Мы разговорились. Оказалось, что не зря Галина мама волновалась о дочке - на то время она уже крепко хворала и чувствовала себя неважно. Через год ее не стало - инсульт.
- А ведь мы с Павликом поженились, - толкнула меня в бок рассказчица. - Удачу ты мне в дом принесла. Только вот тоже нет его теперь, сорок дней скоро.
- Рано еще вроде, - заметила я.
- Его машина сбила, шел домой с ночного дежурства, уставший был, - пояснила Галя. - Но мама успела увидеть моих детей. Да! Я двойню родила, ровно в срок, - сказала она. - Мы же с Павликом сразу друг другу приглянулись и через пару недель подали заявление в ЗАГС, время не теряли. Вот так было.
- А Зина как жила эти годы?
- Зина давно осела в Москве, - сообщила Галя. - Почти одновременно со мной она вышла замуж за военного. Хорошо живет, не жалуется.
- Известно, что удача приходит к тем, кто готов узнать ее и принять, - смутилась я, вспомнив, что мне крикнул на прощанье Павел. - Так что тут твоей заслуги больше.
Если бы все истории заканчивались таким итогом, вполне приемлемым, как судить по житейским нормам.
Кто есть кто
Только войдя в зрелый возраст, изведав, что значить собирать камни и разбрасывать их, я оценила мудрость и бережность, с коими наше государство относилось к нам, когда после месяца учебы отправляло первокурсников на сельскохозяйственные работы в колхоз! Теперь, конечно, жизнь превратилась в пародию, а образование - в профанацию, а в советское время все делалось капитально, выверено, серьезно. И не только в СССР. Тогда эпоха такая была, миром правил триумвират: нравственность, профессионализм, ответственность.
Выше я упоминала, что первая проблема, с которой вчерашние выпускники школ сталкивались в вузах, состояла в резком увеличении учебной нагрузки, возрастании количества и качества материала, подаваемого ежедневной порцией. Так было и с нами. Безусловно, это был стресс, который мог привести к печальным результатам. Не удивительно, что многие вчерашние отличники, попав в вузы, начинали хромать в учебе, не успевать и раздражаться, срываться на неврозы и ухудшение здоровья. Менее подготовленные дети не выдерживали и уходили, девчонки предпочитали выскочить замуж, чтобы облегчить себе существование - разные происходили случаи.
Незнакомые предметы и их количество, новая терминология, сложнейшее содержание высших теорий, обилие теорем и новых типов доказательств - все это валом валилось на новичков, не успевая разместиться в их Ногах в нужном порядке. И как только натиск непривычной информации доходил до критического значения, студентов отправляли в село, на воздух, на вольный простор, где они забывали обо всем, отсыпались, отъедались, восстанавливали силы после фактически без отдыха проведенного лета, конкурсных экзаменов и первого месяца занятий с усиленной нагрузкой на психику. Приехавшие с разных мест, имеющие разный культурный уровень, жизненный опыт, неодинаковые этические и эстетические понятия, первокурсники здесь наконец-то по-человечески притирались, знакомились друг с другом. И не просто знакомились, а обменивались накопленным раньше багажом, переплавляли его в своей среде, образуя из его суммы нечто среднестатистическое, создавали общую атмосферу с учетом всех индивидуальностей и становились коллективом, связанным единой целью постижения специальности. Теперь им легче было вместе дышать и думать, слушать и отвечать, принимать решения и объяснять их смысл.
Разве это не мудро? Разве не продуманно, не бережно по отношению к детям? А по возвращении в университетские аудитории вдруг оказывалось, что чудодейственным образом предыдущие знания утряслись и усвоились в их Ногах, а психика отдохнула и настроилась на новый, серьезный режим работы. И мы не были исключением, мы тоже познали эти процессы. Я все это пережила сама, поэтому и поняла ему цену.
Итак, через месяц мы поехали в колхоз. Университет постарался на славу и нашел своим студентам работу в Херсонской области - собирать и возить на консервный завод томаты, а также собирать и закладывать на хранение бахчу. Чудо, о котором можно только мечтать!
Нас, студентов университета, было так много, что для поездки к месту работы пришлось фрахтовать отдельный поезд. Мы украсили его цветами, задорными лозунгами, стараясь шутить в духе тех лет - по-доброму, изысканно, остроумно. Многих, конечно, пришли провожать родные, но не иногородних - наши родители были лишены такой привилегии, ибо находились на работе. Со старшекурсниками и старшекурсницами прощались их возлюбленные, на перроне слышались смех, звонкие возгласы, шептания, всхлипывания. Когда тронулся наш состав, зазвучала задорная студенческая песня - гимн стройотрядов, из которого мне, непоющему человеку, помнится что-то на подобие этого:
И пусть говорят, что романтики вымерли,
И пусть говорят, что их нет,
Но снова отряды дорогами пыльными
Уходят, чтоб встретить рассвет.
