- Господь видит ваше усердие, дочь моя, - заметил патер, помолчал, потом сказал: - А я к вам по делу…
- По делу?
- Да, по важному: дело идет о Спасении, направлении на путь истины души заблудшей.
Юзефа удивленно взглянула на него.
- Я говорю о женихе вашей старшей дочери, о папе Максиме из Гнорова, - пояснил Пий.
- Та-ак, - протянула пани. - А что же он?
- И это спрашивает верующая католичка?! - с негодованием воскликнул патер. - Он - преступник! Он губит свою душу и душу вашей дочери!
- Отец Пий! - с испугом воскликнула Влашемская.
- Да, да! Он губит! Или вы забыли, что он - еретик, греческий схизматик?
- Ах, об этом я сама сильно сокрушаюсь!
- Сокрушаться мало.
- Но что же делать?
- Надо направить его на путь истины.
- Я уже пробовала это делать… Не прямо, а намеками…
- Ну, и что же он?
- Он делает вид, что не понимает их.
- И вы, конечно, оставили попытки! Хорошо, нечего сказать! Дочь моя! Вы обрекаете себя на вечные адские муки! - воскликнул Пий, устремив на пани Юзефу сверкающий взгляд.
Пани побледнела.
- Ах, святой отец! Научите, наставьте меня!
- Вы лишаете вечного блаженства всю семью, готовясь принять в число ее членов еретика! - продолжал отец Пий.
Он уже не сидел, а стоял перед растерянной пани Юзефой, и вся его фигура с поднятыми к небу руками, с откинутой назад головой дышала фанатизмом и ненавистью.
- Святой отец! Святой отец! - лепетала пани.
- Горе, горе дому сему! - грозно заключил патер и направился к двери.
- Отец Пий! Не уходите! Не покидайте меня! - простонала Юзефа.
Пий остановился.
- Хорошо, я не уйду, но даете ли вы мне слово, что постараетесь загладить свою непростительную небрежность?
- Ах, да, да! Конечно! Научите… Наставьте меня.
- Хорошо, дочь моя, я вижу у вас искреннее раскаяние… Хорошо, я вас научу.
Он вернулся и снова опустился в кресло.
- Видите ли, - заговорил он, помолчав, - когда панна Анджелика была сговорена с паном Максимом, я не протестовал, я полагал, что, благодаря этому браку, спасется хоть одна душа, гибнущая в сетях греческого схизматизма. Более того, я радовался этому, как истинный христианин, желающий добра своему ближнему, хотя бы и еретику. Но времени прошло уже не мало, а пан Максим все еще не думает отказаться от своих заблуждений и вступить в лоно святой католической церкви. Пора действовать. Он должен сделаться католиком возможно скорее, если же этого не будет…
- Если этого не будет?.. - замирающим голосом спросила пани Юзефа и вся точно съежилась в ожидании ответа.
- То брак этот нельзя допустить! - резко отчеканил патер.
- Нельзя допустить! - как эхо отозвалась пани и выпрямилась.
Глаза ее загорелись.
- Нельзя губить дочерь из-за прихоти схизматика! - добавила она.
- Вы правы, дочь моя.
- Я сегодня же переговорю с паном Максимом.
- Нет! - поспешно сказал отец Пий. - Вы этого не делайте!
- Но как же? Поручить мужу?
- И этого не следует делать. Ни вам, ни пану Самуилу, ни даже мне не должно говорить с еретиком по очень простой причине: он нас не послушает, откажет наотрез. Я имею основание думать, что он - ярый еретик.
- Так как же?
- Пусть с ним поговорит по этому поводу сама панна Анджелика.
- Надо ее подготовить.
- Конечно.
- Вы мне поможете в этом?
- Нет, - живо проговорил патер, - им лучше не знать, что в этом деле участвую я. Я должен остаться в тени. Так будет лучше. Не падайте духом, дочь моя! Мы спасем души их от адского пламени.
- Во всяком случае, не отдадим души моей дочери во власть диавола! - воскликнула Юзефа.
- Мы будем стоять на страже ее, как архангелы, и пламенный меч заменит нам наша пламенная вера. Благослови вас Бог! - сказал патер, вставая.
Вскоре после его ухода пани Юзефа приказала позвать к себе панну Анджелику.
XIV
Четыре буквы
Пани Юзефа встретила дочь очень приветливо.
- Садись, Анджелиночка, - сказала она после того, как дочь почтительно поцеловала у нее руку и пожелала доброго утра, - мне надо немножко с тобой поговорить.
Анджелика опустилась в кресло, ломая голову над тем, о чем хочет с нею говорить мать.
Пани Юзефа помолчала. Она затруднялась, как начать, но, подумав, решила говорить прямо:
- Ну, вот, душечка, уж скоро и свадьба твоя… Скажи, пожалуйста, когда думает пан Максим присоединиться к нашей святой церкви?
Анджелике невольно вспомнился сегодняшний сон; четыре огненные буквы - "вера" - встали перед ее глазами. Только теперь ей пришло в голову, что различие вероисповеданий может непроницаемой стеной стать между нею и женихом: она - католичка, он принадлежит к греческой церкви, даже не к "соединенной". Как примирить непримиримое?
