* * *
Когда мы прибыли на командный пункт, а он располагался в обветшалом доме, стоявшем в стороне от дороги, Вернер и я хотели втащить корытце в дом, но Йорг снова воспротивился:
- Оставьте! И без того намучились. Другие сделают. На верхнем этаже душевая. Приведите себя в порядок. Не собираетесь же вы пить благородное шампанское в таком замызганном виде!
Мы бросились под струи воды, но даже сквозь их шум до нас доносилось из соседнего помещения какое-то постукивание, словно кто-то ударял отрезком железной трубы по батарее. Потом последовал залп вылетающих из бутылок пробок. Дождались!
Когда мы вошли, из динамика проигрывателя неслось: "Германия, Германия превыше всего…" Человек десять в военной форме, высоко подняв стаканы с вином, горланили во всю мочь. Кто-то подал нам стаканы, кто-то налил шампанского.
"…От Мааса до Мемеля, от Эча до Бельта - Германия, Германия превыше всего, превыше всего в мире!"
- За здоровье всех присутствующих! - предложил с последним звуком песня какой-то лейтенант. Был ли он на самом деле лейтенантом? Ведь и у Вернера, и у меня были такие же знаки различия.
Но ведь это… Провозгласивший здравицу повернулся, и передо мной предстал сам лейтенант Винтерфельд. Собственной персоной. Вот так встреча! Винтерфельд поднял свой бокал и начал тост в нашу честь:
- Я приветствую новых боевых друзей из рядов бундесвера, нашедших к нам дорогу. Камерадов, которые ныне проходят срочную службу. Камерадов, насытившихся по самое горло бестолковщиной и теперь готовых идти к цели, исполненной глубокого смысла. Я приветствую мужественных борцов и соотечественников Вернера Шнайдера и Петера Крайеса от имени членов восточной группы "Вупперталь" Ассоциации национальных солдат!.. Друзья, - продолжал он, - жизнь - это борьба. А наша жизнь - это борьба за окончательную реабилитацию германского солдата, против осквернения немецкой чести, против увековечивания раскола Германии. Друзья, тот, кто отрицает подвиги и страдания старшего поколения, прошедшего через окопы, или тем более презирает это поколение, тот берет на душу грех перед памятью павших, оскверняет человеческое достоинство оставшихся в живых и лишает молодых солдат бундесвера убежденности в их предназначении. А посему - покончим с клеветой на солдата Германии! Мы требуем: "Свободу Рудольфу Гвесу!"
Винтерфельд закончил свою речь. У меня перед глазами плыл туман. Пока остальные пили за наше здоровье, я осторожно огляделся. На стене висел плакат с надписью: "Военный заем поможет нам победить!" На нем был нарисован солдат времен первой мировой войны. Над дверью был прибит щит со словами: "Здесь приветствуют друг друга настоящим немецким приветствием". Висел плакат со свастикой и призывом: "Голосуйте за Гитлера, не ошибетесь!" Справа от меня красовалось объявление Германского народного союза, извещавшее о том, что на устраиваемом вечере выступил Рудель. Рудель? Это имя мне ничего не говорило. В серванте слева была целая выставка орденов и медалей со свастикой, знаки СС.
Чем больше деталей я видел, тем сильнее меня охватывало волнение. Вот так Йорг: все началось с игр на местности, а закончилось приемом у нацистов! Но, быть может, они вовсе не нацисты? Просто безобидный солдатский кружок, который в очередной раз провел свои игры на местности, и теперь его члены дурачатся, произнося длинные тосты? Чудаковатые ребята. Нечего переживать. Я почти убедил себя в незначительности происходящего, но на глаза попалось корытце со склада американской армии. Разве оно могло быть таким тяжелым, если бы в нем были бутылки с шампанским? А что в нем было? Я решительно подошел к Йоргу, дернул его за рукав кителя и процедил ему в самое ухо:
- Пойдем в душевую, надо поговорить.
Йорг с готовностью согласился.
- Нравится тебе здесь? - первым спросил он.
- Как сказать. Слишком много пустой болтовни. Игра на местности - вот это да! Йорг, между нами только - в корытце действительно было шампанское? Только честно.
Йорг улыбнулся:
- Уж если тебя так разжигает любопытство, то нет, не шампанское.
