- Спасибо на добром слове и за то, что вы о матросах только что изволили говорить, ваше благородие! Бог за это вам счастия пошлет!.. - взволнованно произнес Чайкин.
- И тебе спасибо, и тебе дай бог счастия, Чайкин.
- А за то, что и вы меня пожалели, дозвольте поблагодарить вашескобродие… И осмелюсь просить пожалеть и прочих матросиков… А затем счастливо оставаться, вашескобродие! Прощайте, добрый барин! - обратился Чайкин к молодому лейтенанту.
И, снявши шляпу, он поклонился и ушел.
- Прощай, Чайкин! - крикнул ему вдогонку Погожин.
Несколько минут оба офицера стояли в молчании.
- Каков! - проговорил наконец старший офицер. - Ну, едем, что ли?..
Старший офицер поднялся мрачный, и два русских офицера молча пошли к выходу из сада, вдруг окутанного темнотой быстро спустившегося вечера.
2
Чайкин нашел дом, в котором он остановился с Дунаевым, не без расспросов у полисменов.
Наконец он поднялся на четвертый этаж и позвонил.
Ему отворила двери хозяйка квартиры, пожилая дама, и сказала, что без него приходил и спрашивал его какой-то молодой человек.
- А как фамилия?
- Спрашивала - не сказал.
- А какой наружности?
- Очень приятный джентльмен… Брюнет… Сказал, что завтра зайдет, и просил передать свое почтение.
"Верно, Дэк, не кто другой, и, верно, от Дунаева узнал о квартире", - подумал Чайкин, входя в комнату, и, усталый после ходьбы, бросился на маленький диванчик.
Незаметно для себя он уснул и около одиннадцати часов был разбужен своим сожителем Дунаевым.
Тот имел вид именинника и весело говорил Чайкину:
- Вечер такой чудесный, а ты, братец ты мой, спишь… А я только что гулял… С невестой гулял! Толковали насчет лавки, - прибавил он.
- Столковались? - протирая глаза, спросил Чайкин.
- Одобряет. И отличная из нее выйдет торговка, я тебе, братец, скажу! Все, можно сказать, наскрозь понимает…
- Это что… А главное, душевная ли? - спросил Чайкин.
- Должно быть. Здесь, братец ты мой, душевность свою люди не так скоро оказывают, как у нас в России. Здесь на деле больше оказывается человек, а разговору не любят… Ну, а ты что сегодня делал? Был насчет места? - спрашивал Дунаев и стал раздеваться.
Чайкин рассказал, где был, и сообщил о встрече в саду со старшим офицером и лейтенантом Погожиным.
- Хочется и мне землячков повидать! - сказал Дунаев. - И я завтра пойду на пристань; вместе пойдем… И толковитая, братец ты мой, моя невеста… Ах, какая толковитая… И умна понятием… И деньги мои к себе спрятала, чтобы целы были… "А то, говорит, ты опять ими хвастать начнешь!" - добродушно смеясь, снова стал нахваливать Дунаев свою будущую подругу жизни.
- А Дэка видел?
- Видел. Кланяется тебе. Адрес взял.
- Он заходил.
- Тебя благодарить за жизнь хотел еще раз. И форсисто как он одет! при цепочке, на перстах кольца…
- Видно, при деньгах?..
- Должно быть. И только он больше не Дэк…
- А кто?
- Брум…
- Это настоящая его фамилия?
- А бог его знает. Здесь не разберешь. Называйся как хочешь: сегодня - Дэк, завтра - Брум… Вот я открою лавку, буду себе торговать мясом, чего лучше… Небось не прогорим… На хорошем месте наймем помещение… А главное - толковитая у меня будет жена, Чайкин… Умная! Уж ей обещали в гостинице, где она горничной, что будут брать мясо у нас… Деловая баба! Ох, деловая! - сонным голосом говорил Дунаев и скоро захрапел.
Лег спать и Чайкин и, перед тем как заснуть, подумал, что если он женится, то выберет не деловую, а душевную бабу.
3
На следующее утро Чайкин проснулся рано. Дунаев еще спал.
Тихонько одевшись, чтобы не разбудить сожителя, Чайкин стал читать газету, которую он вчера вечером купил, и внимание его было привлечено напечатанным крупным шрифтом перечислением содержания газеты, в котором между прочим значилось: "Убийство в Сакраменто".
В телеграфном сообщении передавалось, что третьего дня (в тот самый день, когда там были наши путешественники) был застрелен на улице джентльмен, принадлежавший, как уверяли многие, к шайке агентов большой дороги. Убийца ускакал.
По описанию наружности убитого Чайкин почти не сомневался, что был убит тот самый спутник в дилижансе, которого Билль хотел повесить и которого отстоял он, Чайкин.
Когда Дунаев встал, Чайкин дал ему прочитать газету.
- Укокошили мерзавца, что нас так отблагодарил! - довольно равнодушно промолвил Дунаев.
- А ты думаешь, кто?