Мать молча смотрела на нее, ожидая ответа.
- Не знаю, матушка, - ответила наконец Анджелика.
- Гм… Ты говорила с ним об этом?
- Н-нет.
- Почему?
- Не пришло в голову.
- Хорош ответ для католички! - резко заметила пани Юзефа, подобно тому, как за четверть часа перед разговором с дочерью патер сделал ей самой похожее замечание.
- Ты должна с ним об этом поговорить.
- Хорошо, матушка.
- И возможно скорее.
- Поговорю. Ну, а если… - начала Анджелика и остановилась.
- Ну?
- Если он не захочет перейти в нашу веру?
- Тогда… - выпрямляясь, начала пани Юзефа. - Тогда… Да нет! Он должен согласиться быть католиком - это счастье! Должен! Так не забудь переговорить…
- Переговорю.
- Можешь идти.
Анджелика вышла из комнаты матери с пылающим лицом. На сердце у нее было невесело, и нечто вроде злого предчувствия закрадывалось в ее душу; а четыре огненные буквы начинали ей казаться роковыми.
Анджелика не заметила, что, едва она на несколько шагов отошла от двери, в комнату матери, как тень, проскользнула тощая фигура отца Пия.
Иезуит казался взбешенным.
- Что с вами, святой отец? - невольно воскликнула пани Юзефа, увидев его лицо.
- Это невозможно! Нас везде окружают враги, еретики! - задыхаясь, проговорил он, бросаясь в кресло. - Положительно, громы небесные не замедлят обрушиться на ваш дом!
- Господи! Да объясните!
- Да что ж объяснять? В вашем доме шагу нельзя ступить, не наткнувшись на еретика! Теперь я почти убежден, что миссия вашей дочери не будет иметь успеха.
- Почему же?
- А вот не изволите ли узнать, какой разговор мне сейчас пришлось невольно подслушать?
- Я слушаю, святой отец.
- Я думаю, вы не забыли, что в вашем доме живет заклятый схизматик?
- Пан боярин?
- Да, да! Вот этот самый пан боярин, москаль Белый-Туренин! О, это - сосуд диавола! Это - неисправимый грешник, это - волк схизматизма! Когда он лежал больным, я пытался его наставлять в правилах истинной веры, и знаете, что он мне сказал? "Вы, - говорит, - латиняне и с папой своим римским только раздор среди христиан сеете! И слушать я тебя, поп басурманский, не хочу!" А! Каково! Заклятый схизматик! Ну-с, так вот, сегодня этот самый еретик… стоит у дверей своей комнаты и разговаривает… Фу! Отдышаться не могу!
- Да вы успокойтесь, святой отец.
- Стоит и разговаривает с другим еретиком, с женихом вашей дочери. Дверь в комнату закрыта, но голоса слышны. Я проходил в сенях и… невольно слышал.
- Что же они говорили? - спросила пани Юзефа, с напряженным вниманием слушавшая патера.
- Богохульствовали они! Церковь нашу поносили! Вот что! - вскричал отец Пий. - Слышу, боярин говорит пану Максиму: "Счастлив ты теперь, друже: люб ты девице, а она люба тебе, женишься вскорости на ней - не забудь в своем счастье веру нашу святую Православную". - "Что ты, Павлуша, - отвечает пан Максим, - да разве я могу и помыслить о грехе таком?" - "Верю, что не можешь, а только, Максимушка, слаб порою человек бывает, а эти латиняне - мастера сбивать христиан православных на путь ложный: посмотри, в Литве-то много ль истинных православных осталось? Все - либо "соединенный", либо латинянин. Правда, все веры Господу Богу поклоняться учат, а только истинная есть одна - наша, православная: тут тебя никакому папе кланяться не заставят - верь только в Господа Иисуса Христа. Наша вера истинно святая… Бойся особенно этого длинного постнолицего отца Пия - лиса-еретик! Умеет подъехать!" Дальше я не слушал… Что вы скажете?
- Это ужасно!
- Именно ужасно! Этого боярина необходимо удалить из вашего дома - он вреден, вреден!..
- Не попросить же его уехать, отец Пий.
- Отчего же не попросить уехать? Если не прямо, то дать понять: убирайся, мол.
- Он ведь спас пана Максима.
- Спас тело - губит его душу! Если он будет здесь - пан Максим никогда не покинет своей ереси. Попросите сюда пана Самуила: нам надо убедить его соединенными силами, чтобы он предложил этому схизматику убираться поскорей.
- Пан Самуил вряд ли согласится: он такой нерешительный.
- Должен согласиться! Нам нужно убедить его. Вы, как мать семейства, укажете ему на вред, который он вносит в семью; я, как духовному сыну своему, укажу на зияющую адскую бездну, которая открывается перед всеми Влашемскими. Он - набожный католик. Впрочем, можно найти для удаления москаля-боярина другой предлог…
- Какой же?
- Да хоть, например, то, что он увлекает панну Анджелику и этим грозит расстроить предстоящий брак.