- Безусловно. В Художественной галерее или в Королевском особняке… еще не решено. В любом случае это будет только в следующем году. Поскольку подобные мероприятия имеют… чрезвычайную важность… требуется немало времени, чтобы организовать широковещательную рекламу и тому подобное. Мне дали понять, что эти курсы лекций пользуются огромной популярностью.
- Ах, чудесно! - воскликнула миссус.
Ну не знаю, судя по голосу она и впрямь в восторге. Я невольно задалась вопросом, как же она терпит старого козла.
- Надеюсь, комитет не зря оказал мне доверие, - продолжил преподобный. - Они сказали, что обо мне весьма похвально отзывались. Многие действительно утверждают, что я один из лучших лекторов, каких им доводилось слышать, хотя сам я не столь высокого мнения о себе. Разумеется, теперь мне предстоит хорошенько поразмыслить над выбором темы - возможно вы поможете мне советом, Арабелла. Вам ведь известен мой любимый конек…
Он выжидательно умолк, предоставляя миссус заполнить паузу.
- Вильгельм Оранский, - кивнула она.
- Именно. Старый король - мой самый большой интерес. Но я тут подумал, а не оседлать ли мне какого-нибудь нового конька.
Поскольку разговор принял неинтересное направление, я быстро переставила с подноса на столик все остальные чайные предметы и выпрямилась, собираясь удалиться.
Преподобный откинулся на спинку кресла и одарил меня снисходительнейшей улыбкой.
- Ахх-хах! Поверь, ты станешь ценным человеком в этом доме, Бетти.
- Бесси, сэр, - поправила я.
- Как? Ты же сказала, тебя зовут Бетти.
- Разве, сэр? Я так не думаю.
- Да-да. Я точно помню, что ты назвалась мне Бетти. - Он улыбнулся хозяйке и потряс головой, словно забавляясь моей глупостью.
- В таком случае, сэр, должно быть я напутала со своим собственным именем.
- Можешь идти, Бесси, - резко промолвила миссус. - Мы нальем чаю сами.
Я слегка присела и вышла прочь, оставив дверь приоткрытой, а в холле остановилась подслушать, не вернутся ли они к прерванному разговору или не примутся ли обсуждать меня, но они не сделали ни одного ни другого - по крайней мере поначалу. Старый Хрен продолжал хвастаться своей лекцией, а миссус обещала помочь придумать подходящую тему. Потом она порекомендовала несколько тем, среди них Электрический Телеграф, но он сказал "ахх-хах", в данном предмете он несведущ. Тогда она предложила поговорить о слугах, об их религиозном и нравственном развитии или что-то вроде, а он ответил, мол, тема бесспорно интересная, но на его вкус узковатая.
Последовала пауза, потом он говорит:
- Знаете, возможно вы правы насчет нее.
А она в ответ:
- Ну, поживем - увидим.
Тут они оба внезапно умолкли. Я застыла на месте навострив уши, но молчание в гостиной казалось таким напряженным, что я испугалась, уж не почуяли ли они мое присутствие за дверью. Я не стала задерживаться, чтобы выяснить так оно или нет, а на цыпочках бросилась через прихожую, слава богу новое платье было из ситца и не шуршало. Я в два счета оказалась в глубине кухни, где схватила швабру и принялась подметать пол, хотя он был чистый. Ничто не указывало на то, что кто-то заметил меня или последовал за мной, но сердце у меня еще пару минут колотилось со страшной силой.
Значит, они все-таки говорили обо мне, когда я вошла с чайным подносом! Конечно, по всему вероятию, разговор носил совершенно невинный характер и касался единственно моей пригодности к работе или чего-нибудь навроде. Но было ясно, что миссус строит какие-то догадки и предположения насчет меня. О, я бы отдала печенку с потрохами, лишь бы узнать, что она обо мне думает и что про меня навоображала.
Я сидела на кухне, играя с котом, покуда миссус не вызвала меня звонком, чтоб я убрала чайные принадлежности и подала Старому Хрену его вонючее пальто. Но думаете, мне удалось отделаться от старого козла? Черта с два. Напялив треклятое пальто и шляпу, он не сдвинулся с места, а так и стоял в прихожей, ласково улыбаясь, чуть не через слово повторяя "ахх-хах!" и задавая разные допытливые вопросы. Спору нет, с виду он отличался от обычных синюх, большинство из них гнусны как смертный грех, но все равно он ни на секунду не обманул меня. Я отделывалась старым добрым "да сэр нет сэр полных три мешка" и наконец, спустя казалось целую вечность, выпроводила преподобного за порог и закрыла за ним дверь.
После его ухода я испытала такое облегчение, что пустилась отплясывать победную джигу прямо в холле. К сожалению танец пришлось прервать, когда я развернулась кругом и увидала миссус, которая стояла в дверях гостиной, наблюдая за мной.
