Но пока что шел лишь 1989 год... - год нашего выхода из Афганистана. В этом году во многих странах Европы свершились бархатные революции, приведшие к изменению общественного строя и политической системы, к ликвидации Варшавского договора, СЭВа и вообще социалистического лагеря. Если исходить из того, что бархатная революция это такая, при которой к власти прорывается некая прослойка, раньше остававшаяся за бортом, то станет ясно, что речь идет о создании в стране гражданского хаоса как инструмента захвата власти, причем всегда при пособничестве внешних сил. Ведь ежику понятно, что никакая элита или агрессивная прослойка населения не в состоянии сама конкурировать с собственным государством на уровне свержения законного правительства.
Динамика событий была довольно насыщенной, она создавала смуту, тревожный событийный фон и атмосферу, не способствующую ни труду, ни отдыху. Вот последовательность некоторых фактов, вселяющих в нас ужас.
24 августа. Правительство Польши возглавил представитель оппозиции Тадеуш Мазовецкий, немедленно приступивший к экономической реформе известного рода - развалу. Позже ее назовут "шоковой терапией". Она проводилась при участии экспертов США и Международного валютного фонда. Этим все сказано.
9 сентября. Правительство Венгрии открыло границу с Австрией. Без комментариев!
18 октября. Глава ГДР и Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) Э. Хонеккер подал в отставку. Новым генеральным секретарем СЕПГ, председателем Народной палаты ГДР и председателем Национального совета обороны страны стал Эгон Кренц - халиф на час. Эту политическую шестерку отыграли невероятно быстро, как и бывает при наскоках, налетах, гоп-стопах, использовав только для решения одной задачи - разрушения партии. Уже в декабре он справится с этим, доведет ее до распада и сложит свои полномочия.
23 октября. В Будапеште вместо Венгерской Народной Республики провозглашена Венгерская Республика, определившая себя как свободное, демократическое, независимое, правовое государство. Исчезновение слова "Народная" из названия государства не зря тревожило. Как и во всех странах, отказавшихся от социалистического пути развития, народ здесь окажется в узком заднем проходе истории.
9 ноября. Совет министров ГДР принял решение об открытии границы с ФРГ и Западным Берлином. Событие это будет встречено народами неоднозначно и протекать бурно, а позже, после долгого судебного разбирательства, Эгона Кренца приговорят к 6,5 годам тюрьмы за причастность к "гибели людей у Берлинской стены". В тюрьме он переквалифицируется в изготовителя протезов. Жаль, что нет протезов для некачественных мозгов.
10 ноября. Глава Народной Республики Болгария и Болгарской компартии Тодор Живков подал в отставку с поста генерального секретаря и члена политбюро. Новым генеральным секретарем БКП избран Петр Младенов - типичный политический выскочка, наемный разрушитель.
17 ноября. Парламент Болгарии избрал Младенова главой Госсовета страны. Он знал, на что шел, 3 апреля 1990 года он инициирует замену конституции и расформирование Государственного Совета. Сам же попытается удержаться на плаву, но недолог век поджигателей, обычно их оставляют сгорать на их же поджогах - Петр Младенов после массовых протестов оппозиции будет отстранен от поста и от политической активности. Удел использованной бумажки.
24 ноября. Под давлением оппозиции и массовых демонстраций в отставку ушло руководство Коммунистической партии Чехословакии. Новым генеральным секретарем партии избран Карел Урбанек, еще один могильщик коммунистической идеи. Как и все персоналии смуты, он просидит в кресле недолго - в 1990 году он проведет решение об отмене положения Конституции, которое давало Коммунистической партии монополию на власть. После этого уйдет туда, откуда вынырнул - в мрак и безвестность.
10 декабря. Уход в отставку президента Чехословакии Г. Гусака. Сформировано новое правительство с некоммунистическим большинством. 29 декабря Президентом Чехословакии избран Вацлав Гавел - писатель, диссидент, правозащитник. Дальше о нем можно не писать, теперь мы все хорошо понимаем, что это означало - зловонное амбре.
22 декабря. В Румынии свергнут и расстрелян вместе с супругой глава государства и Румынской компартии Н. Чаушеску. Президентом Румынии стал лидер Фронта национального спасения И. Илиеску. Это он положил начало опасному прецеденту в новейшей истории, став президентом на крови.
