Моя мама всегда…
– Клеом! Клеом! – Женский голос окликал девочку. – Иди сюда, не приставай к людям!
– Это моя мама, – с важностью сообщила девчушка, – мне нужно идти, до свидания.
Малышка улыбнулась и убежала к маме. Алекс бросил на Ианту быстрый взгляд:
– Не обращай внимания – она всего лишь ребенок.
– Я люблю общество детей, – ответила Ианта, – они правдивые и искренние, всегда говорят то, что думают. Я ненавижу ложь и елейную жалость, а это детям несвойственно. Многие мои знакомые, выражая мне свое сочувствие, убеждали меня в том, что шрам останется навсегда и мне придется изменить мое отношение к жизни. Теперь я думаю, что чужая трагедия возвышает людей в собственных глазах. С тех пор всякая жалость и сочувствие мне отвратительны.
– Я тебя не жалею, – ответил Консидайн, – жалеть можно слабых, а я тебя таковой не считаю.
– Извини, я говорю о своем недавнем прошлом. Когда мне удастся разработать мышцы, боль пройдет окончательно. Я, собственно, и приехала на озера, чтобы скрыться от навязчивого сочувствия.
– Понимаю, мне тоже порой приходилось от всех прятаться, – задумчиво произнес Алекс, как будто в этих словах имелся скрытый смысл, известный только ему одному. Затем он отрывисто произнес: – Я видел, как ты стояла у воды и, кажется, зашла в нее. На этот раз тебя никто не укусил?
– Нет, все прошло как нельзя лучше. Хотя меня трясло как в лихорадке и в какой-то миг потемнело в глазах, так, что я едва устояла на ногах. К счастью, Клеом отвлекла меня.
Алекс строго посмотрел на Ианту:
– Ты все еще бледнее полотна. Если хочешь, поедем со мной пообедаем.
Любой разумный человек ответил бы «нет». Но разве это могло чем-то повредить? Ианта никогда не считала для себя запретным обед с интересным мужчиной, пусть даже с миллиардером. Конечно, лишнее общение с Консидайном не принесет покоя ее душе, однако… И она ответила:
– Это хорошая идея, я согласна.
– Отлично.
– Только мне нужно переодеться.
– Необязательно, ты хорошо одета.
Коричневая рубашка и потертые шорты хоть и шли ей, но были слишком заношенными и продолжали оставаться в гардеробе Ианты только из соображений практичности. Если же судить по домашней обстановке Консидайна, он любит холодное загадочное изящество и женщины ему нравятся одетые так же элегантно, как и он сам, имеющие понятие о стиле и умении подать себя…
– Ианта, – прервал ее мысли Алекс.
Она вздрогнула, удивленная строгостью его тона:
– Что?
– В следующий раз, когда выйдешь на улицу, не забудь надеть шляпу.
Ианта рассмеялась:
– Она просто прелесть, не правда ли?
Алекс подобрал пакет с продуктами и направился к машине. Ианта стряхнула песок с ног, обула сандалии и поспешила за ним. Уже забравшись в салон машины, она вспомнила разговор с продавщицей:
– Я что-то слышала про новый циклон.
Ты знаешь об этом?
Он кивнул, включая зажигание, затем нахмурился:
– А ты разве не в курсе?
– Нет.
– Ты включаешь телевизор? Хотя бы радио слушаешь?
Машина плавно развернулась и выехала на дорогу. Ианта пожала плечами:
– Иногда смотрю, но только не прогноз погоды.
Скоро прогноз погоды станет твоей любимой передачей.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Через десять минут Ианта наслаждалась изысканным интерьером дома Консидайна. Ей вспомнилась назойливая надпись на плакатах в национальных парках: «Не увозите ничего, кроме впечатлений, не оставляйте ничего, кроме частицы вашей души». Именно так Ианта и решила себя вести: позволить себе некоторое время побыть в обществе Алекса, чтобы остались приятные воспоминания, и вернуться к своей жизни, не отягощая себя мечтами о каком-либо сближении с ним, так как прекрасно понимала всю призрачность подобных надежд.
Они обедали на веранде.