- Я гляжу тебе весело, Бесси, - говорит она очень спокойным тоном.
- Да мэм, - слегка задыхаясь выпалила я и тотчас сообразила добавить: - Просто я страшно рада, что поступила к вам в услужение.
Несколько мгновений миссус пристально смотрела на меня с непроницаемым лицом. Потом сказала "зайди ко мне" и скрылась в гостиной.
Ну вот, подумала я, сейчас мне влетит по первое число за то, что я плясала в холле, или за то, что неучтиво разговаривала со Старым Хреном, или даже за то, что нарочно исковеркала его имя, когда докладывала о нем - в общем целый список преступлений. Я поплелась за ней в гостиную, изрядно напуганная, ведь она запросто могла уволить меня сию же минуту.
Когда я вошла, миссус уже сидела в кресле у камина. Я сделала глубокий реверанс и уставилась в турецкий ковер.
- Мэм, - промямлила я, обмирая от ужаса.
Миссус немного помолчала, потом спрашивает:
- Ты довольна своим первым днем в "Замке Хайверс"?
По моему разумению, таким вопросом она хотела пристыдить меня за нахальное поведение со священником. Я приняла подобающий случаю смиренный вид.
- Ну… в некоторых отношениях очень довольна, мэм.
- Да?
- Но я думаю, в других отношениях мне стоило постараться получше.
- Вот как? - Что-то в голосе миссус заставило меня поднять взгляд, и мне показалось, глаза у ней весело поблескивают. Но потом она моргнула и блеск погас, а может мне просто примерещилось.
Она серьезно смотрела на меня. Ну все, сейчас начнется, подумала я.
- В общем и целом я считаю, - проговорила она, тщательно подбирая слова, - что ты неплохо показала себя сегодня.
Я молчала, ожидая выволочки.
- У меня лишь несколько замечаний, - говорит миссус. - Полагаю, когда ты с кем-нибудь разговариваешь, особенно с леди или джентльменом, тебе все-таки следует смотреть им в лицо.
- Слушаюсь, мэм, - говорю. - В лицо.
- И пожалуй, когда к тебе обращаются, тебе желательно стоять прямо, ну и не возить ногой по полу слишком уж усердно.
- Да, мэм, - говорю. - Прямо и не возить.
- И еще одно, - продолжает она. - Запомни, пожалуйста: во время разговора с леди или джентльменом лучше не держать палец во рту.
- Ох! - Я слегка опешила, я и не замечала за собой такого. - Слушаюсь, мэм.
- Но в общем все прошло довольно гладко. А скажи-ка, ты уже написала что-нибудь в своем журнале?
- Ой нет, миссус, - пролепетала я, застигнутая врасплох вопросом. - То есть нет, мэм.
- В таком случае можешь на час удалиться в свою комнату. Советую тебе с толком воспользоваться свободным временем и потратить силы на дневник.
Я бы охотнее потратила силы на крепкий сон, но из благодарности, что она не наорала на меня, я чуть в ноги к ней не бросилась.
- Слушаюсь, мадам. - Я почтительно присела. - Я прям сейчас все сделаю, прям сейчас.
Ах, до чего же быстро привыкаешь лебезить! Посмотри вы на меня в тот момент, вы бы сказали, что я просто прирожденная служанка.
- Надеюсь вечером прочитать, что ты напишешь, - говорит миссус. - А потом, может быть, ты споешь мне свою замечательную песенку.
Я решила, что разговор закончен, и уже собралась удалиться, но она вдруг продолжила:
- Ты знаешь, Бесси, что преподобный Гренн один из самых занятых священников в округе?
Можно подумать, мне не плевать на него с высокой башни. Но я говорю:
- Да неужто?
- Я всегда жалела, что у него получается навещать меня лишь раз в месяц.
- О… господи, - говорю.
- Иногда ему удается выбираться ко мне только раз в два месяца. Страшно жаль, правда?
Могу с уверенностью сказать: именно тогда я впервые собственнолично убедилась, что высокородные дамы вроде миссус обладают природной способностью говорить одно, а думать совсем другое. Ей тоже не нравился Старый Хрен! Она смотрела мне прямо в глаза и говорила без тени насмешки в голосе, но я почему-то поняла, что она имеет в виду ровно противоположное. Она терпеть не может преподобного, и чем реже он здесь появляется, тем лучше. Мне захотелось громко рассмеяться и обнять миссус, ведь теперь у нас с ней был маленький веселый секрет, один на двоих.
Но делать такое никак не годилось, а потому я просто сказала: "Да мэм, ужасно жаль". Потом еще раз присела и вышла прочь, довольно ухмыляясь.