Андрей Зайцев - Драккары Одина стр 24.

- Может, люди саами? - пожал плечами викинг. - Но те, насколько мне известно, не подходят так близко к побережью. Кое-какие слова мне показались знакомыми. Наверное, это финны. Но никогда не думал, что они могут так далеко сюда забираться.

- Айво говорил, что его сородичи живут в лесах.

- Вот-вот, - озабоченно подтвердил Хафтур. - Но как бы там ни было, надо скорей убираться из этих мест. Зима придет сюда через несколько дней...

Запасы мяса и дров были тяжелой ношей, затруднявшей путь. Хафтур надеялся, что еще день-два, и они попадут в по­лосу редколесья. Тогда с дровами будет легче. А мяса им хватит надолго, хотя однообразная пища приедалась. Воду они находили в источниках, и, казалось Олафу, она была слаще, чем у них в селении. Хафтур говорил, что эта вода - из лед­ников.

- У двоих из них были луки, - задумчиво сказал викинг, подбросив несколько щепок в огонь. - Они могли давно убить нас, но не сделали этого.

- Почему? -- спросил Олаф, размышляя о чужаках. Ино­гда ему казалось, это и не люди вовсе. Как жить здесь, в этом бесплодном краю, где даже и летом нельзя ничего посеять?

- Кто знает... - медленно отвечал Хафтур. - Они ждали, что мы будем делать дальше. Сдается мне, их удивило, откуда мы появились тут? Если бы разбился корабль, они бы это по­няли, а лодка... Мы ее разобрали раньше, чем они наткнулись на нас. Но пришельцев здесь мало. Это видно по тому, как ведут себя эти люди... Знаешь, Олаф, там, в Северном море, есть много островов, где жители побережья только и ждут, когда во время шторма о скалы разобьется чей-нибудь корабль. Тогда они приходят, убивают оставшихся в живых, а все имущество, не успевшее затонуть, забирают себе.

- Так поступали бы и наши люди, - заметил Олаф. - Но к нам приходит очень мало кораблей.

- Ты прав, - кивнул викинг. - Однако многое зависит от того, чей это корабль... - ему вдруг вспомнился "Эйктюрмир" и то, как они поступили с этим чужим судном. - Если бы можно было вернуться назад, я бы многое изменил в своей жизни. Но так не бывает. Запомни, Олаф! Никогда не убивай безоружных и тех, кто просит пощады. Слышал я, как один скальд рассказывал историю о воине Сигурде, который владел сокровищами Нибелунгов.

- А кто это? - Олаф затаил дыхание, прислушиваясь к рассказу наставника. В словах викинга, так много повидав­шего на своем веку, заключалась какая-то особая прелесть, очарование чем-то очень далеким, волнующим кровь не хуже крепкого эля.

- Люди тумана... - ответил Хафтур, вспоминая все. что слышал об этом.

- Люди тумана?

- Думаю, это даже не люди, а духи, - добавил викинг, вглядываясь в огонь. Там, в глубине пламени, будто оживали древние предания. - Но я сейчас не про них. Так вот, этого Сигурда предательски убили ударом в спину.

- Кто убил?

- Какой-то воин... - Хафтур помедлил. - Это все проис­ходило в Бургундии, а тамошнего короля звали Гюнтер. Главное же, Олаф, то, что убийца и все, кто помогал ему, умерли позже мучительной смертью...

- Им залили в рот расплавленный свинец и оставили умирать в глубокой яме? - поделился юноша своими пред­ставлениями о мучительной смерти.

- Что-то вроде этого, - кивнул Хафтур, подзабыв подроб­ности, а может, никогда и не слышавший конца этой кровавой истории, за много лет поменявшей множество рассказчиков и, как водится, изменившей свой первоначальный вид.

- А почему Сигурд владел сокровищами духов? Разве такое может быть? - удивился Олаф.

- Этого я не знаю, - сказал викинг, подцепив ножом кусок мяса и подогревая его над костром. Помню только, что гуннский вождь Атли был как-то замешан в этом деле... Давай подкрепимся и будем спать. Завтра у нас долгий путь...

* * *

Одному из тралей ярла Стейнара, финну Айво, сильно намаявшемуся за день, снилось, будто сидит он в шатре свое­го племени, искусно сшитом из шкур зверей, а перед ним лежит кусок прожаренной оленины. Айво в нетерпении хва­тает кусок и начинает торопливо есть, боясь, чтобы кто-нибудь не пришел и не отнял его. С тех пор как он попал к свеям, а от них - к норвегам, ему не доводилось есть оленину... Вдруг полы шатра распахиваются, и внутрь забирается бурый медведь. Айво от страха не может шелохнуться, смотрит на медведя, ожидая, что будет. А медведь говорит человеческим голосом: "Айво, дай мне кусок, который ты держишь в руке". Айво отдает мясо, так и не насытившись. Медведь же, сожрав кусок в мгновение ока, говорит дальше: "Ты, Айво, несмышленыш... Думаешь, что друг твой, Олаф, утонул в море, а он живой, в той земле, которая находится рядом с землей бледных ла­пландцев...". - "А что он там делает?" - спрашивает Айво. - "Он ест усатых морских зверей, и хочет перейти Большую Гору..." "А я когда-нибудь увижу его?" - "Ты увидишь его в тот день, когда поклонник Белого Бога увидит жабу в своей чашке..." А потом медведь вдруг превратился в старого финна, который усмехнулся Айво, и тут же пропал. И понял Айво, что это был бог Укко, принявший облик медведя...

