В Старице, действительно, произошел страшный переполох, когда туда дошла весть о смерти Юрия Ивановича в тюрьме. Князь Андрей Иванович, его молодая строптивая и честолюбивая жена и приближенные к ним бояре, боярские дети, все были охвачены невольным страхом и потеряли головы. Если уморили голодом в тюрьмах князя Михаила Глинского и князя Юрия, то, конечно, не постеснятся при случае захватить и князя Андрея Ивановича. Это было ясно всем. Недаром в Москву доносят, что он недоволен великою княгинею за то, что городов она ему не придала, а в Старицу то и дело приезжают люди с рассказами о том, что им недовольны в Москве. Шпионы и доносчики постоянно сновали из Москвы в Старицу, из Старицы в Москву, раздувая между обеими сторонами искру недоверия. Многим было выгодно ссорить этих родственников между собою, чтобы при случае половить рыбу в мутной воде. Князья Шуйские только посмеивались, слушая рассказы о том, что князь недоволен великой княгиней, а она им…
Когда умер князь Юрий, в Старице озлобленно заговорили:
- Всех, видно, извести хотят. Государь малолетен, при нем все можно делать.
- Счастлив, кто успел, как князь Семен Вельский да Ляцкий, в Литву укрыться.
- Только те целы и останутся, до кого рукой не достать.
Во время разгара этих толков неожиданно прибыл гонец из Москвы и предстал перед князем. Разговор происходил с глазу на глаз и длился недолго. Князь, выслушав гонца, вышел к своим приближенным на себя не похожим. Он совсем растерялся и помертвел от ужаса, точно ему прочитали смертный приговор. Все сразу почуяли недоброе и не ошиблись. То, чего ожидали с такой тревогой, казалось, готово было совершиться.
- В Москву зовут! - объявил князь сидевшим у него в палатах боярам и боярским детям.
- Как в Москву? Зачем? - раздались оживленные возгласы.
- Сафа-Гирей к Мурому, сказывают, подступил, так мне, толкуют, нужно о казанских делах думу думать, - пояснил князь дрожащим голосом.
- Пустое! Недоброе замыслили! Не езди, князь государь! - раздались голоса. - Сети расставляют!
- То-то и я думаю, что дело нечистое, - в раздумье сказал князь Андрей, всегда нерешительный и незнающий, как поступить в известную минуту. - Беда просто: не ехать - горе, а ехать - живым не вернешься, пожалуй.
Он не знал, что делать, понимая только то, что и за непослушание ему грозит опала, и за приезд в Москву можно поплатиться темницей.
Кто-то из присутствующих заметил:
- И где тебе, государь князь, теперь ехать, когда недужится. Вон государь великий князь Василий Иванович не поберегся, да и Богу душу отдал от самого этого недуга.
Князь Андрей Иванович мгновенно точно ожил, обрадовавшись этому предлогу.
- Прав ты, Гаврила Владимирович, - торопливо и радостно согласился он. - Да, да, так и есть! Недуг пустяшный, а поди - разбереди болячку, и Бог весть, что выйдет. Иной скажет: шутки это, а с этим шутить - смерть может приключиться.
- Да, да, - подхватили обрадовавшиеся приближенные. - Колычев правду сказал. Тебе и с ложа вставать не следовало бы при таком недуге, а не то что в Москву ехать. И так не бережешь себя.
Князь Андрей Иванович согласился с этим и велел сейчас же отписать в Москву, что он крепко нездоров, а потому быть туда не может. Тут же приказал он просить великую княгиню отпустить к нему лекаря Феофила. Государя великого князя Василия Ивановича он от такого же недуга лечил, так, значит, знает, каков этот недуг есть.
Гонец уехал, а князь улегся в постель, ожидая, что не нынче, так завтра приедут из Москвы узнавать, чем он нездоров.
"Пусть приедут, - довольно смело рассуждал он, - я не прикидываюсь больным, а в постели лежу, как брат государь лежал. Мое дело чистое! Не за что на меня опалу положить. В животе и смерти Бог волен".
Он успокаивал себя и был сам уверен, что ему крепко нездоровится.
В хоромах же его, среди близких людей., шли горячие толки о том, что миром дело не кончится, что надо принять свои меры. В числе самых горячих сторонников того, что придется бороться силой с Москвою, были Колычевы. Во главе стояли гостившие у князя Иван Иванович Колычев-Умный, брат боярина Степана Ивановича Колычева, Гавриил Владимирович Колычев и Андрей и Василий Ивановичи Пупковы-Колычевы. Все они были из новгородцев и находились в близких сношениях с князем Старицким. В них вспыхнули живые надежды на одоление Москвы, на воскрешение Новгорода, на все то, на что они надеялись и тогда, когда у великого князя Василия Ивановича не предвиделось прямых наследников.
- Не медлить бы, не ждать бы, - говорили, оживленно Колычевы. - В деле главное - времени не упускать!
- Он-то вот думать будет, а на Москве все сразу решат, - предсказали зловеще другие.
