- Хорошо-хорошо.
Не мешкая, я открыл ящик с инструментами и взялся за работу. Сюда, в лес, не залетали ни пули, ни снаряды. Прибыл связной из штаба. Унтеру со всеми его людьми приказали немедленно покинуть лес и атаковать противника. Я продолжал работу в одиночестве. Дела шли неважно. Я прокопался всё утро, а починил лишь четыре винтовки. Их тут же забрали солдаты. Тем временем другие подносили и подносили бракованное оружие. Куча винтовок передо мной становилась всё выше.
Приближался полдень. Я проголодался и решил открыть коробку с обедом. В этот момент в лесу показались солдаты. Целый взвод. Громко переговариваясь, они прошли мимо. Один из них, долговязый бородач, немного отстал и остановился передо мной.
- Ты что здесь делаешь?
- А ты не видишь? Обедаю, - ответил я, открывая свою коробку.
- Счастливчик. С собой взял? Эх, вкуснятина! - Он судорожно сглотнул слюну. - А в армии кормёжка - дрянь. В рот не возьмёшь. Пойди повоюй на таких харчах. Закурить есть?
Я достал из кармана пачку галибийских сигарет и протянул бородачу.
- Что-то я раньше таких не видел, - сказал он, - Погоди, это же галибийские!
Я удивлённо посмотрел на бородача.
Тот отступил на шаг.
- Ты… да ты галибиец!
Издав вопль, я вскочил и метнулся в сторону. Я так увлёкся работой, что не заметил, как галибийские войска отступили, и оказался среди габатийцев.
- Стой! - послышалось за спиной. - Стой, стрелять буду!
Ноги сразу обмякли. Я поднял руки и обернулся. Габатийский солдат наставлял на меня винтовку, которую он вытащил из моей кучи.
- Отпусти меня! Я не военный!
Бородатый габатиец покачал головой:
- Нет. Я тебя застрелю.
- З-застрелишь? - Я дрожал от страха, как одинокий лист на ветру, - Но я не хочу умирать! Может, ты меня хотя бы в плен возьмёшь?
- Нам таких кормить нечем. У нас приказ: в плен галибийцев не брать. Всех расстреливать! - Он проверил, заряжена ли винтовка, и снова навёл её на меня.
- Так что молись, парень!
- Не стреляй! Я отдам тебе свой обед! - Я был готов разрыдаться.
Бородач посмотрел на коробку с едой и, подумав секунду, тряхнул головой:
- Нет-нет. У меня командир - редкая сволочь. Если узнает, что я отпустил врага из-за этой симпатичной коробочки… - Габатиец передёрнул плечами. - Он меня расстреляет.
- Меня жена дома ждёт, - умолял я, - Я не хочу умирать!
- Больно не будет. Стрельну как надо, - извиняющимся тоном проговорил бородач, - Точнёхонько в сердце. Я здорово стреляю.
- А ты не врёшь? - Мне пришла в голову идея. Я достал из нагрудного кармана авторучку и положил её на погон. - Ну-ка, как ты стреляешь? В колпачок попадёшь?
- Есть, - Бородач прицелился и, как нечего делать, срезал колпачок.
А я выхватил из сумки гранату и потянул чеку.
- Эй! Ты что делаешь?!
- Уношу ноги! - Я показал ему спину и бросился бежать.
- Чёрт! - услышал я позади ругань бородатого габатийца. - Сволочь, заела! Купил меня, гад!
Как я и ожидал, после первого выстрела винтовку заклинило.
Обернувшись, я бросил гранату и чесанул дальше через лес. Летел как на крыльях, почти не касаясь ногами земли.
Бух-х-х! - послышался глухой разрыв, и бородач умолк. Я мчался вперёд, и меня преследовали угрызения совести. В принципе, он был не такой уж и плохой парень. Может, у него тоже жена и дети. Согласись он взять коробку с домашним обедом - остался бы жив.
Выбравшись из леса, я не обнаружил никого - ни друзей, ни врагов. Долина, насколько хватало глаз, была завалена брошенными броневиками и грузовыми машинами, пустыми зарядными ящиками и другими свидетельствами шедших здесь упорных боёв. Возможно, противники отошли от линии фронта, чтобы перекусить. Обеденный перерыв с прекращением огня.
Я направился к подножию холма, с которого в страшной спешке чуть ли не кубарем спускался утром. Там раздавали обед. Солдаты кучковались вокруг больших котлов с похлёбкой. Я свою коробку с едой подорвал гранатой, так что волей-неволей пришлось присоединиться к ним. Какие бы помои ни предлагали, выбирать всё равно было не из чего. Я пристроился в конец очереди за пайком.
Случайно передо мной оказался коротышка, которого я встретил утром в поезде.
- Эй! Живой?
- Как видите. Только что меня чуть не застрелил габатиец.
И я рассказал ему о том, что пережил в лесу.
- Со мной был похожий случай, - отреагировал коротышка, - Я только записался в армию. Обед. Стою за жратвой, прямо как сейчас. Оглядываюсь - знакомых никого. Думал, я у своих, а оказалось? С габатийцами обедать собрался! Я как понял, что к чему, - чуть с катушек не слетел. Обоссался даже. Стыдно вспомнить!
- И чем дело кончилось?
