- Когда? - осторожно поинтересовалась я наконец.
- Когда я уеду с Джо. Ты сумеешь сама о себе позаботиться пару-другую лет, пока не станешь взрослой - правда ведь?
Я в панике вскочила с места и выкрикнула:
- ТЫ МЕНЯ НЕ БРОСИШЬ!
Мать ухмыльнулась, показав щель между передними зубами, такую широкую, что шиллинг пролез бы. Она явно была довольна, что так напугала меня, и я быстро села обратно, досадуя на себя за легковерие.
- Ты врешь, - сказала я. - Джо уехал. Уплыл в Англию.
Она по-прежнему улыбалась, приподняв бровь, с весьма самоуверенным видом. Судя по всему, она знала что-то, чего не знала я.
- Это смешно, - говорит она. - Чертовски смешно.
Я молчала, даже не смотрела на нее, ну разве самым краешком глаза.
- О да, страшно забавно, ухохотаться можно, - продолжила она, но я не заглотила наживку. Не дождавшись от меня ответа, она наставила на меня палец и говорит: - А знаешь почему? Потому что - как ты думаешь, кого я видела в порту?
Задохнувшись, я резко повернулась к ней.
- Никого ты не видела!
- Я не собираюсь с тобой спорить. Я повстречала там Джо, и мы с ним помирились. Он был очень мил, рассыпался в извинениях. Чуть не на коленях передо мной ползал, ага.
У меня оборвалось сердце. Возможно, она и не врала. Они с Джо вечно ссорились, а потом мирились.
- Короче, он хочет, чтобы я уехала с ним, - сообщила мать. И коль скоро мне не нашлось места в их планах, она не преминула посмотреть на меня жалостливо-прежалостливо.
- Куда… куда вы поедете? - еле выдавила я.
- За море, в Чортландию. Но билеты стоят целое состояние, и Джо говорит, нам не по карману взять тебя с собой. Но ты же не пропадешь, если мы тебя оставим тут одну, правда?
Я просто молча смотрела на нее.
Она передвинула трубку из одного угла рта в другой и задумчиво уставилась в камин.
- Видимо, тебе придется побираться. Но если ты попросишь хорошенько, может, пирожник станет отдавать тебе кухонные отходы.
Печально сказать, но здесь я начала плакать.
Мать рассмеялась.
- Ну-ну, не распускай нюни. Ты вполне в состоянии позаботиться о себе для разнообразия. А если тебя отсюда выгонят, ты всегда сможешь ночевать под дверью Максвина.
При одной этой мысли я взвыла от горя и повалилась к ногам Бриджет. Пока я проливала потоки жарких горьких слез, уткнувшись ей в колени, она терпеливо гладила меня по волосам и успокоительно шишикала.
- Не бросай… меня… мамочка! - рыдала я. - Пожалуйста… не уезжай!
- Ну ладно, если подумать… - наконец проговорила мать, недовольно вздохнув и поерзав в кресле. Когда я мгновение спустя подняла голову и посмотрела на нее, она чесала в затылке с задумчивым видом. - Есть только один способ устроить так, чтобы ты поехала с нами.
Я обеими руками вцепилась ей в руку.
- Да, мамочка, пожалуйста! Я хочу с вами!
- Ох, даже не знаю. Тебе придется во всем меня слушаться.
- Да-да, я буду хорошей!
Она наставила на меня палец.
- Ты получишь единственный шанс. Коли ты его профукаешь - ничего не попишешь. Нам придется оставить тебя здесь.
- Не профукаю, честное слово… мамочка, пожалуйста!
Тогда она усадила меня перед свечой и принялась красить мне лицо. О, поначалу я была в полном восторге: в кои веки она уделила мне все свое внимание! Мне хотелось, чтобы мама вечно сидела рядом со мной, гладила по волосам и говорила, что я умница и хорошенькая как картинка. Однако. Как ни льстила мне мысль, что я уже достаточно взрослая, чтоб ходить накрашенной, в скором времени у меня появилось противное ощущение на коже. Но когда я попыталась стереть со щеки румяна, мать хлопнула меня по руке.
- Прекрати!
- Я хочу смыть это, - сказала я.
Она фыркнула.
- Даже не думай! Какой толк в лавке без вывески?
Едва ли я тогда поняла, что она имеет в виду. Скорее всего я подумала, что речь идет о зонтичной лавке - ведь Бриджет всегда красила лицо перед тем, как идти туда. Соответственно, я пришла к заключению, что сейчас - наконец-то! - она возьмет меня с собой на работу и даже разрешит мне помогать. Вот как мы собирались заработать денег на билет для меня - я стану зонтичной мастерицей!
Разумеется, мне нет нужды говорить вам, что мать держала на уме совсем другое.