Один из присутствующих заметил:
- А что не к добру дело идет - это верно. Недаром государыня великая княгиня приказала князю Андрею нашего князя Юрия Оболенского в Коломну с боярскими детьми отправить, силу у нас ослабить. Так спроста не сделала бы того. Теперь вот оно и сказывается.
Начался ропот на происки Москвы, на явное желание великой княгини погубить князя Андрея…
Князь Андрей Иванович между тем то храбрился, то падал духом и толковал жене:
- В Литву бы уехать. Тут головы не сносишь… Княгиня сдвигала брови и шипящим голосом говорила:
- Литвянка поганая, всех изведет. Дядю родного и того не пожалела. Пусто бы ей было с ее полюбовником! Еще сломит себе шею.
- Ох, сломит-то сломит, да прежде нас погубит, - стонал князь Андрей.
Прошло в этом смутном настроении несколько дней, и из Москвы прибыл лекарь Феофил. Князь Андрей Иванович принял его, лежа в постели, и со стонами начал пояснять, что у него на бедре болячка.
- Брат мой, государь великий князь Василий Иванович и душу Господу Богу отдал из-за этой самой болезни, - пояснил поспешно князь, как бы предупреждая всякие соображения Феофила.
Феофил осмотрел больное место и серьезно сказал:
- Не всякая болезнь к смерти, и не всякая болезнь на одном и том же месте одинакова.
Он подозрительно взглянул на князя, предупрежденный уже в Москве, что никакой болезни тут нет, и спросил:
- Ты, государь, не пробовал встать?
- Да что ты, в уме ли! От вставанья-то при таком недуге мой брат государь умер, - сказал князь, охая.
- Ну, а ты не умрешь, - решил лекарь. - Недуг пустяшный.
- Вот так же вы все и государю моему брату говорили, а потом не знали, как и помочь, - попрекнул лекаря князь.
- Другая болезнь была, - сказал лекарь, - от простого вереда не умирают.
Он уехал в Москву и доложил с усмешкой великой княгине:
- На стегне болячка, а лежит в постели!
- Я так и знала, - сказала Елена. - Прикинулся больным, чтобы в Москву не ехать. Что ж, болезь пустая - скоро пройдет, значит. Пошлем еще справиться. Авось полегчает.
К князю Андрею Ивановичу прибыли новые посланцы из Москвы и снова застали его в постели. Но им нужно было узнать не о его здоровье, а о том, нет ли у него чужих людей и почему собственно он в Москву не захотел ехать. Подозрительным показалось им то обстоятельство, что княжеские хоромы были теперь полны посторонним народом, понаехавшим к князю с разных концов.
- Вот узнали, что князь нездоров, справиться приехали, - коротко пояснили приезжие на все расспросы, почему они собрались сюда.
Объяснение было просто и ясно, но не трудно было заметить, что все эти люди таинственно переглядываются и шепчутся между собою.
- Толкуем вот о недуге князя. С такой болезни государь великий князь Василий Иванович и в гроб сошел, - снова уклончиво пояснили приезжие московским посланцам на вопрос о том, о чем все совещаются в хоромах княжеских.
Опять ответ был и прост, и ясен, а в палатах княжеских по углам уже составлялся целый заговор. Только князь еще не участвовал в нем и малодушно думал отлежаться от беды и опалы.
Посланцы выведали и высмотрели все, что могли, но от слуг и от приближенных князя Андрея многого узнать было нельзя. Все держались стойко и не вызывали ничего ни словом, ни намеком. Они были заняты обсуждением своего заветного дела и умели хранить тайну. Великой княгине ее шпионы могли только донести, что у князя Андрея есть лишние люди, которых обыкновенно у него не бывает. Говорить же эти люди ничего не захотели, видно, не смели.
- А все же в Москву он приедет, - решила великая княгиня и приказала снова послать к нему и звать его в Москву.
Получился тот же ответ: нездоров и приехать не может.
Послали за ним в третий раз и приказали сказать, чтобы ехал непременно, несмотря на недуг. Тревога князя и его близких возросла до последней степени. Собрал князь всех на- совет, что делать. Шумно говорили все в страшном возбуждении, споря и доказывая друг другу, что и как сделать. Одни предлагали самые смелые планы, другие советовали мягко списаться с великим князем. Княгиня была на стороне первых, пылая ненавистью к правительнице; князь Андрей склонился на сторону последних и послал свой ответ к племяннику-государю с князем Федором Пронским. Глубоким страхом и унижением дышал этот ответ перепуганного государева дяди.
"Ты, государь, - говорил князь Андрей, - приказал нам с великим запрещением, чтоб нам непременно у тебя быть, как ни есть; нам, государь, скорбь и кручина большая, что ты не веришь болезни нашей и за нами посылаешь неотложно; а прежде, государь, того не бывало, чтоб нас к вам, государям, на носилках волочили. И я от болезни и от беды, с кручины отбыл ума и мысли. Так ты бы, государь, пожаловал показать милость, согрел сердце и живот холопу своему своим жалованьем, чтобы холопу твоему вперед было можно и надежно твоим жалованьем быть бесскорбно и без кручины, как тебе Бог положил на сердце".