* * *
Когда администратор назвал Люси Грэйнджер, О'Доннел вспомнил их последнюю встречу. Они пообедали в хорошем ресторанчике, поговорили о себе, об общих знакомых, о работе и о вещах, не имеющих отношения к медицине. Затем он отвез Люси домой, в ее новую уютную квартирку. Она пригласила его зайти. Когда она готовила коктейли, стоя спиной к нему, он вдруг спросил, была ли она замужем.
- Нет, - ответила она не оборачиваясь.
- Я часто думаю, почему ты не вышла замуж.
- В сущности, все очень просто. - Люси повернулась, держа в руках стакан. - Во-первых, мне давно уже никто не делает предложений, а раньше, когда делали, я думала только о карьере врача, и это для меня было самым главным. Карьера и семья казались мне несовместимыми.
- И ты не жалеешь?
- Нет, - сказала она, подумав. - Я достигла того, к чему стремилась, и во многих отношениях удовлетворена. Правда, иногда я задумываюсь, как бы сложилась моя жизнь, если бы я решила иначе. Ведь, в сущности, все мы люди прежде всего.
- Да, - промолвил О'Доннел. Признание Люси тронуло его. Ей надо было иметь детей, быть матерью и женой, подумал он и вдруг спросил:
- Ты по-прежнему считаешь, что семья и карьера несовместимы?
- Нет, я перестала быть столь категоричной в этом вопросе, - ответила она. - Жизнь кое-чему меня научила.
О'Доннел подумал, каким бы был его брак с Люси. Была бы в нем любовь и нежность? Или их работа помешала бы им приспособиться друг к другу? Что бы они делали, встречаясь после работы дома, о чем говорили? Неужели обсуждали бы больничные дела за обедом и диагнозы за десертом? Был бы у него домашний очаг или же дом стал бы естественным продолжением привычной рабочей обстановки? Однако вслух он сказал:
- Мне давно кажется, что у нас с тобой много общего.
- Да, и мне тоже, Кент, - ответила Люси. Допив коктейль, О'Доннел собрался уходить. Он понимал, что они сказали друг другу гораздо больше, чем то, что выразили словами. Теперь он знал, что опять будет думать о Люси и анализировать свои чувства к ней. Здесь не должно быть поспешных решений: слишком многое ставится на карту.
- Ты можешь не уходить, Кент. Останься, если хочешь. Люси сказала это так просто. Он знал, что все теперь зависит от него. Осторожность и привычка взяли верх.
- Спокойной ночи, Люси.
Когда дверь лифта захлопнулась за ним. Люси все еще стояла в дверях своей квартиры.
Глава 6
- Я вас пригласил сюда, - обратился О'Доннел к собравшимся в конференц-зале, - потому что мне нужна ваша помощь. Думаю, для вас не секрет, что в отделении патанатомии неблагополучно. Речь идет не только о работе отделения, есть и другая проблема, так сказать, личного характера.
- Что за проблема? - спросил Дорнбергер. - Мне не совсем понятно, о чем речь, Кент.
О'Доннел этого и ждал. Дорнбергер и Пирсон были старыми друзьями.
- Постараюсь объяснить, - сказал он спокойно и начал детально излагать претензии к отделению патанатомии, рассказав и о категорическом отказе Пирсона принять в отделение второго врача. - Я убежден, что нам нужен еще один специалист. Помогите мне убедить Пирсона в необходимости произвести перемены, - закончил он.
- Мне не нравится, как мы решаем этот вопрос, - заметил Билл Руфус.
- Почему, Билл? - О'Доннел отметил про себя, что сегодня на нем вполне приличный галстук.
- Я не думаю, чтобы несколько человек, собравшись вместе, как это сделали мы, были вправе обсуждать перемены в отделении. - Билл Руфус посмотрел на присутствующих. - Разумеется, у меня были столкновения с Пирсоном, как и у большинства из нас. Но это не значит, что я готов участвовать в каком-то сговоре, чтобы выжить его отсюда.
О'Доннел был даже рад такой откровенности Руфуса.
- Разрешите вас заверить, - сказал он, - что никаких намерений, как вы выразились, - он посмотрел на Руфуса, - "выжить отсюда" доктора Пирсона у нас нет.
Его слова были встречены одобрительным гулом голосов.
- Давайте подойдем к этому вопросу следующим образом, - продолжал он. - Мы все согласны, что в отделении патанатомии необходимы перемены. Задержка хотя бы на день там, где необходимо немедленное хирургическое вмешательство, грозит жизни больного. Это вам хорошо известно.
- И не следует забывать, - прервал его Гарри Томаселли, - что всякие задержки отнимают больничные койки у тех, кто в них остро нуждается. У нас огромный список больных, ожидающих госпитализации.
