Финка-ножик не согнется
И рука не задрожит
Задушевный мой товарищ
Во сырой земле лежит.
В нагане ручка полиняла,
Где рукой держался я.
Товарища убили -
Сиротой остался я.
По-видимому, гибель в драке рассматривалась как ожидаемый исход, с которым участники готовы были смириться:
Начинать драку не буду
И бежать не побегу.
У меня вырыта могила
Высоко на берегу.
Где про нас ножики точат,
Мы туда гулять идем.
Либо нас кого зарежут,
Либо мы кого убьем!
По воспоминаниям участников драк, во времена их молодости (в предвоенный период - к 30 - началу 40-х гг.), из каждого возраста погибало примерно 1–3 человека (это считалось в пределах нормы).
б) Увечье и снижение брачной привлекательности - более частый вариант исхода. Раны, полученные в драке, считались престижными, свидетельствуя о боевом духе и бесстрашии, - как знаки молодецкой жизненной силы:
Порезали, да мало -
Задираются еще.
Наше дело молодое -
Заживает хорошо!
Чаще всего в песнях "под драку", пословицах и воспоминаниях наших информантов упоминаются ранения в голову, куда обычно и целились дерущиеся. Ранение в голову, кровь на голове воспринимались как сигнал к окончанию драки. Ударить в грудь - в душу - считалось излишней жестокостью; целились чаще в голову, в зуб, в лицо: "Бьют-то всегда по голове. И сейчас бьют-то все в лицо, а не в грудь…". Все это вполне могло привести и вело к увечьям, в первую очередь не физического, а психического и эстетического плана. Были специальные приемы и орудия, нацеленные на нанесение максимального эстетического ущерба. В Печорском районе Псковской области использовали в драках холщовый мешочек с песком; раскрутив его, целились противнику в глаз, причем своеобразный шик требовал, чтобы выбитый глаз повис на мешочке.
К сожалению, в современных уличных разборках также часто используется подобное оружие, заточенное под увечье противника… Нравы в чем-то смягчились? может быть. у нас за шик такие вещи точно не почитались в моем родном спальном районе. У нас шиком было ударом ноги в голову вырубить противника в стиле героев боевиков ©. Я даже вертушки специально делать учился. Так они мне, правда, ни разу в жизни и не пригодились.
В результате такого рода приемов человек в значительной мере теряет брачную привлекательность, сохраняя, в то же время физическую силу (т. е. сохраняясь как трудовая и боевая единица). Тот же эффект имели и привязанные на веревке или резинке шайбы, обрезки резиновой трубы со свинцовым утяжелителем на конце и т. п. орудия, которыми размахивали дерущиеся.
в) Арест и заключение кого-либо из участников в тюрьму:
Старорусский изолятор
С поворотом лесенки.
Мы с товарищем сидели,
Распевали песенки.
Хулиганы, хулиганы,
Хулиганы, да не мы:
Есть такие хулиганы -
Не выходят из тюрьмы!
Общий итог деревенских драк - отсев части потенциальных женихов: из числа живущих (гибель), из сообщества (заключение) и, во всяком случае, с брачного рынка.
Действительно, получившие увечье, а тем более отсидевшие в значительной степени утрачивали брачную привлекательность (в первую очередь с точки зрения матерей потенциальных невест, которые внимательно наблюдали за гуляющей молодежью; именно они, как правило, играли основную роль в организации брачных пар). Эти люди (т. е. увечные и отсидевшие) могли вступить в брак в последнюю очередь - только в случае значительного превышения числа невест над числом женихов, да и то за них шли невесты в чем-то ущербные. Иными словами, результатом праздничных драк было затруднение для части молодых людей доступа в сферу воспроизводства, а то и вовсе выключение из этой сферы. Оставшиеся без женихов девушки, как правило, выходили замуж в дальние деревни.
Таким образом, предбрачный отсев части мужской молодежи был средством регуляции численности брачных пар в данной локальной группе (приходе, волости, в пределах которых обычно проходили гуляния) или точнее - популяции. Масштабы отсева варьировались (в зависимости от численности данной молодежной когорты): в XIX в. в качестве основного орудия называют деревянные трёстки.
Деревенские парни заказывали или сами делали в кузнице трёстки - заостренные с одного конца, загнутые с другого орудия из металлических прутьев (или зубьев брошенной колхозной бороны). Эти трёстки, заметим, играли роль знаков их предбрачного статуса во время деревенских гуляний. С этими трёстками парни выходили биться стенка на стенку с парнями из других деревень (с других улиц, концов села). Если учесть, что праздничные драки играли роль мужской инициации, то кузнец, изготавливавший (или наблюдавший за изготовлением) трёстки, выступал в роли инициатора.