Пожалуй, на пока хватит рассказов о моем прошлом. Многое из происходившего в те дни остается для меня источником жгучего стыда. Об этом трудно писать и наверняка не очень приятно читать! Меня тошнит при одном воспоминании об иных мерзостях, и мне просто страшно писать о них. На данную минуту я рассказала все, что могла, но вернусь к этой теме позже, потому что меня попросили ничего не опускать, а я хочу быть полезной. Описываемые здесь события - не Плоды Воображения, а Истинная Правда. Я рассказываю все как было. Я уверена, что моя история, коли она останется в частных руках, не вызовет насмешки и презрения, ведь важные джентльмены, поощрившие меня взяться за перо, они настоящие джентльмены, джентльмены до мозга костей, до самых КОНЧИКОВ НОГТЕЙ.
А теперь вернемся в "Замок Хайверс", где я по-прежнему лежала с жаром и рвотой.
Целых три дня я пролежала пластом в своей мансардной комнатушке. А на четвертый поняла по пробуждении, что самочувствие вполне позволяет мне вернуться к работе. Я было подумала притвориться больной и валяться в постели дальше, но любопытство взяло верх, и я встала и надела одно из чертовых платьев драгоценной Норы. На самом деле я еще не отказалась от мысли покинуть поместье, мне нравилось воображать, как при первой же оплошности миссус я гордо удалюсь прочь в глубоком возмущении, а потому я оставила узелок с вещами в буфете, чтобы тотчас его схватить в случае надобности. Но пока еще я не могла заставить себя уйти. Поскольку в глубине души не верила, что Арабелла действительно станет избегать меня.
Я пару минут провозилась, приводя в порядок волосы, а после сошествовала вниз. Миссус стояла в кухне спиной ко мне, перекладывая яйца из корзины в миску. Она не услышала моих шагов. Я могла бы подойти к ней сзади и сделать все, что угодно: перепугать до смерти воплем "бу!" или треснуть по голове скалкой или обнять и поцеловать в шею или выкинуть любую другую штуку, какую мне захочется. Но честно говоря, я понятия не имела, чего мне хочется, поэтому просто стояла в дверях и смотрела, как она кладет в миску последнее яйцо и поворачивается кругом.
- Ах! - вскрикнула она при виде меня и едва не выронила миску. В последний момент все-таки удержала, к великому моему сожалению.
- Бесси! Ты меня напугала!
- Вот те на! - говорю. - Вы ожидали увидеть кого-то другого?
- Хмм? - Она нахмурилась. - Нет, я просто не услышала, как ты вошла. Ты выглядишь гораздо лучше. Тебе полегчало?
- Очень даже, - говорю.
- Ну что ж, это хорошая новость. - Миссус поставила миску с яйцами на стол. - В таком случае приступай к работе. Когда придет Гектор, будь добра, пусть он передаст Джесси, что она мне сегодня понадобится.
С этими словами она вышла из кухни. Несколько секунд я стояла на месте, хлопая глазами, потом побежала за ней. Она подымалась по лестнице, несомненно направляясь в свою комнату с намерением написать что-нибудь в своей чертовой книге. Платье сзади у нее было чистое, ни единого пятнышка от варенья.
- Как насчет завтрака, миссус? - громко спросила я. - А хозяин? Он будет завтракать?
Она обернулась на середине лестницы и говорит:
- Ну-ка, подумай, милая Бесси. Как насчет завтрака?.. - Она умолкла и выжидательно подняла брови.
- Я сейчас поем, - сказала я, сделав вид, будто не поняла ее.
Миссус вздохнула.
- Мэм. Как насчет завтрака, мэм? Скажи-ка, ты точно в состоянии работать, Бесси? Я не хочу, чтобы ты переутомлялась.
- Да, мэм.
Вот притворщица-то! Я о ней говорю, не о себе.
И все же когда Арабелла повернулась прочь и пошла дальше по лестнице, я продолжала стоять на месте, не в силах оторвать взгляд от ее грациозно покачивающихся плеч.
Хозяин уже давно встал и ушел осматривать свои владения со старшим работником. Он отсутствовал все утро, и миссус, считайте, тоже отсутствовала, хотя я с ней и свиделась. Кухня почему-то показалась гораздо более мрачной и унылой, чем мне помнилось. Я повсюду замечала грязь - в трещинах столешницы, на стенках шкафчиков, во всех труднодоступных уголках. Неужто здесь все заросло грязью всего за три дня? Или всегда так было? А если всегда - почему никто не замечал?
Тем утром у меня все шло не слава богу. Я задела ногой блюдце и разлила кошачье молоко. Черенок швабры сломался надвое от одного моего взгляда, и мне пришлось подметать пол, сложившись пополам точно карманный нож. Крошки и пыль упорно уворачивались от щетки, не желая выметаться из углов и из-под стола. А когда мне наконец удалось собрать все на совок, я тотчас на него наступила - ну вы представляете! - и весь мусор опять рассыпался по полу. С приготовлением супа дело обстояло не лучше. Морковь оказалась червивой, репа жесткой как старая губка, и на шинковку у меня ушла целая вечность. Мне всегда нравилось за стряпней смотреть в окно, но в тот день открывавшийся за ним вид не приносил утешения, до того мерзопакостная стояла погода. Надвигалась гроза, небо зловеще потемнело, и парившие на фоне черных туч чайки, похожие на крошечных призраков, казались ослепительно белыми.