Андрей Зайцев - Драккары Одина стр 6.

* * *

В эту ночь боги были благосклонны к ярлу Стейнару и его людям.

Глава 2
Голова собаки

Минуло почти два года с того дня, когда Стейнар ушел в набег в ромейские земли. Все эти месяцы жена Гейда не переставала ждать его, надеясь на благополучный исход похода.

За день до того, как корабль ярла вошел во фьорд, старый Эгиль, которому было более восьмидесяти зим, пришел к Гейде и сказал, что Стейнар скоро будет здесь.

- Верно ли то, что ты говоришь? - пытливо загляды­вала ему в глаза Гейда. От волнения она не находила себе места.

- Так же верно, как мрак поглощает день, а солнце убивает мрак, верны и мои слова, Гейда, - проговорил, усаживаясь на скамью Эгиль. - Муж твой жив, хотя три дня назад чу­дом избежал смерти. Но смерть ему уготована от другого, на то - воля норн , плетущих нити наших жизней... А потому готовься к встрече, Гейда.

- Если все правда, Эгиль, ты получишь от меня все, что захочешь! - сказала Гейда, в которой радость боролась с тревогой. - Но не вздумай играть со мной, старик!

- Пустое... - усмехнулся Эгиль, глядя на нее из-под своих белых как снег бровей. - Эти игры уже не для меня. Разве я похож на мальчика?

- Тогда поешь мяса и выпей пива, - сказала Гейда и хлопнула в ладоши, призывая своего траля по имени Карн.

Тот вошел, поглядывая на обоих своими черными, вос­точными глазами.

- Дай ему поесть и выпить, - кивнула на Эгиля Гейда. - И смотри, чтобы гость остался доволен.

После ее ухода Карн приготовил трапезу, изучающе по­глядывая на старика, с едва уловимым неодобрением.

Ему было известно, что Эгиль занимается ведовством. Жрецы селения не любили старика. Но Эгиль чувствовал себя независимо. И не знал страха. Здесь он жил более десяти зим. А далекое прошлое его было окутано тайной. Говорили, что когда-то он был викингом. В одном из набегов их корабль утонул, а сам Эгиль чудесным образом спасся. Потом надолго пропал, а когда постарел - вернулся в Скандинавию. Но от­куда он был родом, никто в точности не знал.

Дар предвидения открылся у Эгиля случайно, но по­говаривали, что накануне в него ударила молния. Старик выжил и с того момента вроде как стал видеть будущее... В это кто-то верил, а кто-то - нет. Но Эгиль никогда не настаивал. А женщины селения иногда приносили ему по­дарки и просили помочь. Эгиль вел себя по-разному. Иногда отказывал, иногда помогал.

Карн, ставший рабом у Стейнара еще двенадцать зим назад, Эгиля не любил и старался обходить стороной. И все-таки порой его тайная ненависть к старику давала себя знать. Вот и сейчас, прислуживая Эгилю, Карн еле сдерживался, чтобы не нагрубить.

- Говорят, ты многое знаешь? И видишь будущее? - спросил он старика, пряча в черной, с проседью бороде усмешку. За долгие годы неволи он выучил язык северян и разговаривал вполне сносно.

- Все может быть, - равнодушно ответил Эгиль, не глядя на раба.

- Тогда ты должен знать, когда вернется мой хозяин?

- Что неподвластно небу, то скрыто под землей, - проговорил старик.

- Ты хочешь сказать, под водой?

Ненавидевший свое рабское существование Карн был уве­рен, что ярл давно утонул, так давно не было известий о нем. Викинги, приплывавшие в их фьорд, рассказывали о многих, но ярл Стейнар, задумавший малыми силами повторить поход Железнобокого Бьорна, наверняка переоценил себя и погиб.

Просто большинство северян плавали в ближние земли, довольствуясь тем, что можно было добыть в Британии, Фрисландии или Ирландии.

- Вода и земля - части одного целого.

- Хватит говорить загадками, старик! - раздраженно бросил Карн. - Все это пустословие для малых детей, которые только и могут поверить тебе.

- Ребенку иногда открыто больше, чем конунгу! - веско заметил Эгиль, наконец взглянув на раба, осмелившегося так разговаривать с ним. - Человек, в которого плевали руссы, улыбался им, вытирая пыль с их башмаков.

- Полегче, старик! - начал злиться Карн, решив, что эту подробность его жизни Эгиль мог узнать от ярла и других викингов, знавших Асмунда. Ведь тот купил его у свеев, а те - у руссов на Ладоге. Руссы когда-то захватили Карна в плен в окрестностях Херсонеса.

- Мне также известно, что когда соглядатай вернулся ночью во дворец конунга Миклагарда, один из стражников по ошибке нанес ему удар кинжалом, - проговорил бесцветным, безразличным голосом Эгиль, разрывая большой кусок мяса.