Это оружие было скорее символическим, но уже в начале XX века (демографический взрыв!) отмечают ужесточение драк: появление перчаток с утяжелителями, разного рода кастетов, дубин и т. п.; трёстки становятся металлическими: упоминаются также использование ножей и огнестрельного (после гражданской войны) оружия.
В настоящее время в нашей деревне драки крайне редки, единичны. Увечий избегают. Местные жители объясняют это тем что "некому драться-то", "молодежи нет" - т. е. снижением численности молодежных когорт.
Да и с учетом демографической ямы, русские должны бережно относиться друг к другу. Я за это всей душой.
* * *
Основной механизм блокирования насилия: вмешиваются девушки и растаскивают дерущихся. Сигналом к растаскиванию служили ситуации, определяемые (в фольклоре и описаниях драк) следующими формулами: в луже крови лежи; голова проломана; ножики сверкают - т. е. связанные с реальной опасностью для жизни. Для парней это был, пожалуй, единственный способ уйти из драки - не только по морально-престижным соображениям. Когда уводит девушка, в этом не было позора, в отличие от самостоятельного бегства. Убежать с поля боя было во многих случаях просто невозможно, опасно отделяться от своей компании: "Убяжать - дак: сзади палкой бьют - а девушку-то не ударят палкой! Вы будете разнимать - ребята не ударят. Они могут парня убить - а ты уже закрываешь яго. Вот и… и тебя не ударят". В большинстве своем парни подчинялись и уходили с девушками. Но были и такие, кто, оттолкнув их, продолжали драться. После двух-трех неудачных попыток таких уже больше не растаскивали. За ними устанавливалась репутация "дурных", которым "море по колено".
Эти люди оказывались вне защиты от возможных трагических последствий. Им уже не уйти от драки, они вынуждены биться до последнего. Именно такие люди, вероятнее всего, становились атаманами - вожаками деревенских драчунов. Действительно, когда рассказывали, по каким признакам выделяется атаман, называли чаще всего два: он никогда не уйдет или уйдет последним с поля битвы, и - он заводной, шустрый, смелый, "ему море по колено": "Атаман в деревне был - кто побядовее. Все равны не были, за им и тянутся. Наверное, храбрый. Вот они и такие маленькие есть - но до чего бедовые! Потому что у яго что в руках - он тым и шлепнет. Он могет и ножиком швырнуть! Не гляди, что он маленькой!"
Любопытно, что довольно часто в песнях и воспоминаниях обращают внимание на маленький рост атамана. Не с этим ли было связано отсутствие у него надежды на заступницу и, соответственно, он до последнего оставался в драке, надеясь только на свою "бядовость" и, как пелось в песне, на кинжал? Для таких бедовых опасность отсева наиболее вероятна.
Именно для атамана наиболее вероятна элиминация. В песнях "под драку" один из постоянных - мотив гибели атамана:
Где убили атамана,
Атаманова могила
Там не вырастет трава.
Вся осокой заросла.
Где его похоронили -
я осоку выкошу.
Там завянут дерева.
И атамана выпущу!
Атаман первый попадал под суд в случае тяжелой травмы или убийства кого-либо из противоположной партии. Если участие других в убийстве еще требовалось подтвердить, что затруднительно в общей свалке, то для атамана оно очевидно из-за его репутации.
Атаману первому грозило и снижение брачного статуса, привлекательности как будущего мужа (опять-таки, в глазах не только девиц, но и их матерей, что еще важнее). "Когда гуляешь с парнем, - поучали матери девиц в селе Пинаевы Горки на Новгородчине, - если он характер будет показывать, - расходись в стороны". А то, говорят, "он ей девкой фонари поставит". Над такими девушками (допускавшими по отношению к себе насилие - битыми) смеялись, считая их ущербными:
Боля, брось эту трось,
Битую, граненую.
Боля, брось эту матаню,
Биту, матереную.
Устойчиво держится убеждение, что если парнем был "задира, атаман", то и женатый будет драться. Боялись, что будет бить жену или вмешается в какую-нибудь драку и будет убит, изувечен - семья лишится кормильца… Поэтому и говорят, что "еще в парнях можно характер вызнать; мужика надо по характеру выбирать". Не последнюю роль в этом выборе играло поведение парня во время праздничных драк, как своего рода испытания на драчливость и управляемость. С одной стороны - на способность защитить семью, с другой - на способность сдерживать агрессию и, прежде всего, по сигналам, исходящим из женского сообщества. Наименее управляемые, получая репутацию "дурных", проигрывали в девичьих глазах:
Меня девушки не любят:
Говорят, что хулиган:
У меня в кармане ножик,
А за пазухой - наган!
- пел голубоглазый пинаевогорский атаман.
Итак, праздничные драки являлись формой передачи мужской молодежи прав и навыков насильственного поведения, а также его этических норм и ограничений.