– Стив встал рядом и, завладев руками спутницы, рванул их вверх, так что той поневоле пришлось выпрямиться и расправить плечи. – А теперь дыши медленно и глубоко, а не прерывисто и часто.
Боль в груди тут же прошла, и Джейн обнаружила, что еще способна шутить.
– Теперь ты не возьмешь меня в команду?
– Мне следовало догадаться, что ты выкладываешься, но ты так хорошо держала темп, до тех пор пока не остановилась...
В голосе Стива слышалось искреннее раскаяние.
– Ты только теперь начал понимать, с какой великой актрисой имеешь дело?
Джейн склонила огненно-рыжую головку ему на плечо, ощущая щекой, как под загорелой кожей перекатываются мускулы. К глубокому ее прискорбию, сердце троеборца билось размеренно и ровно, а ее собственное неистово колотилось, словно пташка о прутья клетки.
– Ты хоть когда-нибудь бываешь самой собой или всегда подыгрываешь партнеру?
Джейн напряглась и попыталась высвободить руки.
– Кто бы говорил!
Горячее дыхание обожгло ей щеку; Стив снова заставил ее выпрямиться.
– Нет, подожди, пока сердцебиение не замедлится. Доверься мне: через минуту ты почувствуешь себя лучше.
– Довериться тебе? Как могу я доверять человеку, который морочит мне голову, который даже хобби свое тщательно скрывает! – парировала Джейн, прибегая к защите слов, поскольку состязание в силе она проиграла.
Железные пальцы сомкнулись на ее запястьях.
– Я Стивен Нортон. Ни за кого другого я себя не выдавал. В отличие от тебя.
– У меня были веские основания.
– Ты хотела избежать шумихи? Так ведь именно за счет рекламной шумихи ты и живешь!
Стив резко выпустил ее руки и, схватив за плечи, развернул лицом к себе. Тело его напряглось, брови угрожающе сошлись: похоже, она не на шутку рассердила своего подопечного – от его застенчивой неуверенности не осталось и следа.
– Репортеры здесь ни при чем, верно, Джейн? – хрипло выкрикнул он. – Я не настолько глуп. Думаешь, я не понимаю, зачем ты едва ли не силой навязалась мне в учителя? Ведь не только ради моего блага! Для тебя я развлечение, не больше, средство отвлечься от проблем... Ты спасаешься бегством, но от чего?
– Это неправда!
– Нет? Нет?
– Нет! – Джейн опустила взгляд, хотя в данный момент говорила чистую правду. Стив значил для нее куда больше!
– Твой искрометный талант слепит взор, так что тени различить невозможно, – тихо проговорил Стив. – Что за тени тебя осаждают, Джейн? От чего или кого ты скрываешься?
Гипнотический взгляд темных глаз лишал ее воли. Джейн казалось, что под ногами у нее разверзлась черная бездна, и однако же она не боялась, зная, что Стив непременно ее удержит, не даст упасть; он надежный, как скала. Должно быть, у него есть право задавать вопросы, и если она ответит, то сама поймет то, что до сих пор оставалось для нее загадкой.
И она рассказала о лавине подарков и писем от неизвестного поклонника, о ее попытках закрыть глаза на тревожные симптомы, что проявлялись все отчетливее в ухаживании Томаса. На этот раз Джейн не пыталась обратить дело в шутку и, подбодренная вниманием Стива, взахлеб поверяла ему свои тревоги и сомнения, лишившие ее способности играть на сцене.
– Всю жизнь я мечтала быть актрисой! – восклицала она. – В этом смысл моей жизни!
– Ты хочешь сказать, что всерьез способна воспринимать только театр, – заметил Стив.
Последний кусочек головоломки под названием «Джейн Лоу» встал на место. Неудивительно, что социальные запреты для нее ничего не значат! Светская бабочка перепархивает с цветка на цветок не потому, что глубокие чувства ей чужды, а потому, что и душой и телом она принадлежит сцене.