Чайкина точно резануло по сердцу. Сам правдивый и доверчивый, он считал такими же и других.
И, тронутый ласковым вниманием, оказанным ему в этом доме, он порывисто проговорил:
- Этого не может быть.
- Почему не может быть?
- Человека сейчас видно. Он себя оказывает.
Еврейка грустно усмехнулась.
- Это вы зря на себя обсказываете. Зачем вам обманом жить?.. Какая такая нужда? - снова заговорил Чайкин.
- Верно, душа у вас чистая, что вы этого не понимаете… И вот что я вам скажу: ежели вы останетесь здесь, вы не очень-то верьте людям… Вот к нам вы пришли, а мало ли что с вами могло случиться… Тут надо во всем опасение иметь… Многие обманом живут…
Матрос ничего не понимал. "Что с ним могло случиться? Его здесь приютили, обошлись ласково, а жидовка точно от чего-то предостерегает…"
- Есть тут много таких людей… Заманят вас, напоят чем-нибудь, да и свезут на какое-нибудь судно матросом… Потом ищите, кто это заманил вас!.. - заметила Ревекка.
- Это нехорошо! - наивно произнес Чайкин.
- То-то я и говорю…
- Да вы разве заманиваете?
Еврейка молчала.
- Судьба каждому человеку дана! - наконец проговорила она. - И ежели которому человеку судьба залезть в болото, не выйти ему из него. Никогда не выйти! - с бесконечной тоской прибавила она.
Чайкин недоумевал и искренно жалел Ревекку, хотел было попросить ее объяснить ему, про какое болото она говорит и отчего нельзя из него выйти, но в эту минуту кто-то три раза постучал в двери.
- Это отец. Не говорите ему ни слова о нашем разговоре! - промолвила еврейка и пошла отворять двери.
2
При ярком свете роскошного солнечного утра господин Абрамсон показался Чайкину гораздо старее, чем вчера. И глаза его, глубоко засевшие во впадинах, острые и пронзительные, как у хищной птицы, невольно обращали на себя внимание и несколько пугали, несмотря на приветливую улыбку, игравшую на тонких бескровных губах старого еврея.
- Честь имею поздравить вас, Василий Егорыч! - весело проговорил он, протягивая свою грязную костлявую руку молодому матросу.
- С чем меня проздравлять, Абрам Исакыч? - удивленно спросил Чайкин.
- Теперь уж вас наказывать не будут… Никто не посмеет. Шабаш!.. И теперь вы станете американцем…
- Почему это?
- Ваш клипер только что ушел… Я сам видел!..
- Ушел? - упавшим голосом промолвил Чайкин.
- То-то, ушел, и вы, значит, остались в Америке… Да вы что же повесили нос? Или недовольны, что стали вольным человеком?.. Так это можно поправить… Явитесь к консулу и скажите, что вы остались… Вас отправят на русское судно и…
- Вы, папенька, не пужайте. И так они обескуражены! - заметила дочь.
- А ты, Ривка, не очень-то мешайся не в свои дела, - сурово проговорил старик.
И, обращаясь к Чайкину, сказал:
- Не огорчайтесь… Я вас завтра определю к месту… матросом на хорошее жалованье, а пока оставайтесь у нас… Нам жалко земляка… А я вам и платье другое принес! - прибавил старый еврей, указывая на узел, бывший у него в руке. - Ваше, форменное, не годится на купеческих кораблях. Я его продам… Только за него больше доллара не дадут… А чего недохватит за новый костюм, вы мне заплатите, земляк… Не правда ли?
- У меня всего-навсе два доллара, Абрам Исакыч.
- Об этом не беспокойтесь. Я попрошу, чтобы вам дали жалованье за месяц вперед, мы и сочтемся. А капитан у вас будет хороший… Я для вас старался, земляк…
- Спасибо вам, Абрам Исакыч! - доверчиво проговорил Чайкин.
Но тон его был далеко не веселый.
- А пока без меня никуда не выходите… А то могут поймать вас и отвести к консулу… А уж тогда вы пропали…
Матрос обещал никуда не выходить.
- Ривка! Ты займи земляка. Слышишь?
- Слушаю, папенька.
- Да скажи маме, чтобы хорошо угостила гостя. А мне давай скорей кофе. Мне надо идти по делам. А вы, Василий Егорыч, переоденьтесь. Я ваше платье понесу продавать.
Чайкин покорно взял из рук Абрама Исаковича узелок и через пять минут возвратился в отвратительной матросской паре из темно-синего сукна. И рубаха, и штаны, и шапка были стары, почти ветхи и достаточно заношены.
- Каков костюмчик? просто первый сорт и преотлично на вас сидит, будто на заказ шито! - воскликнул старый еврей, оглядывая Чайкина, который в мешковатой рубахе и в слишком длинных штанах казался совсем неуклюжим медвежонком. - А пока до свиданья! Смотри же, Ривка, займи гостя! - значительно повторил старик.
И с этими словами он кивнул головой и вышел.
Ревекка, которой отец приказал "занимать гостя", что в действительности значило "не выпускать" его, не раз исполняла такие поручения и не раз бывала преступной сообщницей в позорной профессии отца, хотя совесть ее и возмущалась.