- Конечно, - снова продолжал О'Доннел, - я могу созвать исполнительный комитет, и не премину это сделать, если понадобится, но вы все знаете, к чему это может привести. Зная Пирсона, мы можем не сомневаться, что любая дискуссия приведет к конфликту, тем более что Пирсон сам член комитета. Чего мы добьемся? Пирсон уже не сможет быть заведующим отделением, и мы только повредим себе и больнице. - О'Доннел подумал также, хотя и не мог сказать об этом, что Пирсон имеет влияние на "старую гвардию" в попечительском совете и конфликт может иметь далеко идущие последствия.
- Я не обещаю, что смогу разделить вашу точку зрения, но что вы предлагаете? - сказал Чарли Дорнбергер, попыхивая трубкой.
О'Доннел решил раскрыть карты.
- Я предлагаю, Чарли, чтобы вы поговорили с Пирсоном от имени всех нас.
- Ну нет, увольте! - Иного ответа О'Доннел и не ожидал. Но Дорнберга надо было уговорить.
- Чарли, мы знаем, что вы близкий друг Пирсона. Вы один можете его убедить.
- Короче говоря, удар должен нанести я, - отметил сухо Дорнбергер.
- Какой же это удар, Чарли?
Дорнбергер заколебался. Он видел, что все ждут его ответа. Его терзали два противоречивых чувства - тревога за благополучие больницы и личная симпатия к Джо Пирсону.
То, что говорилось сегодня, не было новостью для Дорнбергера; он давно подозревал неладное. Тем не менее случаи с больными Руфуса и Рюбенса просто потрясли его. Дорнбергер также понимал, что О'Доннел не собрал бы их здесь, если бы это все не было так серьезно. Главного хирурга он уважал.
И в то же время он хотел помочь Пирсону. Казалось, он один противостоял натиску событий, могущих погубить старого врача. Должно быть, О'Доннел был искренен, когда говорил, что не намерен выживать Пирсона из больницы, и остальные разделяли его чувства. Да, как посредник он лучше других сможет помочь Джо. Окинув взглядом собравшихся, Дорнбергер спросил:
- Вы все так считаете?
Люси Грэйнджер, подумав немного, сказала:
- Я очень его люблю. Мне кажется, мы все его любим. Но я все-таки считаю, что в отделении необходимы перемены.
Это были ее первые слова, до этого она сидела молча и раздумывала над тем, что произошло в ее квартире в тот вечер, когда к ней зашел О'Доннел. Давно ничто так не волновало ее. Не влюбилась ли она? Но она заставила себя снова вернуться к проблемам патологоанатомического отделения.
- А ты, Билл? - обратился О'Доннел к Руфусу.
- Если Чарли поговорит с Пирсоном, я согласен.
- Я лично уверен, что именно так можно будет наилучшим образом решить эту проблему, - сказал Гарвей Чандлер, обращаясь к Дорнбергеру. - Вы окажете больнице огромную услугу.
- Хорошо, - сдался Дорнбергер. - Я постараюсь. На мгновение в зале наступила тишина, и О'Доннел почувствовал наконец облегчение. Он понял, что важность затронутого вопроса дошла до всех и теперь что-то можно будет сделать.
- Итак, - сказал негромко Томаселли, - нужно подыскивать специалиста. У меня есть список возможных кандидатов.
Собственно, у Томаселли было два списка. Так называемый "открытый список" свободных врачей и "закрытый список" - тех, кто работает, но недоволен своим местом и готов переменить его. Когда он передал материал О'Доннелу, того заинтересовал один из кандидатов именно второго, "закрытого списка", некий Дэвид Коулмен 31 года. Он с отличием окончил Нью-Йоркский университет, прошел практику в больнице Белвью, прослужил два года в армии и пять лет проработал в трех хороших больницах.
Присутствующие, да и сам О'Доннел, выразили сомнение, что патологоанатом такой высокой квалификации согласится работать в больнице Трех Графств. Но оказалось, что Томаселли уже вел с ним неофициальные переговоры.
Про себя О'Доннел подумал, что Томаселли следовало бы прежде согласовать это с ним. Но он только спросил:
- Вы думаете, его заинтересует наше предложение? Дорнбергер взял карточку с данными Коулмена.
- Что я должен с ней делать?
О'Доннел оглядел присутствующих, словно спрашивая одобрения:
- Я думаю, Чарли, вам надо взять ее с собой и показать доктору Пирсону.
Глава 7
В помещении, примыкающем к секционному залу, все было подготовлено для работы, и Макнил ждал лишь прихода доктора Пирсона. Ему доводилось бывать в секционных залах других больниц, там все оборудование было из нержавеющей стали. Подобная модернизация не коснулась отделения Пирсона.
Макнил услышал знакомые шаркающие шаги, и в зал в облаке сигарного дыма вошел Пирсон.
- Не будем терять время, - сразу же начал он, не утруждая себя излишними церемониями. - Прошло полторы недели, как я разговаривал с О'Доннелом, а дело так и не сдвинулось. Когда закончим разбор, сделаем биопсию всех присланных на исследование материалов.
Надев черный резиновый фартук и натягивая резиновые перчатки, он подошел к столу. Макнил сел напротив.
- Больная пятидесяти пяти лет. Медицинское заключение: смерть от рака молочной железы.