Славик вытащил свои голимые и протянул Гоге. Гога ухватил сигарету дрожащими губами. Славик услужливо поднес спичку. Босс затянулся и тут-таки закашлялся.
- А что случилось? - не понял Славик.
- Славик, - обратился к нему Гога, - вот ты человек с биографией, так? Ты двадцать лет в шоу-бизнесе. Ты знаешь этого… как его…
- Гребенщикова, - подсказал Славик.
- Ты организовывал харьковский концерт ю-ту, ты работал с пионерами. Скажи мне, бог есть?
- Есть, - сказал Славик. - Безусловно есть. Но это не имеет никакого значения.
В "Бутерброды" заскочила Вика:
- Привет, пидоры! - крикнула компаньонам, одиноко сидевшим за столиком.
Гога хмыкнул.
- О’кей, - сказал напарнику, - я домой.
- Я все закрою, - пообещал Саныч.
- Ну ясно, - засмеялся Гога и, робко обогнув Вику, вышел на улицу.
- Где пропадала? - спросил Саныч.
- Тебе какое дело, - ответила Вика.
- Где пирсинг? - поинтересовался Саныч.
- Продала, - ответила Вика.
Потом они пили водку, Вика плакала и жаловалась на жизнь, сказала, что разошлась со своей подружкой, что та свалила из страны, навсегда.
- А ты почему осталась? - спросил Саныч.
- А ты? - спросила его в свою очередь Вика.
- Ну, у меня бизнес, - пояснил он. - К тому же я языков не знаю.
- Она тоже не знает, - сказала Вика, - она актриса, у нее язык тела, понимаешь?
- Не совсем, - честно ответил Саныч.
- Слушай, - спросила его Вика, - вот тебе почти тридцать. Почему ты не женился?
- Не знаю, - сказал Саныч, - я бизнесом занимался. У меня три ранения. Плюс сломанная рука.
- Найди себе какого-нибудь гея, - посоветовала Вика.
- Думаешь, поможет? - засомневался Саныч.
- Вряд ли, - сказала Вика.
- Хочешь, поехали к тебе, - предложил он.
- Это что, трахаться?
- Ну, можно не трахаться, - сказал Саныч, - можно просто.
- Просто - нельзя, - авторитетно заявила Вика.
И добавила:
- Все-таки жалко, что ты не гей.
Потом они долго лежали на полу ее комнаты. Воздух был темный и прогретый. Вика считала его пулевые ранения:
- Одна… - считала она, - вторая, третья… Это все? - спросила она слегка разочарованно.
- Все, - оправдываясь, кивнул Саныч.
- Это почти как пирсинг, - сказала она, - только не заживает.
- Все заживает, - ответил он.
- Ну да, - не согласилась Вика, - моя подружка тоже так говорила. А сама уебала в Турцию.
- Это тоже опыт, - рассудительно сказал Саныч.
- Ага, - со злостью ответила Вика, - знаешь, каждый такой опыт - как эти штуки у тебя на теле: всегда видно, сколько раз тебя хотели убить.
С клубом дела складывались совсем плохо. И даже успешно проведенные "Вышиваные рушнычки", во время которых Славика едва не побили пионервожатые за то, что он без стука зашел в гримерку, где переодевались старшеклассницы, ситуации в целом не спасали. Гога вечерами сидел в кабинете и считал на калькуляторе убытки. Саныч впал в депрессию, Вика не звонила и не брала трубку, бабки заканчивались. Саныч курил возле входа и завистливо наблюдал, как "Суперксероксы" начали пристраивать к своему дому пентхаус. Бизнес явно не шел, нужно было возвращаться к "Боксерам за справедливость".
Однажды утром пришел Славик и объявил, что есть хорошие новости.
- Будем делать шоу-программу, - сказал он. - Стриптиза вы не хотите, - обратился он к Гоге, - что ж, пусть будет так. Пусть будет. Я уважаю ваш выбор, Георгий Давидович. Но у меня есть чем вас удивить.
Гога напрягся.
- Я, - сказал Славик небрежно, - договорился-таки с Раисой Соломоновной. Она сначала наотрез отказалась, у нее, знаете, график, да, но я нажал на нее через свои каналы. Она скоро придет, было бы хорошо, чтобы все культурно прошло, ну вы понимаете… - и Славик бросил озабоченный взгляд на Саныча.
- С кем ты договорился? - переспросил его Гога. Саныч засмеялся.
- С Раисой Соломоновной, - с некоторым вызовом повторил Славик.
- Это кто такая? - осторожно переспросил Гога.
- Кто это такая? - высокомерно улыбнулся Славик. - Кто такая Раиса Соломоновна? Георгий Давидович, вы что?
- Ну, ладно, ладно, не грузи, давай рассказывай, - перебил его Гога.
