- Спасибо тебе, - говорю. Целую его. Он от поцелуя только отмахнулся и сказал, что идет за едой в супермаркет. Шиба-сан ушел, а я все сижу и думаю насчет его фразы - что мы с Амой, дескать, несовместимы. Что вообще это значит - быть совместимыми? Разве возможно для двоих людей быть полностью совместимыми друг с другом?
Потом вдруг ловлю себя на том, что обдумываю свое возможное замужество, хотя сама идея в целом и не слишком-то реалистично выглядит. Если честно, все это казалось настолько далеко от меня… Комната перед глазами. Мысли в голове. Сигарета, которую я сжимаю между указательным и средним пальцами. Словно я смотрю на себя со стороны, откуда-то издалека. Верить мне не во что, чувствовать - нечего. Наверно, единственное, что будет способно резко вернуть меня к жизни, - это острая, пронзительная боль.
Шиба-сан вернулся из супермаркета, принес еду.
- Давай-ка. Съешь что-нибудь из этого. Хоть пару кусочков.
Ставит передо мной две упаковки - свиную котлету с рисом и жареное мясо, тоже с рисом.
- Ты мясо или котлету хочешь?
- Я ни мяса, ни котлеты не хочу, спасибо. Можно мне лучше пива?
Вскакиваю раньше, чем Шиба-сан успевает ответить. Достаю из холодильника пиво. Сажусь на легкий стул у стола и принимаюсь отхлебывать по глотку.
Шиба-сан смотрит на меня так, словно хочет сказать: "Безнадежно".
- Ладно, будь по-твоему. Все равно ты мне любая нужна. Когда соберешься - выйдешь за меня, ладно?
- Так точно!!! - ору я весело и залпом приканчиваю пиво.
Я заторопилась домой, пока не стемнело. На улице холодно было, и ветер дул. Интересно, сколько мне осталось жить? Не могу отделаться от мысли, что не очень долго. Как только вернулась в Амину квартиру, сразу же вдела в язык двухграммовый стержень. Кровь полилась немедленно, больно сделалось так, что слезы на глазах выступили. Зачем я такое делаю, я и сама не знала. Ясно ж, Ама вернется - разозлится на меня как черт… а пока жду его - выпью-ка я еще пива, чтобы хоть немножко боль облегчить!
Ама той ночью домой так и не вернулся. Что-то случилось, это ясно как день. В конце концов, мы уж сколько с ним вместе живем - и за все это время ни одного, ни единого раза не было, чтоб он ночевать не пришел. Он же жутко совестливый, он понимает - надо вернуться в комнату, где жду его я. У нас всегда так было, мы уже твердо знали, что так все и останется. Да он, даже если совсем немножко на работе задержаться собирается, и то всегда звонит - меня предупредить! Я попробовала дозвониться ему по мобильнику - сразу автоответчик, даже одного звонка не было. Я позже еще попробовала, и еще, и еще… с тем же результатом. Я всю ночь не спала, к утру под глазами чудовищные мешки были. Что делать - я не знала и все сильнее злилась на Аму за то, что бросил меня тут одну. Интересно, о чем он вообще думает! И - чем сейчас занимается? Я злилась… а где-то глубоко внутри зарождалось мерзкое чувство - часть моей жизни тихо идет к концу. - Ама…
Мой жалкий голос эхом отдался в комнате. В комнате, в которой больше нет Амы. Я же двухграммовый стержень вставила, хотела ему показать! Я хотела, чтоб он улыбался, чтоб радовался за меня! Хотела, чтоб он был доволен, ведь я - еще на шаг ближе к раздвоенному языку7! Чтоб он доставал меня за бутылку сакэ, выпитого в одиночку!.. Наконец мне все ж таки удается заставить себя перестать. Собираюсь. Открываю дверь. Выхожу из дома с новой волей к действию.
- Скажите, а чтобы заявление о пропаже человека подать, обязательно членом семьи надо быть? - спрашиваю полицейского в местном участке.
- Нет, не обязательно.
С каким бы я кайфом врезала этому копу за его полное наплевательство!
- Когда будете подавать заявление, непременно принесите фотографию своего молодого человека.
Я выхожу, не позаботившись ответить. Я почти бегу - только неизвестно куда. И только потом до меня враз доходит кошмар ситуации.
- Я ж имени Амы не знаю… - шепчу вслух.
А без имени я не смогу даже подать заявление!
Я встречаюсь с Шибой-сан. Он глядит в мое перекошенное от злости лицо - так, будто хочет что-то сказать.
- Как зовут Аму? - спрашиваю.
- Чего? Слушай, ты о чем?
- Ама домой не вернулся. Мне надо подать заявление о пропаже человека.
- Не понял, ты что, даже имени его не знаешь?
- Не знаю.
- Да ведь вы живете вместе!
- Точно, - говорю, а глаза уже наполняются слезами.
- Не реви. Ты небось сто раз видела его имя - на дверной табличке там, на письмах, на счетах… в таком духе, - говорит Шиба-сан и смотрит на меня с изумлением, наверно, его слезы мои внезапные удивляют.
- Амино имя на дверях не написано. А в почтовом ящике у нас - только рекламы до фига… я уже сто лет его и не открывала.
- Да чего ты вообще так напрягаешься? Ну, не было его одну ночь… Я уверен, все с ним нормально. Не впадай ты в панику - подумаешь, парень один раз ночевать не пришел! Он, знаешь ли, уже не маленький.
