Погода заметно испортилась, стало прохладнее, вылезать из-под теплого одеяла не хотелось. Но стоило ей хоть на минуту дать себе послабление и понежиться, сразу же вспоминала о Меррее.
Впрочем, ничего особенного в том не было. Даниэлле приходилось и слышать, и читать о том, что большинство женщин на всю жизнь запоминает свою первую ночь с мужчиной. Она тоже отчетливо помнила все до мельчайших деталей, все оттенки своих необыкновенно волнующих ощущений. Но о самом человеке, посвятившем ее в одно из великих таинств природы, думала с неизменным отвращением. Не могла простить того, как походя тот использовал ее. Даже не стал имитировать продолжение романа... Когда от собственных терзаний становилось невмоготу, Даниэлла сурово себя одергивала: нечего пенять на одного Меррея, в моем возрасте уже нельзя быть такой наивной! Сама виновата! Так ей удавалось взять себя в руки...
Отперев ключом дверь, она с порога услышала голос матери:
– Я на кухне, дорогая! Иди скорей и выпей кофе, пока я закончу резать к ужину салат.
Упоминание о кофе заставило Даниэллу поморщиться. В последнее время она с трудом его переносила, предпочитая чай с лимоном или минералку. Но мать сочла бы это капризом, поэтому ей ничего не оставалось, как пригубить чашечку.
– Я слышала, керамика у тебя шла сегодня нарасхват, – ласково потрепав дочь по плечу, сказала улыбающаяся миссис Гифорд. Загипсованная щиколотка не мешала ей довольно проворно передвигаться между столом и плитой.
– Откуда? Сорока на хвосте принесла?
– Соседка купила. Пивной набор просто прелесть! Форма, цвет глазури.
– Правда? – Даниэлла отпила глоток, радуясь, что кофе без сахара. – Надеюсь, не ради этой новости ты попросила меня приехать?
Миссис Гифорд всплеснула руками.
– Конечно нет!
– Я так и думала, – вяло заметила Даниэлла. – Выкладывай уж, в чем дело.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Уловив во взгляде матери обеспокоенность, она бодро подняла голову и пожала плечами.
– Нормально. Что со мной может быть? Просто немного устала, вот и все.
– Устала? Тебе еще рано говорить об этом. В твоем возрасте я имела двоих детей и притом тоже работала.
Все эти рассуждения были хорошо ей знакомы. Мать действительно отличалась какой-то одержимой неугомонностью, от которой близкие нередко страдали, в том числе и Даниэлла. Отец, правда, давно привык.
– Тебе нужно почаще бывать на людях, развлекаться, получать положительные эмоции не только от работы.
– Я знаю.
– Теоретически, возможно, но этого мало, дорогая.
– Я согласна с тобой. Мне действительно не хватает общения. Чтобы как-то разнообразить свою жизнь, я уже делаю кое-какие шаги.
– Например? – подозрительно спросила миссис Гифорд, обратив внимание на лукавый тон дочери.
– Записалась на курсы итальянского языка и в оперную студию, хотя, должна признать, вокальными способностями вы с папой меня не слишком одарили.
– Вот и поговори с тобой! – рассмеялась миссис Гифорд. – Ты неисправима. А у меня... – Она сделала значительную паузу. – У меня потрясающая новость!
– Да ну? То-то ты так сияешь.
– Еще бы! Мне предложили контракт на оформление старинного дома поместья Хилвуд. Ну, что скажешь?
– Вот как? – изумилась Даниэлла. – Наша местная знать решила подновить свои хоромы?
– Так ты не в курсе?.. После смерти миссис Хилвуд наследники продали большую часть принадлежавших семье угодий лондонской компании «Старт». – Даниэлла от неожиданности потеряла дар речи. – По-моему, сначала они не собирались продавать фамильный дом. Но Чарльзу Меррею – ты, несомненно, слыхала о нем – тот так понравился, что он уговорил владельцев.