Но с этим простодушным, доверчивым молодым матросом она не хотела играть роли обманщицы. Ей было это противно, и она, ласково взглядывая на Чайкина, шепнула, предварительно заперев двери на запор:
- А знаете, что я вам скажу?
- Что?
- Ежели хотите погулять, не бойтесь. Здесь никого не могут взять, если человек не сделал ничего дурного. И я вам адрес напишу, чтобы вы потом нашли к нам дорогу. А то, как мама вернется, поведу вас… Только папеньке ничего не сказывайте, - мне тогда достанется.
- Спасибо вам… Я лучше у вас побуду… Уж какая гулянка!..
- Как хотите. А еще вот что: меньше как за десять долларов в месяц не нанимайтесь в матросы и никакой бумаги не подписывайте… Поняли?
- Понял.
- А то подпишете такую бумагу, что обязаны будете несколько лет служить и за маленькое жалованье… Так не подписывайте бумаги, что бы вам папенька ни говорил. И за костюм больше доллара отцу не давайте. И того не стоит!
- Это точно. Одежа самая последняя.
- И, если отец приведет вас в салун и станет угощать вином, не пейте ничего. Слышите?
- Слышу.
- Ни водки, ни пива. Скажите, что вовсе не пьете… А то пьяного легко заставить подписать всякую бумагу.
- Ничего в рот не возьму!
- И не бойтесь, если отец пугать станет, что не найдете места. Тут есть контора, где нанимают матросов. Я вам дам адрес… Спрячьте его… И бог да поможет вам! - задушевно прибавила молодая еврейка.
- Пошли вам господь всякого счастия, добрая девушка! Век не забуду, как учили вы меня, дурака, уму-разуму на чужой стороне. Обсказали, значит, насчет чего опаску иметь. Спасибо вам… как дозволите прозвать вас?..
- Ревекка.
- Спасибо вам, Ревекка Абрамовна! - взволнованно говорил благодарный матрос, взглядывая на Ревекку признательным взглядом.
И его серые мягкие глаза так и лучились.
- И вам спасибо…
- Мне-то за что?
- А за то, что совесть вы во мне тронули… Вижу: вы такой простой, доверчивый, всему верите, худого про людей не думаете… Совесть-то и подала голос и показала, какая я дурная… Теперь уж обманом жить не хочется… Так и скажу папеньке. Пусть сердится, а уж я не стану заманивать бедных матросов.
И Ревекка, взявши слово с матроса, что он сохранит в тайне все, что она ему скажет, рассказала, чем занимается отец и как вчера Чайкин благодаря заступничеству ее и матери не был опоен и увезен ночью на корабль.
- Тоже и папеньку жалко! - прибавила Ревекка. - Как пошли дела хуже, обеднел он, так и стал заниматься этим делом. Из-за нас, маменьки да меня, людей погубляет.
Скоро вернулась мать с покупками и ласково приветствовала гостя.
Целый день Чайкин провел в обществе двух евреек. Он предложил чем-нибудь помочь им: подмел комнаты, чистил овощи и мыл посуду. А обе женщины старались подбодрить и успокоить Чайкина, уверяя его, что в Америке он не пропадет и ему будет хорошо. Обе они не раз советовали ему ничего не пить, ни одного стаканчика, когда он пойдет наниматься в матросы.
В тот же день новые знакомки выучили его нескольким английским словам и учили его называться не Чайкиным, а мистером "Чайк": так будет больше похоже на американскую фамилию.
С этого дня наш матрос обратился в мистера Чайка. Так в Америке его и звали.
Под вечер возвратился старый еврей и объявил, что нашел для земляка хорошее место - матросом на бриг "Динора". И капитан и штурман добрые люди. "Динора" завтра уходит в Австралию с грузом зерна.
- И жалованье хорошее! - прибавил Абрамсон, однако не сказал какое.
- А хороший ли корабль? - спросила Ревекка.
- Разумеется, хороший. Небось дурной не пошлют! - проговорил старый еврей, строго и значительно взглянувши на дочь.
- Вы сами, папенька, говорили, что посылают совсем дурные корабли.
Чайкин взглянул удивленно на Ревекку и спросил:
- А по какой такой причине?
- Очень просто. Застрахуют груз и старый какой-нибудь корабль в хорошую цену и пошлют людей на верную погибель… Корабль потонет, и матросы потонут, а хозяева корабля получат хорошие деньги… Еще недавно в газетах об этом писали.
- А ты, Ривка, не болтай чего не понимаешь! - строго заметил отец.
- Вы же сами говорили, папенька, - настаивала Ревекка.
- Мало ли говорил, да ты глупая девчонка, чтобы все понимать… А вы, земляк, не сомневайтесь: "Динора" новое и крепкое судно. Всего только пять лет как построено… Идемте! На пристани штурман с "Диноры" ждет, чтобы договориться.
Чайкин простился с хозяйкой и с дочерью, точно с родными. Особенно горячо он пожал маленькую желтоватую руку Ревекки, признательный за ее участие и советы.
Когда матрос уходил, следуя за Абрамсоном, Ревекка подбежала к Чайкину и чуть слышно прошептала:
- Помните, что я вам говорила.
Чайкин кивнул головой.