказал Коля. - Ведь мы здоровые. Сразу увидят.
Петька засмеялся и даже схватился за живот:
- Ты только посмотри, Владек, на этого хлопца. Оказывается - он здоров! Здоров как бык! - Но тут же оборвал смех. - Посмотрел бы на себя, какой ты тонкий да звонкий. Костями так и гремишь.
- Врать я не привык, нехорошо это…
- Ведь мы обманем не своих, а фашистов, - вразумлял Петька. - Это большая разница. Нам надо завтра разведать, что за осмотр у военного врача.
- Как бы нам самим туда не попасть, - сказал Коля.
- Мы осторожно, не дураки… Ну как, решено?
- Решено! - твердо заявил Владек.
Коля тихо, но тоже твердо вымолвил:
- Решено.
Ребята забрались на нары.
- Эх, если бы на доски что - нибудь постлать! - вздохнул Коля.
- Попроси иди перинку у штубендинста, - пошутил Петька. - А ведь и верно, все бока болят от досок. Эх, у нас в детдоме как хорошо было спать! Одеяло новое, из верблюжьей шерсти, пододеяльник, простынка, мягкая подушка. Чего уж сравнивать! Я последнее время ночевал у деда Андрея, нашего сторожа. У него тоже хорошо было.
- Ничего, потерпим еще немного, а потом нас переведут в большой лагерь. Говорят, там дадут соломенные матрацы и подушки, - хоть чем-то постарался утешить Владек.
Утром Петька и Коля не встали к завтраку. Не вышли они и на поверку. Их вместе с больными и обессилевшими положили на пол. Ребята были такими изнуренными, что о притворстве никто и не подумал.
Эсэсовец всех пересчитал. Когда он ушел, ребят унесли на место. И они, не теряя времени, перебрались на верхние нары и забились в темный угол, под самую крышу барака. Стали наблюдать, что будет дальше.
Закончив уборку, Владек тоже залез к ним.
- А вы здорово придумали спрятаться здесь! - зашептал он. - Никто нас не увидит, а мы видим все.
В барак вошли трое - высокий пожилой эсэсовец в белом халате и двое "зеленых" с носилками. Пришедшие остановились у входа, посовещались. Эсэсовец прочитал строгое наставление и пошел обратно. Один из "зеленых", бросив носилки, предупредительно кинулся открыть дверь.
- Пятки бы еще ему полизал! - тихо засмеялся Петька.
Оба "зеленых" принялись выносить ослабевших, чуть живых пленников, укладывая их на носилки по два человека. Бандиты обращались с ними бесцеремонно, швыряли с нар, пинали.
Когда "зеленые", отдуваясь, вынесли последнюю пару обессилевших, Петька, Коля и Владек крадучись слезли с нар, вышли из барака и быстро завернули за его угол. Осмотрелись. Никого. Сравнительно далеко от ребят маячили постовые вышки, были заметны и фигурки часовых. Но они вряд ли увидят трех мальчуганов.
Ребята одним рывком перебежали к соседнему пятьдесят восьмому бараку и спрятались за мусорный ящик. Обсудили с чего начинать.
- Давайте поищем щель или дырку в стене барака - предложил Петька.
Началось тщательное обследование. Ребята ползали на четвереньках, внимательно осматривая нижние доски Владек увидел отверстие, образованное выпавшим сучком, прильнул к нему:
- Нет, ничего не видать… Там еще доска прибита.
- Надо осмотреть и ту сторону, - предложил Коля.
На другой стороне, вдоль всего барака, была выкопана водоотводная канава, совсем сухая. Ребята легли в нее Так безопаснее.
- Смотрите, - обрадовано зашептал Петька, - вверху три небольших оконца. Высоконько, а попытаться надо…
Ребята сняли с ног грубые, деревянные колодки. Так легче взбираться на плечи, да и бежать, когда заметят…
Владек крепко уперся руками в стену. На его плечи забрался Петька. Выпрямившись во весь рост, Блоха взглянул сначала назад: никого. Он очень волновался. Сердчишко колотилось, как шальное. Петька не трусил, но ведь это не в сад за яблоками лезешь…
Осторожно, сбоку, он заглянул в оконце. В бараке горела яркая электрическая лампочка. Петька шепотом стал сообщать, что он видит небольшую комнату. Стол, покрытый серой простыней. На нем какие-то пузырьки и два шприца. В комнате эсэсовец. "Зеленых" нет. А вот и они входят, ведут совсем голого, худущего человека. Посадили на табуретку. Эсэсовец берет шприц, набирает жидкость из пузырька. Сейчас будет колоть. Вот колет, в спину…
Петька вдруг замолчал.
- Что случилось? - спросил Коля.
- Язык, видно, отнялся, - заметил Владек.
Верно, Блоха как будто онемел: после укола узник конвульсивно дернулся, и голова у него упала на грудь. Смерть… "Зеленые" подхватили мертвеца под мышки и поволокли в другую комнату, налево. Они скоро вернулись и вытянулись перед эсэсовцем, подчеркивая этим, что работа идет хорошо. Эсэсовец сделал кивок направо, и "зеленые" побежали за следующей жертвой.