Айво проснулся в холодном поту, сердце стучит, в горле пересохло, несмотря на то, что ночи стали холодней. Из головы его все не шли слова, которые он услышал... Олаф жив! Но как такое возможно? Рыбаки уверяли: после того как пропали Хафтур и Олаф, они обыскали все побережье вокруг фьорда. Лодка - не корабль. На ней далеко упльпь нельзя. Значит, надежды никакой... Но как же сон, бог Укко, который не при­ходит попусту? Был ли этот сон вещим? Как узнать? Айво во­рочался в постели чуть не до самого утра. Заснул, утомленный переживаниями. Но долго спать ему не пришлось. Чуть ли не над самым ухом заблеяла коза. Начинался новый день...

На туне Айво встретил Карна, несущего из кузницы два меча для дружинников ярла. С некоторых пор ромей стал гораздо более разговорчивым с ним. Айво не мог понять, в чем дело?

- Что, Айво, - начал с привычным высокомерием бывший житель Константинополя. - Скучаешь по своему другу?

- Может, и так, - согласился финн. - Разве это что-то изменит?

- Верно, - кивнул Карн, внимательно глядя собеседнику в серые глаза. - Он теперь далеко отсюда. Очень далеко.

- А ты разве можешь знать, где он сейчас? - Айво всегда с некоторой опаской разговаривал с Карном. Тот знал куда больше него. Жил в самом Миклагарде, про который говорили, что этот город выше самого Рима. Город... Как люди могли строить большие дома из камня? Как такое возможно?

- Я знаю, где он сейчас, - проговорил Карн, как будто что-то тая про себя.

- И где же? - замер Айво, вспомнив о своем сне. Только сейчас до него дошло, что Карн, может быть, и есть тот самый поклонник Белого Бога, о котором сказал бог Укко.

- А ты когда-нибудь слышал о Страшном суде? - усмех­нулся Карн, прямо не отвечая на вопрос.

- Это что-то вроде Большого тинга ?

- Да, да, - продолжал насмешливо Карн. - А готов ли ты, Айво, предстать перед Страшным судом?

- Ты забываешь, что тралям нечего делать на тинге, - напомнил финн.

- Это будет совсем другой тинг, - бывший византиец как будто забавлялся. - Там нет различий, траль или свободный, богатый или бедный.

- О чем ты говоришь? - Айво с трудом понимал Карна, и ему начало казаться, что тот попросту сходит с ума.

- Все, что я говорю, - истина!

- Истина? - переспросил Айво. Это норвежское слово он не понимал, но догадывался, что оно означает скрытую правду. То, чего нет на поверхности, но скрыто внутри. Шаманы его племени называли это сутью.

- Да, это истина! - с плохо скрываемым торжеством кив­нул Карн, хотя финн и не понимал его причины. Для Карна этот нескладный долговязый раб был еще более темным язычником, нежели местные жители. И большим удовольствием было на­слаждаться его суеверным страхом перед неизвестным...

- Ты ответишь, Айво, даже за то, что когда-то украл у меня медовую лепешку!

- Но я не крал у тебя никакой лепешки! - возмутился Айво.

- Правда? - тихий вкрадчивый голос Карна проникал в его душу, казалось, еще немного, и он выложит этому смуглому человечку все сокровенные тайны своей недолгой жизни.

- Эй! - вдруг раздался громкий голос, который оба хорошо знали. - Не пора ли тебе угомониться, христианская собака?

Неподалеку от них стоял Кнуд Вороний Глаз, в помятой одежде, хмурый и злой с похмелья.

- Я тебе говорю, выродок, шелудивый пес! - Кнуд смотрел на Карна, чуть прищурив левый глаз, склони набок голову, как делают обычно крупные хищные птицы, спустившиеся на землю и разглядывающие что-то необычное.

- Слушаю, господин, - мягко сказал Карн, с испугом подумав о том, что разговорился не к месту. С того дня, как сгинул Меченый со своим старым наставником, Карн почув­ствовал себя много лучше. И забыл об осторожности.

- О каком таком суде ты толковал только что?

- Я не говорил о суде... - бормотал Карн, надеясь, что вспыльчивый викинг не слышал всего разговора.

- Ты обещал Айво, что он ответит даже за украденную лепешку? - усмехнулся Кнуд, подойди ближе и оглядывая обоих. - Ведь так, Айво?

- Я не понял его, господин, честно.