Двести парней по команде скинули всю одежду, включая трусы, построились в рядок и зашагали нагишом по длинному коридору с бесчисленными кабинетами. Начали с роста-веса, а заканчивали психиатром. Где-то в середине был офтальмолог. А перед ним хирург. У хирурга сидела молодая медсестра, понятно женского полу, что всех ужасно смущало, потому как хирург заставлял раздвигать ягодицы и приседать, а потом тыкал каждого пальцем в паховое кольцо, что у основания члена, а затем щупал мошонку. Ясное дело — проверял грыжи и варикоз, но медсестра неприкрыто косилась на всё это, видимо проводя свой собственный сравнительный анализ болтающихся мужских достоинств. У грузина, шедшим перед Филом, зарделись щеки и началась непроизвольная эрекция. Видать бром не помог. Хирург в чине капитана неодобрительно гаркнул:
— Что, ещё один с мокрой головой?!
— Ныкак нэт. Сухая, совсэм бэз гонореи!
— Да анекдот это. У одного вот так же член встал, то его попросили выйти в туалет и смочить головку холодной водой — так тот дурак волосы на голове намочил!
— А можно и мнэ в туалэт, а то она смотрит.
— Ну иди, иди.
Медсестра захихикала, грузин пулей вылетел в коридор, а Фил обреченно вздохнул и как все шагнул на экзекуцию публичного эксгибиционизма. Но это не самое страшное, ведь за хирургом шёл глазник.
Стараясь выглядеть как можно более спокойным, Фил уверенно, даже слишком, до боли в босых пятках, зашлёпал в тёмный кабинет офтальмолога. Приказано белой лопаточкой закрыть один глаз и прочитать буквы. Это ерунда, всё в порядке, острота зрения сто процентов. Затем злополучные таблицы и сразу вылетает красно-зелёная, то что Фил не видит. Доктор-майор номера страниц не прячет, уже легче — треугольник и круг, девяносто шесть, треугольник и квадрат (эти синие с зелёным, это видно), затем «слепая» цифра пять. Всё. Подойдите сюда, сейчас посмотрим ваше глазное дно. Ха-ха, это уже не старшно, дальтонизм так не определить. Жалобы? Нет! Свободны.
Фил вышел из кабинета и заметил, что у него слегка дрожат руки. Постоял, глубоко подышал, успокоился. За дальнейшее можно не волноваться. Кровь, моча и психиатр. Не зря предупреждали, чтоб терпели по маленькому, ссать в банку приходилось при прапорщике, который следил, чтоб не сдавали мочу за других. У психиатров сидели дольше всего — их было несколько, и перед каждым лежал психологический профиль, общитанный компьютером результат психологического теста. Психиатры задавали вопросы, правда уже не такие дурацкие, как в тесте. Казалось, что они как бы сверяют человека со своими бумагами. Наконец и это позади, одевайтесь и на выход, а завтра последний экзамен.
На последнем экзамене, сочинении, Фил схватил четвёрку, но по сумме набранных балов он уже железно проходил по конкурсу. Как Феликс и предполагал, одна из его «козырных» тем оказалась в предложенном задании. Так и осталось загадкой, почему же, несмотря на все вызубренные запятые, его «недооценили», хотя эта проблема уже не волновала. После экзамена разрешили выход в город, короткое увольнение на полдня. Зачитка списков поступивших намечена только на завтра. Завтра же и собеседование — некая непонятная грозная процедура перед официальным зачислением. А сегодня… Сегодня надо погулять, а для этого найти, кто из знакомых гарантированно поступил и может составить компанию для поезки в Ленинград. Фил медленно шёл мимо сетчатого забора , где собралась довольно большая толпа переживающих родителей. Они возбужденно галдели, толкались авоськами с вкусной едой и всматривались вглубь территории, надеясь отыскать своих чад. Друзья, которых за забором ждали родственники, Филу не подходили, ясно, что они сейчас прильнут к своим мамочкам, с такими не погуляешь.