- Ну, я знал: если побегу - конец. Поэтому забрал свою пайку, как все, проглотил по-быстрому и потихоньку смылся.
После безвкусного обеда офицеры взялись за инструктаж. Как оказалось, у них с президентами фирм много общего - любят речи говорить.
Один, щеголявший полковничьими нашивками, взобравшись на пригорок, пустился разглагольствовать:
- Как все вы знаете, завтра в этом районе ожидаются серьёзные бои. Но как только об этом было объявлено, многие из вас засобирались в отпуск. Стыд и позор! - Полковник побагровел как свёкла, - Что такое война, по-вашему? Вы о своей стране думаете, вообще? Вы не солдаты, а сброд! Только и мечтаете домой смотаться!
Его слова меня уязвили. Этот полковник был ничуть не лучше какого-нибудь урода начальника, орущего на подчинённых за то, что те отказываются работать сверхурочно. Армейские офицеры упали в моих глазах.
- Отпуска никому не будет. Завтра пойдёте в атаку. Хорошо бы вас всех перебили. Ха-ха-ха-ха-ха! - Полковник кипел от ярости, и мне стало казаться, что он слегка свихнулся.
Обеденный перерыв подошёл к концу. Того и гляди могло снова начаться. Я разыскал унтера, который назначил себя мной командовать, и высказал, что о нём думаю:
- Что же вы отошли и ничего мне не сказали? Я попал в окружение и чуть не погиб!
- Ой, извини! Ну что ты так расшумелся! - Унтер улыбнулся и хлопнул меня по плечу, - В порядке компенсации можешь сейчас здесь работать, если хочешь. Здесь безопасно. Гляди, целую кучу бракованных винтовок тебе приготовили.
- Я инструменты потерял.
- Попросим в штабе новые.
- А вы уверены, что я опять не окажусь на передовой?
- Дальше отступать не будем. Не бойся.
Инструменты привезли, и я снова взялся за работу, но за день отремонтировал только шесть винтовок и понял: придётся мне сюда поездить, ой придётся. Война шла уже четыре с лишним месяца, и ей не было конца. Обе страны отказались принять помощь от сверхдержав, а ООН, куда обратились и та и другая, никак не могла решить, чью сторону занять. У этой организации были другие, более неотложные дела. Не будет преувеличением сказать, что на такие мелкие конфликты между соседними карликовыми государствами, как на семейные склоки, попросту не обращали внимания. В любом случае эта война имела все шансы продлиться ещё несколько месяцев.
Пора было собираться домой, и я начал складывать инструменты. И тут снова возник унтер со своей приклеенной улыбочкой.
- Ты вроде как опоздал сегодня, - сказал он, - Так что тебе положено взыскание.
Я испуганно посмотрел на него:
- К-какое взыскание?
- Пойдёшь ночью в караул.
- Что?! Не имеете права! - Я с силой воткнул отвёртку в землю, - Это дело военных!
Унтер сделал жест, будто хотел меня успокоить:
- Да не дёргайся ты! Подумаешь, караул. Ничего страшного. Будешь работать здесь дальше, а потом каждый час надо проверять склад боеприпасов вон за той скалой. Ночью обычно боёв не бывает. И на склад противник покушаться не собирается.
- Откуда это известно?
- У всех габатийцев дефицит витамина А. Почти у всех куриная слепота, - Он кивнул, - А к утру, в два часа, тебя сменят. После этого можешь отсыпаться в штабе.
И не забывай - за ночную смену платят в полуторном размере.
- Мне бы лучше домой. Жена будет беспокоиться.
- Я ей всё по телефону объясню. И потом, ты винтовок-то отремонтировал всего ничего!
Постепенно его тон менялся - теперь он уговаривал меня, как ребёнка. Унтер совсем не походил на японских офицеров, каких я видел в старых фильмах о войне. Вёл себя как-то странно, если учесть, что он начальник, а я подчинённый.
Я решил его проверить:
- А если я откажусь?
- Откажешься? Да неужели? - Он угрожающе понизил голос, хотя улыбался по-прежнему, - Знаешь, мне о тебе всё известно. Тебе фирма приказала поступить в наше распоряжение. Так что я для тебя - всё равно что директор фирмы. Хочешь, чтобы я сообщил, как ты тут работаешь?
- Ясно, - вздохнул я, - Хорошо, я постою в карауле.
- Ха! Стоять не нужно. Просто сиди и занимайся своим делом, - Унтер вдруг расслабился и, снова перейдя на безобидный тон, одарил меня покровительственной улыбкой, - Об ужине для тебя я позабочусь, - С этими словами он удалился, мурлыча что-то себе под нос.
Я встал и потянулся. Стрельба была где-то далеко, солдат в округе заметно поубавилось. Подул лёгкий вечерний ветерок. Солдаты проходили мимо по двое, по трое, непринуждённо болтая. На лицах читалось облегчение: рабочий день кончился. Душой они уже были дома.
Я снова присел возле своих винтовок. Приноровившись, можно было продолжать работу и в сгущавшихся сумерках. Закончив с очередной винтовкой, я направился с ней к скале проверить боеприпасы. До неё было метров триста. Ящики с патронами и снарядами аккуратно сложили в шесть штабелей. Вроде всё в порядке.