А в самом СССР продолжалась пресловутая перестройка, а по существу "мягкая" революция. Какая же она "мягкая", если взрывом происходил откат назад в историческом развитии, стремительно приближался конец нормальной жизни, стабильности и порядка… У нас разрастался настоящий крах, рвались последние производственные связи, сокращался выпуск продукции, иссякала организационная инициатива и энергия "красных директоров". А на них самих началась настоящая охота с целью психологического отстрела - и не только психологического, иных находили в реках с петлей на шее, ибо они еще удерживали то, что враждебные силы стремились разрушить. То тут, то там люди, подстрекаемые претендентами на роль новых апостолов, выступали против правительства и профсоюзов. Развал экономики приводил к сокращению рабочих мест на предприятиях и в учреждениях. Народ терял почву под ногами, нервничал и вымирал от стрессов. И снова этим пользовались деструктивные силы, чтобы организовывать беспорядки и кричать о вине правительства, о пороках социализма, о продажности коммунистов. Наша страна агонизировала, вступала на тот же пагубный путь, который уже прошли менее устойчивые ее собратья.
Более объективную оценку тогдашним обвальным процессам я для себя сложила позже, когда появилась возможность оглянуться и увидеть их издалека, на фоне других времен и событий. А тогда мы просто жили, видя и понимая, что время планов и поступательных продвижений к намеченным целям закончилось. Нам надо было уцелеть, не утонуть во вспучившейся, кипящей страстями реке из своекорыстия, лжи и предательства. И снова, по словам поэта, "мы диалектику учили не по Гегелю - бряцанием боев она врывалась в жизнь". Мы на ходу учились вписываться в галопирующие перемены, причем учились друг у друга, за неимением других учебников.
Щедрая судьба и тут позаботилась, и очень вовремя подсунула мне прибыльное занятие - торговлю книгами. Как она возникла, я расскажу не сейчас, тут важно другое - благодаря первым шагам в собственном деле я быстро научилась смотреть по сторонам и видеть, что и где можно использовать для пополнения кармана.
Что касается в частности типографии, то мы существовали как бы в тихой заводи, ибо нас не затронули первые превратности. Как и во времена планового хозяйствования, мы выпускали союзные тиражи книг по заказам пяти издательств (это была художественная литература днепропетровского "Проминя", школьные учебники харьковского "Прапора", научная литература киевских "Сельхозкнига" и "Наукова думка" и московского "Недра"). Еще оставалось среди наших постоянных заказчиков и то электротехническое предприятие, которому мы печатали этикетки на батарейки. Были у нас постоянные заказчики и в группе ширпотреба, например, Днепропетровский радиозавод, которому мы поставляли текстурную бумагу "под дерево" для оклейки корпусов телевизоров. Короче, пока что все шло своим порядком. И все же беда надвигалась. А я хотела ее хотя бы задержать и хотя бы локально - для себя.
Как? Для этого надо вернуться к событиям предшествующего этому года.
Много разъезжая по стране, бывая в центральных издательствах, встречаясь с издателями и писателями, беседуя с ними, я убеждалась, что наше благополучие долго не продлится. Конечно, всего будущего ужаса я не представляла, даже помыслить не могла, что в экономике исчезнет плановость и воцариться хаос, но то, что перемены движутся в сторону ухудшения, не сомневалась. Эти настроения уже не оставляли меня.
Как-то, в очередной раз обходя цеха в плановом порядке, я задумалась о судьбе нашего законного брака. Он возникал повсеместно, то есть почти на каждом технологическом переделе, и покоился в кучах на отведенных местах, дожидаясь отправки на участок, где бумагу резали на лапшу, а затем паковали в огромные тюки и отправляли на бумажную фабрику в переработку.
Я не оговорилась, часть брака действительно была законной - предусмотренной технологическим процессом, и его количество регулировалось специальными нормами по расходованию материалов. В печатных цехах он возникал при подготовке к работе - приправке машин. Так называли установку печатной формы, при которой на листах оставался ровный по интенсивности отпечаток. Иногда тут появлялся и непредусмотренный брак, если бумага не соответствовала стандарту и намагничивалась при трении. Тогда в местах захвата она шла на печать не отдельными листами, а по несколько штук. И хорошо, если на выходе приемщик вынимал и отбрасывал белые листы, и этим все заканчивалось. А бывало и хуже - бумага комкалась прямо под формой и забивала машину. Это приводило и к сбою рабочего ритма, отставанию от графика работ и к перерасходу бумаги. Случался брак и по причине некачественной краски, когда она что называется не ложилась на бумагу, а сворачивалась комками и отбивалась от листа, приводя к возникновению марашек, или не впитывалась и размазывалась по тексту.
Случался брак и на фальцовке, где из отпечатанных листов формировались тетрадки - части будущего книжного блока.
В переплетном цехе были свои нормы брака и предусмотренные или непредусмотренные причины для него. Только тут его возникало еще больше, ввиду обилия процессов, связанных с клеями, подборкой и шитьем блоков, изготовлением крышек и другими операциями.