Такая неспособность въехать в ситуацию стала бесить меня уже всерьез.
- За все время, пока мы живем вместе, Ама ни разу не задерживался, не предупредив меня! Даже если на полчаса опоздает - обязательно звонит!
Шиба-сан изучал взглядом прилавок Молчал. Наконец поднял на меня глаза и пробормотал:
- Ну а все-таки…
Может, мне и правда не стоит так дергаться? В голову приходит - наверняка Шиба-сан прав. Не о чем мне беспокоиться. Он правду сказал - подумаешь, одна ночь… Только - нет и нет! Надо искать Аму. И тогда, чуть подумав, я швыряю на стол своего козырного туза:
- Возможно, Ама убил человека.
- Ты про того сутенера в Синдзюку, о котором мне копы говорили?
- Это все из-за меня. Надо было просто не связываться с этим парнем, и Ама бы в жизни не стал его бить. Я не думала, что он умрет! Даже когда статью в газете прочитала - и то не подумала, что это про него! Я уверена была - это кого-то еще убили! Я и не думала, что это Ама!..
- Так… если подашь заявление - Аму на раз могут взять копы. Может, он узнал, что его полиция ищет, и в бега ушел? Тогда ему гораздо проще свалить, если мы с тобой сделаем вид, что вообще ничего про него не знаем.
- Но я за него беспокоюсь! Правда страшно - не знать, где он, что с ним, о чем он думает… И - нет, просто так, в одиночку, Ама бы никогда не сорвался. Он бы обязательно мне сказал. Он бы попросил меня с ним уехать!
- Ладненько. Тогда пошли.
Шиба-сан запер магазинчик и мы пошли в полицию. Шиба-сан сам заполнил бланк заявления. Отдал полицейским фотографию Амы, голого по пояс.
- Я и не знала, что у тебя есть его фотография, - говорю.
- Чего? А, ну да, я когда дракона ему набил, тогда и щелкнул.
- Господин Кадзунори Амада… - сказал коп, глядя в бланк. Я тогда впервые узнала настоящее имя Амы. Помню, подумала - значит все-таки не Амадеус. Сказала себе - черт, вот увижу его снова - и устрою же я ему за такое вранье веселенькую жизнь… и заплакала от этой мысли. Сначала просто всхлипывала. Потом слезы хлынули потоком, я никак остановиться не могла. Странно, чувствовала я себя вполне спокойно, а вот слезы вселились и лились…
- Как ты? - спросил Шиба-сан и по волосам меня погладил. Только я никак слезы унять не могла, вышла из полиции - прямо рухнула на ближайшую скамейку… ПОЧЕМУ?! Ну ПОЧЕМУ он так вдруг взял и исчез?! Я согнулась и зарыдала в голос.
Чуть позже пришел Шиба-сан - закончил наконец с бумажками мучиться. У меня в глазах еще все плыло, слезы текли ливнем. Вытиралась я рукавом пальто, чувствуя себя при этом совершенным ребенком. Мы с Шибой-сан поехали назад, в квартиру Амы, на такси.
- Ама?! - кричу я от дверей. Ответа нет. Шиба-сан сзади перебирает мои волосы, гладит, вытирает слезы, которые снова бегут по щекам. Только мы входим в комнату - я сползаю на пол, прямо на паркет, и плачу, плачу…
- ПОЧЕМУ?! ЗАЧЕМ?! - вою. Бью кулаками по полу. Перстень, который мне Шиба-сан подарил, глухо стучит о паркет, и отчего-то от этого стука я плачу еще сильнее. ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ он оставил меня так - одну?! Слезы останавливаются. Чувствую, как внутри меня нарастает злоба. Стискиваю зубы - так, что челюсти ноют, так, что слышу какой-то хруст во рту. Шарю пальцами… ясно, от зуба кусок откололся. Языком проникаю в трещину. Проглатываю осколок.
- Стань мною, - шепчу, - стань плотью и кровью моей…
Отныне я хочу, чтобы мною стало ВСЕ. Потому что я так хотела, чтоб частью меня был Ама. Он любил меня. Лучше бы он соединился со мной раз и навсегда, чем исчезнуть из моей жизни! Тогда бы мне не пришлось оставаться одной. Без него. Он говорил: я для него - все… Почему он пропал? Как посмел он пропадать?! Зависшее в комнате молчание вспарывает дикий крик крик боли, рожденный где-то в моих глубочайших глубинах. Открываю общую нашу с Амой шкатулку для драгоценностей. Достаю новый стержень-"гвоздик". До двухграммового я растянула дырку только вчера, дальше не получится, хоть ты тресни. Но я все равно достаю из шкатулки "невесомый" стержень - "нулевку" из халцедона - и вижу, как белее бумаги становится лицо Шибы-сан, неожиданно осознавшего, ЧТО я собираюсь сделать.
- "Нулевка"? У тебя же вчера еще четырехграммовка была!
Я даже не оборачиваюсь. Даже не даю себе труда воспринять слова Шибы-сан. Просто подхожу к зеркалу, пристально смотрю в стекло, вытаскиваю двухграммовый стержень и начинаю впихивать в дырку "нулевку". В середине процесса меня передергивает от острой боли, но я не останавливаюсь - забиваю стержень до конца. Шиба-сан протягивает руку - остановить… нет, уже поздно. Гвоздь плотно, удобно сидит у меня в языке.
- Какого хуя ты творишь?!
Шиба-сан силой открывает мне рот. Смотрит. Лицо - мрачное.
- Ну-ка высунь язык!