- А что же?
- Двадцать винтовок, десять пистолетов и несколько шашек ВВ. Армия США любезно предоставила их в наше распоряжение на некоторое время.
Меня прошиб пот.
- Что? Предоставила на некоторое время?
- Она, правда, об этом не знает, но получит все в целости и сохранности, - засмеялся Йорг. - Только в несколько измененном виде.
Я был потрясен: вот в какую историю втянул меня Йорг! Кто мне поверит, если придется доказывать, что я ничего не знал? Какой же я идиот!
- Слушай, ты, нацистская свинья! - понесло меня. - Я не хочу участвовать в подобных затеях. Я ухожу!
- Момент! Во-первых, мы не нацисты, - оскалил зубы Йорг, - а социалисты немарксистского толка. Во-вторых, тебя никто не принуждал, ты сам так решил. Обо всем этом ты узнал из книг, которые я тебе предлагал. И они тебе понравились. В-третьих, наконец, ты никуда не уйдешь, ибо участвовал в краже оружия. По крайней мере, суд - если дойти до суда - вынесет, именно такое определение. А ты ведь хочешь продолжить встречи с Петрой, не так ли? Вот подлец! Что же делать?
- Послушай, - с нотками примирения в голосе продолжал Йорг, - если наши акции с оружием представляются тебе архиопасными, я мог бы предложить тебе нечто другое. Но все строго между нами. Так сказать, между соседскими ребятишками. Нам необходим своего рода корреспондент в казарме, который все подмечал бы и время от времени писал донесения. Надеюсь, с бумагой ты научился обращаться?
- Эй! Что это вы застряли в душевой? - раздался голос по ту сторону двери. - Не ласкаете ли друг друга? Знаете, что делают с такими подонками?
Судя по всему, подобные шутки были известны Йоргу давно. Мы вернулись к Винтерфельду и компании.
- С сапером Крайесом, - сказал Йорг, - мы провели короткое секретное совещание. Мне хотелось бы рекомендовать его в качестве нашего корреспондента в казарме вместо выбывшего из строя камерада. Я знаю Крайеса еще по гражданке, а сам он выразил согласие. Он настоящий товарищ, и голова у него не гудит от пустоты.
Винтерфельд кивнул:
- О'кэй, Крайес. Я знаю, что вы вскоре отправитесь на курсы офицеров. Прекрасно. Вырисовывается перспектива, что со временем вы сможете стать моим заместителем. У всех других, причем у каждого по-своему, чего-то не хватает для такой перспективы. Ну а теперь покончим с обращением на "вы". Меня зовут Лутц. Ты - Петер… - Он протянул мне руку. - Но запомни, всюду "ты", кроме казармы, где я для тебя - только лейтенант Винтерфельд.
Пришлось пожать протянутую руку. И тут же блеснули вспышки блица: оказывается, нас фотографировали. Это еще зачем?
* * *
- Подожди-ка, старина!
Йорг остановился, оглянулся.
- Ты уже домой?
- Точно.
- Останься. На кружку пива. У меня к тебе пара вопросов…
Я обязательно должен был получить на них ответ. К счастью, он согласился.
- О'кэй, уговорил. Кружка пива не повредит. Давай выкладывай, что у тебя там?..
Непросто было подобрать слова, ведь я ощущал жгучую потребность спросить Йорга о том, какие пути-дороги привели его к неонацистам. Мы росли рядом друг с другом. Как же я мог просмотреть?
- Видишь ли, Йорг, мы знакомы не первый год. Не так ли?
- Твоя правда, - кивнул он.
- Хочу спросить тебя, как ты оказался в этой солдатской организации? Мне кажется, как старый твой друг я могу позволить себе такой вопрос. Не скрою, мне это интересно.
- Интересно? Хочешь побольше узнать о наших целях, ведь отныне ты пришит к нам крепкой ниткой. Что ж, как говорят, аппетит приходит во время еды.
Я не возражал, потому что почувствовал, что Йорг заводится. А мне только этого и надо было.
- Угадал точно. Меня раздирает любопытство, - подстегнул я его.
- Многого ты не знаешь. Когда это случилось, ты еще ходил в гимназию.
- Разве дело только в том, что наши пути тогда разошлись?