Слушать эту мелодию, приправленную лирической грустинкой, было приятно. Гимн настроил нас на нужную волну, словно напомнил, что мы вышли на новую дорогу, где нет места детской беззаботности, где нужны серьезность и самостоятельность. В нем не просто дышала романтика, а чувствовалась минорная нотка от случившегося расставания с родным домом, от трудностей собственного пути, слышался призыв к свершениям. И в вагонах до самого отбоя продолжалось незатейливое бренчание гитар и нестройное хоровое пение.
На вокзале нас встретили машины из различных хозяйств области, было их ровно столько, сколько групп приехало трудиться, и каждую группу распределили в отдельный колхоз. Нас тоже куда-то повезли, я плохо помню то место. Знаю только, что после поселения в общежитии мы оказались в колхозной столовой, где печки и раздаточные столы стояли прямо на улице, правда, под навесом, а обеденные столы - под открытым небом.
В Днепропетровске я уже попробовала общепитовской еды и знала величину порций и вкус блюд. Тут было совершенно иное дело - настоящая домашняя кухня. Порций как таковых не существовало - наполняли тарелки до верхней кромки, не скупясь. Или если и не доверху, то по отдельной просьбе того, кому она предназначалась. Странно повели себя мои новые товарищи: девочки начали подчеркнуто привередничать, строить из себя аристократок, что выглядело очень неприятно, а мальчишки наоборот - так набросились на еду, что за них было стыдно, словно они приехали из голодного края. Особенно всем понравилась сметана, многие, съев ее по полному стакану, просили дополнительной порции и снова получали столько же.
В день приезда нас на работу не повели, предоставив возможность обжиться, оглядеться, обвыкнуться. А на следующий день началась привычное для меня дело - уборка и заготовка кукурузы. Нам и здесь досталось эта работенка, у меня даже фотография сохранилась, как мы сидим на куче початков и очищаем их. Убирать томаты и арбузы, что было намного приятнее, чем кукурузу, нас послали чуть позже.
И вот из-за чего.
В первый день полноценной работы - да и во второй тоже - выделывание наших девушек, строящих из себя барышень из высшего света, продолжалось. Они привередничали в столовой, крутили носами, кривились, манерничали и даже пускали смешки и плоские шуточки, казавшиеся им остротами, в адрес деревенских жителей и в частности наших кухарок. Ой, как это было ужасно! Я краснела от невыносимого стыда, не могла спокойно это наблюдать, понимая, что на меня тоже ложится тень столь пошлого поведения. Наверное, я бы с большим спокойствием реагировала на претензии городских барышень, если бы убедилась в их внутренней содержательности, что они - умные люди. Но нет - вдобавок к невоспитанности они были еще и пустышками. Скоро я удостоверилась, что никто из них не знал литературы, истории, живописи, даже поэзии, что вообще меня удивило. Все-таки в юном возрасте многие тянутся к стихам. Но нет, тут был особенно тяжелый случай. Я читала им Есенина и видела, что многие из них даже не слышали о нем. Что говорить о Владимире Фирсове, звезда которого только всходила, об Ольге Фокиной, Ларисе Кузнецовой, Майе Румянцевой? Сидя на кукурузных кучах в первый день, я пересказала им повесть об Айвазовском, написанную Львом Вагнером, а во второй - рассказывала о махатме Ганди, вспоминая сюжет книги "Опасный беглец" Эммы Выгодской.
Единственное, чем могли похвастаться мои новые товарищи, это блатными песнями, распеваемыми под треньканье гитары. Да и то - это касалось только мальчишек, девочки даже петь не умели. Честно говоря, такие музыкальные "шедевры" - про перепетулю и булыточку вина - я слышала впервые, и мне они абсолютно не понравились.
Наконец терпение сельских женщин истощилось. Они все вместе запротестовали и оставили работу.
- Да не хочу я обслуживать этих хамок! - первой вскричала совсем молоденькая девушка, видимо, недавняя выпускница, воспринявшая с обидой то, что в вуз, как она сейчас убедилась, попадают не лучшие из лучших.
- И я не буду, - сказала вторая, сняв передник и бросив на стол.
- Сами себе готовьте, если вам все не так, - с этими словами и главная кухарка сняла передник. - Пошли отсюда, девчата, - позвала она подчиненных.
Наш куратор Славик - потом он вел у нас занятия по физкультуре - не знал что делать, он воспринимал ситуацию так же, как и я, с осуждением надменных кривляк. Не удивительно, ведь он был родом из Илларионово, где продолжал жить, то есть почти из сельской местности, от земли, где отношение людей друг к другу всегда отличалось доброжелательностью и уважением.
- Девушки, - подошел он к ним, - немедленно извинитесь! Догоните кухарок и верните их!
- Еще чего! - ангельским голоском протянула одна из тех, кто особенно отвратительно вел себя, остальные хоть и промолчали, но видно было, что им совсем не совестно за себя.