Просидев в полной тишине ещё с полчаса, он понял, что нестерпимо хочет в туалет по-маленькому. Но похоже никто к нему входить не собирался. Руки окончательно занемели, а задница, насиженная на жесткой фанерке, уже болела. С каждой минутой ссать хотелось всё сильнее. Если поджимать ноги, сдерживая нужду, то седалищное место болело вдвойне, однако вставать со стула Сява не решался. Он безнадёжно проскулил в потолок:
— Товарищи! Есть тут кто-нибудь? Мне в туалет надо!
Минут тридцать его просьба оставалась безответной. Тонзилллит не выдержал, подошёл к двери и повернувшись спиной стал дёргать ручку. Дверь была очень прочная, железная с глазком, и как и следовало ожидать — заперта. От нестерпимого желания Сява стал пританцовывать на месте. Наконец дверь распахнулась. Перед ним стояли два прапорщика с лиловыми петлицами. Они без разговоров сопроводили Деркачёва в соседнюю комнату, где оказался унитаз, а рядом на стенке здоровая скоба. Прапора отцепили одну руку, чтобы тот смог управиться с мотнёй, а вторую прицепили к скобе. Затёкшие пальцы едва слушались. Справив нужду, Сява и охнуть не успел, как опять оказался в наручниках в своей прежней комнате. Затем туда вошёл молодой капитан в такой же, как и прапора, лиловой форме. Видать решили, что в офицерском наряде будет сподручней колоть сержанта. Капитан, не говоря ни слова, щелкнул пальцами, и один из прапоров тотчас подбежал к съёжившемуся Тонзиллиту. Почему-то Сяве казалось, что его сейчас начнут бить, однако прапор просто снял наручники. Второй прапор поставил на стол настольную лампу, а рядом положил несколько листов бумаги. Капитан опять щелкнул пальцами, и прапора удалились громко громыхнув запираемой дверью.
— Ваша цель в метро?
— Ну что ж вы за душманы такие! Ну ведь сто раз уже всё объяснил — комары и домой ехать… — Деркачёв измучено смотрел офицеру в лицо. Капитан подвинул к Сяве бумагу и ручку:
— Пишите. Только по порядку.
Тонзиллит склонился над столом, поборол мурашки в затёкших руках и каллиграфическим почерком вывел на листке: «Phylum Arthropoda, class Insecta, order Diptera, suborder Eudiptera, familia Culicidae, genus Aedes, specimen Moskito Aedes aegypti, в старой терминологии Mosquito egyptianum».
— На каком это языке?
— На латыни.
— Ты что, римлянин? У нас таких переводчиков нет, давай на русском!
— Комар это египетский!
— Где?
— В метро!!! — тупость комитетчика стала действовать Сяве на нервы.
— А в чемодане у тебя что?
— Не знаю. Похоже что-то из местных кулекс.
— Что?!
— Ну, диптЕра такая! Так все мухообразные называются. Комары — это ведь и анатомически, и эволюционно всего лишь узкоспециализированные мухи. «Ди» это «два» по-латыни, а «птера» значит…
— Я тебе сейчс вставлю и два пера, и триппера! Так вставлю в одно место, что мало не покажется! Ты что нас тут за дураков держишь? Комары у него мухи! Ты мне зубы не заговаривай — изъясняйся по существу! — теперь уже не выдержал комитетчик.
Сява опять вывел: «Diptera, genus Culex, vector filariasis. В военном отношении малозначим. В тропиках известен как переносчик элефантиаза и немногих вирусных энцефалитов, нескольких зоонозных энцефаломиелитов, а также антропозоонозного трансмиссивного энцефалита Санта-Луиса. Наиболее важен филляриаз, перенос личиночной формы филлярий. Однако, как потенциальный боевой агент считается бесперспективным».
— Ага! А вот насчёт агентуры попрошу подробней, — кэгэбист вперил свой палец в слово «агент» и насторожился, как спаниэль перед куропаткой.
— Слоновья болезнь.
— У слонов? — комитетчик всё также немигая смотрел на Сяву.
— Нет, у людей.
— В метро?
— Нет, в тропиках, — Тонзиллит уже отвечал без эмоций, за этот сумашедший день он окончательно вымотал остатки своих душевных сил.