А дальше они уже кричали друг на друга обильно приправляя резкие выкрики матерной руганью, а Даша стоя в стороне молча слушала их. Она смотрела на их нездоровые искаженные лица, слушала их отравленные злобой и ненавистью слова и вспоминала, как по рекомендации Петра Николаевича, читала сборник документов по истории гражданской войны в России. Там подлинные исторические документы были также отравлены ненавистью противоборствующих сторон и напитаны человеческой кровью. И ей казалось, что призрак этой войны проявился в этом здании, и она явственно почувствовала ее огненное дыхание.
- Полиция! - визгливо закричала полная дама.
К ней нехотя подошел дежуривший в коридоре судебный пристав.
- Арестовать ее, - властно потребовала дама, указав пальцем на маму Маши.
- Женщины успокойтесь, - вяло потребовал пристав, - соблюдайте порядок в суде, а если хотите ругаться, то пожалуйста выходите на улицу.
- Я начальник департамента социальной политики, - торжествующе высокомерным тоном глядя на равнодушного пристава, представилась дама, - эта террористка в присутствии свидетелей мне угрожала. Немедленно ее задержите, и отправьте в губернское управление полиции, там с ней разберутся.
Пристав, молодой темноволосый парень, пожал плечами:
- Выходите из здания суда первой и сами подайте заявление в полицию, - с вялым равнодушием предложил он, - или вызывайте сюда наряд, а я задерживать по вашим обвинениям никого не имею права. Физически в данный момент вам ничто не угрожает.
- Я сейчас позвоню твоему начальнику и тебя тут же вышвырнут с работы, - доставая из сумки сотовый телефон, побагровела от бессильной злобы и негодования начальник департамента социальной политики.
- Зачем звонить, - безразлично сказал пристав, - он тут в кабинете №317. Идите и докладывайте, только мне это уже по, - тут пристав смачно употребил матерное слово, - я увольняюсь.
Глядя в спину, торопливо уходящему начальнику департамента социальной политике Смерть усмехнулась, подошла к Даше и тронула ее за рукав.
- Даша? - удивленно спросила Смерть, - а ты что тут делаешь?
У Смерти много лиц и сейчас она глазами Ирины смотрела на знакомую ей девушку.
- Ира? - в свою очередь удивилась Даша, - а ты…
- На улице поговорим, - поспешно предложила Ирина, и глядя на то место где негодовала начальник департамента социальной политики, едко заметила:
- Видала как этой сучке страшно стало? Бегом отсюда побежала.
- Ты разве ее знаешь? - тихо спросила Даша.
- Знаю, - отрубила Ирина и повторила, - на улице поговорим.
Они вдвоем пошли по коридору к выходу из здания и тут Дашу снова окликнули:
- Дарья Сергеевна!
Даша обернулась на голос, ней спешила мама Маши.
- Здравствуйте, - приветливо проговорила она, разгладились морщины на ее изможденном лице, и с него смыло гримасу злобного негодования.
- Добрый день, - поздоровалась Даша и вежливо добавила, - спасибо, что Машу ко мне больницу отпустили, я была ей очень рада.
- Дочка только про вас теперь и говорит, - улыбнулась женщина, - а вот тетя Даша сказала, а я как тетя Даша врачом стану. Учиться лучше стала и вообще…
- Я еще не врач, - испытывая неловкость от слов женщины, прервала ее Даша, - я только учусь.
И глядя на ее изможденное лицо, на глубокие круги под глазами, мягко посоветовала:
- Вам надо попить успокаивающие травяные сборы, могу вам на дому поставить капельницу с глюкозой, а если захотите то помогу вам сделать полную очистку организма.
- Полная очистка нужна не мне, - покачала головой женщина.
- А кому? - тревожно спросила Даша, - если это вашей младшей дочери то я…
- Полная очистка нужна стране, - вместо женщины, отрубила Ирина.
Они втроем вышли из здания суда и негромко разговаривали возле ограды. Мимо них не глядя по сторонам, проходили посетители суда и его служащие. У них были обыденные лица, спокойные и как отстраненные от других людей, тут почти не разговаривали друг с другом, каждый как при эпидемии боялся подхватить заразу чужих проблем. И только эти трое стояли вместе, одна из них негромко говорила, две остальных сочувственно слушали:
- Та сука, что убежала, - вполголоса рассказывала Ирина, - это ее папаша просроченные лекарства в больницу поставлял. Его этот снайпер уничтожил. Я когда прочитала в интернете, что его судят, пришла, пусть видит, он не один. А эта сучка когда моя тетя от инфаркта в тюрьме умерла, у меня ее квартиру отобрала. Я же еще несовершеннолетняя, надо мной департамент соцзащиты опеку установил. Через месяц тётя умерла пришла комиссия и говорят: "Квартира не пригодна для проживания" и под предлогом ремонта меня выселили в общагу медучилища. Я как в трансе была, ничего не понимала, а меня бумажки у нотариуса какие-то заставили подписать, потом денег немного дали, говорят на прожитье. Через полгода прихожу, а в тетиной квартире уже чужие люди живут. Говорят, они эту квартиру купили. Я в соцзащиту, меня как раз эта сука приняла и ласково так мурлычет: "Ты свою квартиру, как только в наследство ввелась, по доверенности продала, наш департамент эту сделку согласовал, деньги за нее ты получила, а вот куда ты их дела я не знаю. Да ты не беспокойся, мы тебя как сиротку уже в очередь на жилье поставили". Выхожу, села в парке на скамейку и реву, все мимо идут, всем всё безразлично. Потом уж с Венькой познакомились и с ним за компанию на иглу села.
