- Тутти-фрутти из Тутинга, - перевел Шимп, кивая. - Так-так.
- Что-что? - в недоумении переспросил лорд Тилбери.
- Богиня Болхема, Берта из Брикстона.
- Она живет в Вэлли-Филдз. А этот юноша, Шоттер, снял соседний дом. Прошу прощения?
- За что? - осипшим голосом сказал Шимп.
- Мне показалось, вы что-то проговорили?
- Нет. - Шимп судорожно сглотнул. - Вы сказали: Шоттер?
- Шоттер.
- Снял дом в Вэлли-Филдз?
- Да. На Берберри-роуд. "Мон-Репо" он называется.
- А! - выдохнул Шимп.
- Вы понимаете ситуацию? Пока можно лишь установить постоянное наблюдение за юношей. Не исключено, что я встревожился напрасно. Возможно, у него нет серьезного намерения вступить в брак с этой девицей. Тем не менее я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы кто-то в его доме следил за ним и представлял бы мне ежедневные отчеты.
- Я возьму это дело, - сказал Шимп.
- Отлично. И поручите его компетентному человеку?
- Я не доверю его никому из моих сотрудников, даже Донехью и Уилдбрейму. Я буду вести его сам.
- Очень любезно с вашей стороны, мистер Эдейр.
- Не стоит благодарности, - сказал Шимп.
- Но главная трудность! Как вы рассчитываете получить доступ в дом юного Шоттера?
- Проще простого. Подручным.
- Подручным?
- В пригородах им всегда требуются подручные. Для черной работы, от которой прислуга нос воротит. Вот что: скажите своему молодому человеку, что я прежде работал у вас, и попросите, чтобы он меня взял как одолжение вам. И все будет тип-топ. Он же не захочет отказать начальнику, верно?
- Справедливо, - сказал лорд Тилбери. - Справедливо. Но это требует ряда изменений в костюме, - продолжал он, глядя на яркие тона одежды своего собеседника.
- Об этом не тревожьтесь. Оденусь, как надо.
- А какую фамилию вы возьмете? Ведь не свою?
- Прежде я всегда называл себя Твистом.
- Твистом? Превосходно! В таком случае, может быть, вы будете у меня через полчаса?
- Как штык!
- Весьма вам обязан, мистер Эдейр.
- Ничуть, - великодушно отозвался Шимп. - Ни-чу-точки. Не стоит благодарности. О чем разговор!
3
Сэм, когда лорд Тилбери затребовал его к себе, с большим самодовольством перечитывал свою вещицу в номере "Домашнего спутника" Пайка, которому предстояло появиться в газетных киосках на следующее утро. Подписана она была "Тетушка Исобель" и предлагала великолепные советы "Встревоженной" (Аппер-Сайденхем), которая в последние дни начала замечать некоторую холодность в своем женихе.
Он как раз дочел последнее слово, изумляясь, по обычаю авторов, когда они видят свое детище в печати, чистоте своего стиля и железности логики, когда глава "Мамонта" потребовал его пред свои очи. Он поспешил в святая святых и узрел не только его милость, но и плюгавого человечка с нафиксатуаренными усами, которого невзлюбил с первого взгляда.
- А, Шоттер! - сказал лорд Тилбери. - Это человек по фамилии Твист, он одно время служил у меня.
- Подручным, - вставил нафиксатуаренный.
- Подручным, - сказал лорд Тилбери.
- А? - сказал Сэм.
- Он сейчас без работы.
Сэм, глядя на мистера Твиста, решил, что у лондонских работодателей со здравым смыслом все в порядке.
- Мне самому нечего ему предложить, - продолжал лорд Тилбери, - и мне пришло в голову, что, может быть, для него найдется место в вашем новом доме.
- У меня? - сказал Сэм.
- Я счел бы личным одолжением мне, если вы наймете Твиста. Естественно, меня тяготит мысль, что старый и… э… верный мой служащий не имеет работы.
Предвидение мистера Твиста оправдалось: ответить отказом на просьбу, сформулированную таким способом, Сэму оказалось трудно.
- А! Ну если так…
- Превосходно! Без сомнения, вы найдете для него много всякой мелкой работы и в доме, и в саду.
- Он может мыть собаку! - сказал Сэм вдохновенно. В домашней политике "Мон-Репо" вопрос о личной гигиене Эми становился все более животрепещущим.
- Вот именно! А также рубить дрова, бегать с поручениями и так далее.
- Только одно условие, - сказал Сэм, созерцавший своего нового помощника с нарастающим омерзением. - Эти усы надо убрать.
- Что?! - вскричал Шимп, уязвленный до глубины души.
- Под самый корень, - сурово сказал Сэм. - Я не допущу в своем доме такой приманки для моли.
Лорд Тилбери вздохнул. Ему все труднее было мириться с эксцентричностью этого молодого человека. С тоскливым томлением, которое греки называли pathos, а римляне desiderium, он вспомнил безоблачные дни, когда был счастливым, беззаботным человеком и не знал, что Сэм вообще живет на свете. Да, конечно, и тогда на его долю выпадали хлопоты и тревоги, но сколь ничтожными и тривиальными казались они теперь!