- Что ты сказал? - вздрогнул Карн, почти с ужасом глядя на старика. Все, что он услышал сейчас, казалось наваждением, обманом слуха.

- Но соглядатай выжил, - невозмутимо продолжал Эгиль. - Его вылечил один из ромейских знахарей, в кото­ром текла сарацинская кровь от деда... Он сделал это, потому что иначе могла умереть его жена, на которую мог донести соглядатай...

Этого просто не могло быть! Карн молчал, испытывая тревогу. Откуда же старику стало известно об этом случае?..

Карн попал в рабство к викингам более четырнадцати лет назад. Он до сих пор лютой ненавистью ненавидел руссов, пленивших его. Когда Асмунд, последний его хозяин, умер, Карн достался по наследству к ярлу Стейнару. Но его историю здесь не мог знать никто! Вместе с Карном было захвачено еще несколько византийцев, которые оказались у разных хозяев в чужих землях. Кое-кто из них мог знать, чем занимался, в дей­ствительности Карн, хотя и маловероятно. Но тех людей давно уже нет живых. А может, кто-то все-таки еще остался?..

Карн еще раз глянул на старика, пытаясь проникнуть ему в душу, но тот, запивая мясо пивом, казался равнодушным ко всему.

- Не пойму, о чем ты говоришь? - попытался справиться с собой Карн. - Какой еще соглядатай? Я не понимаю этого слова.

- Это человек, который по ночам заглядывает в окна людей, пряча под плащом нож, - ответил Эгиль. - Обычно, когда он попадается, застигнутый врасплох, ему вырезают язык, чтобы он больше ничего никому не мог рассказать... У нас презирают таких людей. Викинг, ставший доносчиком, уже не викинг. Он теряет свою честь и должен умереть. В Валланде быть доносчиком - такое же ремесло, как ремесло кузнеца или плот­ника. А почему нет, если за это платят хорошие деньги?

Карн, чувствуя непонятную слабость, отошел в сторону, чтобы обдумать слова Эгиля.

За все время, что Карн жил в Скандинавии, он так по настоящему и не свыкся с местными обычаями и втайне ненавидел язычников, но хорошо умел скрывать свои истинные чувства. Если откровенно, Карн не мог считать себя и на­стоящим христианином, но по крайней мере эти люди умели прощать людские слабости, ведь прощение было основой их религии.

Сейчас, после неожиданных слов Эгиля, Карн понял, что у него появился умный и осторожный враг. Ведь если ему известно одно, то может быть известно и другое? Но торопиться не следовало. Эгиль пользовался некоторым уважением в селении, тем более он был свободным человеком в отличие от него, Карна. А это немало...

Пока Карн размышлял о том, как ему теперь вести себя со стариком, в дом вошел старший сын Стейнара и Гейды - Рагнар, которому недавно исполнилось десять зим. Для своих лет парень был достаточно рослым и потому казался старше своих сверстников. Лицом он более был похож на отца, а ха­рактер имел скорее материнский.

Увидев за столом на возвышении Эгиля, Рагнар презри­тельно спросил у Карна:

- Что делает здесь этот старик?

- Твоя мать приказала накормить его.

- Хорошо, - Рагнар встретился взглядом с Эгилем, но умышленно не заговорил с ним, посчитав ниже своего достоинства. - Когда он закончит, проводи его скорей со двора, а не то, боюсь, Мидд покусает его...

Мидд был огромным волкодавом, любимцем Рагнара.

- Хорошо, когда собака хозяина кусает врага, - сказал с усмешкой Эгиль. - Но плохо, когда гостя. У каждого в жизни - своя собака. А твоя еще ближе, чем ты думаешь. Всегда надо помнить, что когда-то собака была волком.

С этими словами он поднялся из-за стола и вышел вон. Во дворе лежал, положив лобастую голову на лапы, громадный пес. Старик прошел мимо него, но Мидд даже не шевельнулся, как будто мимо него проплыла бесплотная тень.

Рагнар проводил Эгиля удивленным взглядом. Он не помнил случая, чтобы кто-то вот так спокойно проходил рядом с Миддом.

- Почему моя мать привечает этого колдуна? - Рагнар повернулся к рабу, молча застывшему в углу подобно статуе византийских ваятелей. - Она думает, что ему известно, когда вернется из похода отец. Разве Эгиль - бог, чтобы знать об этом? - презрительно усмехнулся юный викинг. - Мне известно, что жрецы не любят его. Он занимается ведовством, колдует.

Карну осталось только пожать плечами

- Что он там болтал о какой-то собаке? - продолжал допытываться Рагнар.

- Я думаю, он не в себе, мой господин. Не стоит отно­ситься к нему серьезно.

- Я тоже так подумал...

В то утро, когда драккар ярла Стейнара вошел в родной Хвита-фьорд, многие на берегу в первые мгновения даже не узнали его. О Стейнаре тут думали, как о викинге, сгинувшем в дальних землях. И в этом не было ничего удивительного. К подобному здесь привыкли.