- А черт их знает. Свои, верно… А может, и Дэк наказал его за подлость…
- Дэк не решится быть убийцей! - заступился за Дэка Чайкин.
- За других не ручайся, Чайкин… И знаешь, что я тебе скажу?
- Что?
- Вовсе ты прост! Вот поживешь здесь, Америка обломает тебя… Многому научишься, братец ты мой! - хвастливо говорил Дунаев, считавший себя американцем.
Позавтракавши, оба сожителя вышли вместе в девять часов.
Чайкин пошел к адвокату, Дунаев - к невесте, чтобы вместе с ней нанять помещение для лавки.
Они условились встретиться на пристани в первом часу, когда должен подойти баркас с отпущенными на берег матросами с "Проворного".
На этот раз щегольски одетая горничная отворила двери немедленно после звонка и не имела такого сердитого вида, как вчера.
- Здравствуйте! - приветствовал ее Чайкин. - Можно видеть адвоката?
Горничная слегка кивнула головой и оглядела его с ног до головы с нескрываемой улыбкой, очевидно удивленная вопросом. Чайкин покраснел.
- Конечно, можно, раз он принимает с восьми до одиннадцати! - проговорила она и снова засмеялась, показывая свои белые мелкие зубы.
- Извините меня! - смущенно вымолвил Чайкин.
- Вы, верно, зеленый?
- Да.
- От этого и предлагаете глупые вопросы. Надо прежде подумать, а потом спрашивать.
- Это верно… Еще раз извините.
- Извиняю! - милостиво произнесла молодая девушка.
И с этими словами вручила Чайкину жестянку с десятым номером и указала белой, почти что холеной рукой с кольцом на мизинце на одну из дверей.
Чайкин удивленно смотрел на жестянку.
- Ну, что еще? Чему удивляетесь? - спросила горничная, очевидно слегка потешавшаяся над этим застенчивым глупым иностранцем.
- А можно спросить? - робко спросил Чайкин, в свою очередь несколько удивленный, что горничная так форсисто одета и выглядит совсем барышней.
"И руки какие белые. Видно, черной работой не занимается!" - подумал он.
- Спрашивайте, если не очень глупо!
- Зачем мне эта жестянка?
- Вы первый раз у адвоката?
- В первый.
- И у докторов никогда не бывали? - со смехом допрашивала молодая девушка.
- Никогда.
- Ну, так знайте, что это очередной номер. До вас пришло девять человек, вы - десятый. Адвокат вас примет десятым. Поняли?
- Понял. Благодарю вас.
Он хотел было идти, но молодая девушка остановила его и, переставши смеяться, проговорила не без участливой нотки в голосе:
- Вы, может быть, не знаете, что адвокат, к которому вы идете, очень дорогой: меньше пятидесяти долларов за совет не берет, и если у вас дело, то приготовляйте денежки.
- Я не за советом…
- А зачем?
- У меня есть к нему рекомендательное письмо… насчет места на ферме… За передачу письма платить ведь не нужно?
- Не нужно. Идите!
И Чайкин вошел в приемную.
В большой, роскошно и в то же время просто убранной приемной с массивными, обитыми темно-зеленой кожей креслами и двумя диванами, с дорогим ковром во всю комнату, дожидалось девять человек: шесть мужчин и три молодые дамы.
Одни сидели у большого круглого стола посреди комнаты, заваленного роскошными кипсеками , книгами, журналами, газетами и фотографиями, и читали или разглядывали картинки и фотографии. Другие развалились в креслах, задравши, по обычаю американцев, высоко ноги.
На отдельном столе, у раскрытого окна, выходившего в сад, стояли бутылки с вином, графины с прохладительными напитками, ваза со льдом, стаканы и рюмки.
Чайкин присел на ближнее к дверям кресло и озирал публику.
- Номер второй! - произнес торопливый и резкий голос из полуотворенной двери кабинета, и Чайкин успел увидеть смуглое длинное худощавое лицо с резкими чертами и клинообразной, черной как смоль бородой.
Какой-то толстяк медленно выползал из большого глубокого кресла.
- Попрошу джентльмена поторопиться! - отчеканил адвокат резким суховатым тоном. - У меня времени немного.
Толстяк с трудом вылез из кресла и торопливо, насколько позволял ему его громадный живот, вошел в двери.
Не прошло и десяти минут, как двери кабинета отворились снова, и из двери раздался тот же отрывистый голос:
- Номер третий!
Молодая, очень красивая женщина под вуалью, с крупными брильянтами в ушах, одетая в роскошное серое шелковое платье, обшитое кружевами, чуть-чуть шелестя им, быстро двинулась к дверям.
"Должно, тут все богатые!" - решил Чайкин, вспомнив слова горничной о том, что адвокат меньше пятидесяти долларов за совет не берет, что, если дело придется вести, то надо припасать денежки.
И он прикинул в уме, сколько может получить адвокат в одно только утро, считая, что все девять человек пришли только за советом: оказывалось четыреста пятьдесят долларов, а в год, рассчитал Чайкин, до ста шестидесяти тысяч.