- Полагаю, Твист сбреет усы, раз вы настаиваете, - сказал он устало.
Случайно взглянув на лицо этого именитого частного сыщика, он с изумлением обнаружил, что оно дышит отчаянием, а глаза стекленеют. Словно несчастный только что выслушал смертный приговор.
- Сбрить? - трепетным голосом переспросил Твист, нежно поглаживая растительность на верхней губе. - Сбрить мои усы?
- Сбрить! - неумолимо потребовал Сэм. - Спилите их. Сровняйте с землей и запашите солью место, где они росли.
- Слушаю, сэр, - угрюмо сказал Твист.
- Значит, все устроилось, - с облегчением объявил лорд Тилбери. - Так вы немедленно поступаете на службу к мистеру Шоттеру, Твист.
Твист скорбно кивнул.
- Вы, я уверен, будете очень довольны Твистом во всех отношениях. Он спокойный, почтительный и работящий трезвенник.
- И очень плохо, - сказал Сэм.
Лорд Тилбери испустил еще один вздох.
20. Нелады в синдикате
Покинув Тилбери-Хаус, Шимп Твист зашагал направо по набережной, так как у него было назначено свидание с коллегами по синдикату в кафе-кондитерской на Грин-стрит у Лей-стер-сквер. Депрессия, накатившая на него после страшного указа Сэма, длилась недолго. Люди, ведущие образ жизни в стиле мистера Твиста, выносливы. Иначе они не могли бы его вести.
В конце концов, рассудил он, при такой сверхъестественной удаче с его стороны не слишком-то красиво еще фордыбачиться из-за единственного смятого лепестка розы. К тому же ему потребуется не больше пары дней, чтобы смыться с кладом "Мон-Репо", а затем где-нибудь в уединении вновь отрастить усы. Ибо в усах, как и в бакенбардах - хотя надо отдать должное мистеру Твисту, в этих последних он никогда повинен не был, - есть нечто такое, от чего они, подобно правде, восстанут вновь, пусть в землю втопчут их. Чуть-чуть терпения, и по ступеням себя былых его усы поднимутся на высоту иную. Да, когда луга забелеют маргаритками, они вернутся вновь. Философствуя так, Шимп Твист бодро прошагал до конца набережной, свернул на Нортумберленд-авеню, добрался до места своего назначения и увидел, что мистер и миссис Моллой ждут его за столиком в дальнем углу.
В этот час кафе-кондитерская пустовала, почему и была выбрана местом встречи. Ибо, по сути, здесь предстояло заседание правления синдиката, а деловые мужчины и женщины не любят, чтобы их дискуссию перебивали посторонние личности, громогласно требуя пищи. И члены синдиката были там совсем одни, если не считать дамы в черном шелковом расшитом стеклярусом платье, которая, как ни невероятно, заказала какао одновременно с шипучим лимонадом и запивала кембриджские сосиски со слойками глотком то одного напитка, то другого в строгой очередности. Елей и его молодая супруга, как подметил Шимп, выглядели мрачно, даже угрюмо, и в процессе приближения к ним между пустыми столиками он придал собственной физиономии созвучное выражение. Он осознал, что никак не следует выдавать бурлящей в нем радости, когда, по сути, предстояло вскрытие охладевшего трупа. Ведь собрание было созвано для обсуждения провала его недавнего плана, и он не исключал возможности, что ему будет вынесен вотум недоверия. А потому он опустился на стул со скорбно сосредоточенным видом и, заказав чашку кофе, ответил на вопросительные взгляды своих компаньонов грустным покачиванием головы.
- Ничего не намечается, - сказал он.
- Ты другого плана не подготовил? - спросила Долли, хмуря брови искусной формы.
- Пока нет.
- В таком случае, - возмутилась дама, - какие тут могут быть шестьдесят пять и тридцать пять, хотела бы я знать?
- И я хотел бы! - с жаром подхватил мистер Моллой.
Шимп заключил, что его сочлены в правлении до его прихода успели побеседовать неофициально, ибо их единодушие было выше всяких похвал.
- Ты тут разводил бодягу насчет мозгов, - сказала Долли прокурорским тоном, - и как ты у нас в мозгах, то и должен получить больше. А теперь заявляешься и сознаешься, что идей у тебя не больше, чем у кролика.
- Куда меньше, - поправил мистер Моллой, который любил кроликов и в детстве держал их.
Шимп задумчиво помешивал кофе. Как самый малый срок может изменить судьбу человека, размышлял он. Не свершись чудо с лордом Тилбери, он явился бы на эту встречу куда в менее радужном состоянии духа. Ведь было совершенно ясно, что акционеры настроены очень воинственно.
- Ты совершенно права, Долли, - сказал он смиренно. - Совершенно права. Я не так хорош, как мне казалось.
Такое благородное признание должно было бы, как говорится, пролить масло на бушующие воды, однако подлило масло в огонь.
- Так чего ж ты вякаешь про шестьдесят пять и тридцать пять?
- Я не вякаю, Долли, - сказал Шимп. - Больше не вякаю. - Смирение этого человека вызывало слезы на глазах. - С этим все. Делимся пятьдесят на пятьдесят. Вот так.