- Что ж, - скорбно вздохнул Славик, - даже не знаю, что сказать. Как же вы клубным бизнесом собрались заниматься и не знали про Раису Соломоновну? Хм… Ну ладно. Ну, вы даете… Раиса Соломоновна - это цыганский муниципальный ансамбль, заслуженная артистка Белоруссии. Да вы слышали о ней! - уверенно выкрикнул Славик и полез за папиросами.
- А у нас она что забыла? - недовольно спросил Гога.
- Я ж говорю, - затянул Славик, - будем делать шоу-программу. По вторникам. В остальные дни она не может, у нее график. Я договорился. Ее знают все, заполним нишу.
- Ты уверен? - без энтузиазма переспросил Гога.
- Ясно, - сказал Славик и сбил пепел на только что разгаданный кроссворд.
- А что она делает, эта твоя артистка? - на всякий случай спросил Гога.
- У нее репертуар, - деловито сообщил Славик. - Полтора часа. Под минусовку. Цыганские романсы, песни из кинофильмов, криминальная тематика.
- А как она поет? - поинтересовался Саныч, - по-белорусски?
- Почему по-белорусски? - обиделся Славик. - Ну, в принципе, не знаю. По-цыгански, наверное, это же цыганский ансамбль.
- Она одна будет, - переспросил Гога, - или с медведями?
Раиса Соломоновна приехала около часу дня, задыхаясь от уличной жары. Ей было лет сорок пять, но она сильно красилась, поэтому можно было ошибиться. Она оказалась худой шатенкой в высоких кожаных ботфортах и какой-то прозрачной комбинации. Сказала, что только с концерта, выступала в детском доме, сказала также, что на всякий случай прихватила афишу, чтобы все было понятно.
На афише большими красными буквами было напечатано: "Харьковська филармония приглашает. Заслуженная артистка Белоруссии Раиса Соломоновна. Свитанкови пэрэгукы". Внизу стояло незаполненное "Час" и "Цена".
- Ну что, - бодро сказала Раиса Соломоновна, - показывайте клуб!
Все пошли в зал.
- Что у нас тут, - спросила артистка, - фастфуд или паб?
- У нас тут клуб для геев, - неуверенно сказал Гога.
- Заебись, - сказала Раиса Соломоновна и пошла на сцену. Славик, как представитель шоу-бизнеса, включил минусовку.
Начала Раиса Соломоновна с криминальной тематики. Она пела громко, обращалась к воображаемой публике и призывно махала руками. Гоге неожиданно это понравилось, он засмеялся и начал подпевать, видно было, что слова знает. Славик напряженно стоял за пультом и боковым зрением пас шефа. Саныч растерянно глядел на все это. После пятой песни Гога зааплодировал и попросил сделать перерыв, подошел к сцене и, подав певице руку, повел к себе в кабинет. Саныч неуверенно зашел за ними.
- Здорово, - сказал Гога Раисе Соломоновне, - просто здорово. Раиса, как вас…
- Соломоновна, - подсказала она.
- Да, - согласился Гога. - А давайте с вами выпьем.
- А что - петь больше не будем? - переспросила артистка.
- Не сегодня, - сказал Гога. - Сегодня давайте выпьем за знакомство.
- Ну ладно, - согласилась Раиса Соломоновна, - только я, с вашего позволения, переоденусь, а то у вас тут такая жара.
- Все что угодно, - весело сказал Гога и, позвонив в бар, заказал две бутылки холодной водки. Раиса Соломоновна сбросила ботфорты и достала из сумки домашние тапки в виде пушистых котиков. Гога поглядел на котиков и открыл первую бутылку. Саныч понял, к чему все идет, и печально отключил телефон. Славика в кабинет не приглашали. Он пришел сам.
Сначала они пили за знакомство. Потом стали петь. Гога предложил вернуться на сцену. Раиса Соломоновна согласилась и, как была, в домашних тапках, полезла на эстраду. За ней полез Гога в ее кожаных ботфортах. В ботфортах и шелковой рубашке от Армани он напоминал разночинца. Славик запустил минусовку. Раиса Соломоновна вернулась к криминальной тематике, Гога подпевал. Ботфорты взблескивали в свете софитов.
Зайдя в туалет, Саныч нашел Славика. Тому было плохо, он поливал себя водой из умывальника и тяжко глотал горячий воздух.
- Хуево? - спросил его Славик.
- Нормально, - прохрипел Славик, - нормально.
- Славик, - сказал Сан Саныч, - я давно хотел тебя спросить, может, это не лучшее место для такого разговора, но все-таки не знаю, будет ли еще возможность… Ты как вообще к геям относишься?
Славик подставил голову под холодную струю, выдохнул и присел под стеночкой. Какое-то мгновенье помолчал.
- Я вам, Сан Саныч, так скажу, - доверчиво заговорил он, сплевывая воду. - Меня вообще от геев не прет. Но, - он поднял вверх указательный палец, - на это есть свои причины.
- Ну, и что за причины? - спросил Саныч; возвращаться в зал не хотелось, и он решил переждать тут.