Эсэсовец не спеша вновь набрал в шприц яду, словно вся эта страшная процедура доставляла ему большое наслаждение. Шприц поднесен к бледной, бескровной спине заключенного. Уверенный укол. Жертва конвульсивно дернулась.
Соскочив на землю, Петька только и мог промолвить:
- Побежали…
В свой барак им удалось вернуться незамеченными. Правда, их увидел штубендинст Стасик, но Владек сказал ему что-то по - польски, и все уладилось. Ребята снова забрались на верхние нары.
- В пузырьках у эсэсовца не лекарство, а яд! С одного укола человек сразу умирает. Это, ребята, совсем не врач, а убийца! - возбужденно частил Петька.
- Я так и знал, что их убивают, - грустно произнес Владек.
Петька замолчал, задумался.
- А если в следующую среду всем, кто будет лежать на нижних нарах, сказать, что их ожидает на осмотре у "военного врача"? Может быть, они спрячутся или бунт поднимут.
Вот бы хорошо - если бунт!..
- Ну, какой тут бунт! Они даже сидеть не могут, а только лежат.
- Верно, где уж тут бунтовать таким заморенным - поддержал Владек. - С ними легко двое "зеленых" справятся. А спрятаться им некуда. Спрятался здесь однажды один русский в канализационном колодце. Двое суток его искали эсэсовцы и все же нашли. Повесили… Так ведь этот парень один прятался, а как же спрячется много человек?
- Да, спрятаться негде, - согласился Петька. - Вот если бы всем сразу броситься на фашистов!
- Перестреляют, - сказал Коля, - вон они как вооружены. А у нас ничего…
- Ничего, - вздохнул Петька, - совсем ничего.
ВОСЬМОЙ БЛОК
Уже миновала бухенвальдская осень. Казалось, целую вечность плыли над буковым лесом и горой Эттерсберг тяжелые тучи, лил дождь, дул холодный ветер. Потом наступила зима. Она в Германии не такая, как в России: и мороз слабее, и снегу меньше. Да и снег-то выпадает позднее, а тает раньше Часто среди зимы белое покрывало вдруг пропадает и тогда все кругом становится серым, грязным, наводящим безысходную тоску. Но все - таки это зима, тепла от нее ждать нельзя Плохо одетым, голодным узникам и такая страшна. Их лица от ветра и холода становятся совсем синими, даже черными.
Петьку Блоху, Колю и Владека из карантинного барака давно уже перевели в большой лагерь, где они пообжились и завели новых друзей.
Их поселили в восьмом блоке - деревянном бараке который был разделен на два флигеля. В каждом флигеле - два больших помещения. Одно служило спальней, здесь громоздилась трехъярусные нары. В другом стояли длинные, сколоченные из грубых досок столы и скамейки. Это - столовая.
В спальне и в столовой каждому узнику было отведено свое место.
Распорядок дня здесь был точно такой же, как в карантинном лагере, да и питание было одинаковое. Лишь не было муштры, ее заменяла тяжелая, изнурительная работа. Трудовой день начинался рано утром и заканчивался поздно вечером.
Детей фашисты не щадили. Колю Науменко и Владека направили работать в строительную команду, а Петьку - в каменоломню.
…Ранним зимним утром ребята стояли на поверке. Было еще темно и очень холодно. Хороводы бесчисленных снежинок кружились над площадью, попадали на ресницы, щекотали озябшее лицо. Ветер ледяными змейками забирался под грязное, несогревающее тряпье арестантской одежды. Застыли ноги в колодках.
Тысячи людей, построенных на площади правильными прямоугольниками колонн, освещены мощными прожекторами. Пленники стоят неподвижно. А снежинки падают и падают на их плечи, на мютцены, образуя белые подушечки. Казалось, спи стоят здесь лишь для того, чтобы снег их засыпал с головой.
У Петьки только одни мозги еще не замерзли. Он дрожал всем телом. Зубы сами по себе отстукивали отчаянную дробь, и он ничего не мог с ними сделать. Пробовал расслабить мышцы лица и чуть - чуть приоткрывал рот. Все бесполезно. Его худенькое, маленькое тело было во власти зимы, ветра, холода.
- Нет, на работу я сегодня не пойду! - решил Петька. - Сбегу в барак, когда тронется колонна.
Он знал, что убежать очень трудно: сзади стояла бдительная охрана из лагершутцев, блоковых, капо. Комендант лагеря им строго - настрого приказал ловить кантовщиков - пленников, уклонявшихся от работы. Число их увеличивалось с каждым днем. Каждое утро, как только раздавалась команда идти на работу, десятки людей со всех ног бросались обратно в лагерь. Беглецов ловили, жестоко избивали. Эсэсовцы устраивали облавы на кантовщиков, забивали их до смерти, вешали. Но кантовка не уменьшалась. Это было не только простое уклонение от работы, но и протест.