А дальше они говорили о брошенных детях и о своей стране, детьми и ненужными сиротами которой были. Они говорили и не боялись заразиться чужими проблемами. Они говорили эти три женщины одна из которых была вдовой и матерью воспитывающей двух дочерей, вторая совсем ещё юная - бывшей наркоманкой и грабительницей, а третья такая молодая, вежливая и приятная на вид - убийцей.
Из служебного выхода здания суда вышел адвокат, он хотел незамеченным пройти мимо этих трех женщин, но мама Маши его остановила:
- Сколько полицаи тебе заплатили? - с ненавистью выкрикнула она, глядя в бесстрастное лицо адвоката, и как плюнула ему в лицо:
- Мразь!
И Даша чувствовала, что от этих слов как от попавших в тело пуль, вздрагивал внешне бесстрастный и безразличный Обмани смерть.
Петр Николаевич отрицательно покачал головой. Жест был для Даши: "Не встревай", но Машина мама поняла его по-своему:
- Как тебя тварь, ещё земля носит?! - выкрикнула она.
- Пока ещё держит, но это не долго, - глухо ответил Обмани смерть отвернулся от них и быстро ушёл.
Смерть смотрела ему в неширокую сутулую спину, а потом негромко:
- Даша? - теперь Ира уже вопросительно посмотрела на стоявшую рядом девушку, - А ведь этот адвокат, тебя от уголовки отмазал, так? Помнишь? Мы ещё того наркота свидетеля с ним вместе в дурку отводили. А теперь вспомнила, он и врачей по тому делу защищал.
- Да, это он, - тихо ответила ей, Даша и маме Маши с горечью:
- Вы просто ничего не знаете, а Петр Николаевич сделал всё, что смог.
- А мне Маша, - растерянно сказала женщина, - в интернете на форумах показывала сообщения. Там знающие люди пишут, что он полиции сдал своего друга, потом ему обещал прекратить уголовное дело, взял с него большие деньги, а сам…
Даша промолчала, а потом:
- Извините, но мне пора идти, - решительно заявила она и ушла.
Смерть догнала ее и пошла рядом, сто метров дороги они прошли молча, а потом Даша сказала Смерти:
- Ира, мне нужно побыть одной.
- Нет, Даша, - ответила Смерть, - я с тобой.
Глава восьмая
Все вещи были собраны в большие картонные коробки, мебель уже вывезена из квартиры. В комнатах было пусто и пугающе тихо, как будто жизнь из них ушла вместе с нажитыми за годы нужными вещами и ненужным, но таким привычным барахлом. Обмани смерть сидел на обмотанной скотчем коробке и неторопливо листая, просматривал старый фотоальбом. Дедушки и бабушки, мама и папа еще до свадьбы, такие молодые. А вот и он шести месяцев родом. Потом на фотографиях он взрослел, родители понемногу старели, но были рядом. А вот он в армии, в университете, он с женой ещё до свадьбы, кроха сын такой забавный, потом он и жена понемногу старели, а сын взрослел. Потом сын уехал за океан, жена за ним, а он остался один. Всё круг пройден, жизнь прожита, квартира продана, а он уезжает в никуда. Осталось только сжечь все фотографии, чтобы его память и его жизнь не лапали чужие руки, осталось только уехать, презираемым, оболганным, одиноким. Обмани смерть полил фотографии бензином, безжалостно и быстро сжег их в кухонной раковине, пепел смыл в канализацию. Всё. Как пусто, как одиноко, как будто он сжёг свою душу.
Звонок от входной двери. Даша пришла. Он пошел открывать дверь. Осталось немного пройти по пустым комнатам и отворить дверь, осталось немного сделать в этой жизни, выйти на последний бой, чтобы обмануть смерть, выдернуть из её лап тех людей, что стали ему родней по духу и по стране в которой судьбой им выбран жребий, родится, жить и умереть.
Вошедшая девушка молча прошла за ним в комнату и присела на соседнюю коробку. Она разной бывает эта минута молчания иногда её время целая жизнь, иногда мгновенье полета пули. Поминальная минута прошла, пора к делу и Обмани смерть глухо сказал:
- В этих коробках моя библиотека. Книги возьми себе. Все деньги на карточке, вернется Андрей, отдашь ему. Долю моей жены и сына от продажи квартиры, я им уже перевел.
- Хорошо, - грустно и тихо сказала Даша.
- Через два месяца я вернусь, начну вытаскивать Андрея. Ты Даша пока затаись. Приговор по Кольцову отменят, Андрей вернется. Тогда ты с ним и обсудишь, что делать дальше. Обещаешь?
- Нет, - отрицательно покачала головой Даша.