- Да, сын, я должен тебе кое-что сообщить. - Старик вытянул руки поверх одеяла. - Ты еще почти подростком поступил в услужение к смотрителю и уже тогда мечтал со временем занять его место. Желание это поразило меня, и я, раздумывая, мало-помалу пришел к выводу, что ты для этого вполне годишься. Однако имущество твое было бы недостаточно велико для получения такой должности, и потому, пока ты служил у смотрителя, я старался быть рачительным, чтобы его прирастить.
Хауке с горячностью схватил отца за руки; старик попытался выпрямиться на постели, чтобы лучше видеть сына.
- Да-да, сынок, - продолжал он. - Там, в верхнем отделении шкатулки, лежит документ. Тебе известно, что старая Антье Волерс владеет участком в пять с половиной дематов; на одну аренду ей при ее немощах не прожить, и я давал бедняге постоянно в праздник святого Мартина определенную сумму, а когда у меня водились деньги, то и больше; за это она мне передала свое поле. Бумага уже оформлена. Старая также лежит при смерти; болезнь наших маршей - рак - свалила ее. Теперь тебе уже не надо ничего выплачивать.
Старик на несколько секунд закрыл глаза, а потом заговорил снова:
- Земли немного и все же больше, чем было раньше. Пусть она послужит тебе в дальнейшей жизни!
Старик уснул под слова сыновней благодарности. Теперь ему уже не о чем было беспокоиться; не прошло и недели, как темный ангел Господень навсегда сомкнул ему очи, и Хауке вступил в права наследства.
На следующий после похорон день его навестила Эльке.
- Спасибо, что заглянула, Эльке! - сказал Хауке в ответ на ее приветствие.
- Янс заглянула., - возразила Эльке, - а пришла прибрать в доме, чтобы тебе тут жилось уютней. Твой отец за расчетами и чертежами не замечал, что творится вокруг, да и смерть все привела в расстройство. Мне хотелось бы все немного оживить.
Серые глаза юноши взглянули на нее доверчиво.
- Что ж, наведи порядок, - ответил он. - Так мне будет лучше.
И Эльке взялась за уборку: вытерла пыль с чертежной доски, которая все еще лежала на столе, и перенесла ее на чердак, карандаш, перья и мелки аккуратно сложила в одно из отделений шкатулки, позвала молоденькую служанку и с ее помощью переставила мебель, после чего комната стала выглядеть светлей и просторней.
- Это умеем лишь мы, женщины, - сказала она с улыбкой, и Хауке, хоть и чувствовал еще боль утраты, взглянул на Эльке счастливыми глазами. Он тоже с охотой включался в хлопоты, когда требовалась его помощь.
Когда с наступлением сумерек - а происходило все это в начале сентября - уборка была закончена, Эльке взяла Хауке за руку и взглянула на него ободряюще своими темными глазами:
- А теперь идем к нам ужинать, я обещала отцу привести тебя; и потом ты уже спокойно сможешь вернуться к себе домой.
Когда они вошли в просторную комнату смотрителя, окна уже закрыли ставнями и на столе горели обе свечи. Старик хотел было подняться навстречу бывшему слуге, но тяжело опустился назад в кресло и только воскликнул:
- Молодец, Хауке, что не забываешь старых друзей! Подойди-ка поближе!
Хауке приблизился к его креслу, и смотритель сжал руку юноши пухлыми руками.
- Не сокрушайся, мой мальчик, все мы когда-нибудь умрем; а твой отец был не из худших!.. Ты, Эльке, поставь на стол жаркое, нам необходимо подкрепиться. Предстоит много работы, Хауке! Перед осенней проверкой нужно будет сделать много расчетов в связи с плотиной и водостоком, и возле западного кога имеются повреждения - как со всем этим справиться моей старой голове? А ты молодой, у тебя ум острей. Ты бравый парень, Хауке!
После сей длинной речи, сказанной от всего сердца, старик позволил себе откинуться на спинку кресла и с нетерпением воззрился на дверь; в комнату вошла Эльке, неся большую сковороду с жарким. Хауке, улыбаясь, стоял подле смотрителя.
- Садись же, - предложил ему старик. - Не станем терять времени даром, а не то жаркое остынет и будет невкусным.
Хауке казалось само собой разумеющимся помогать отцу Эльке в проверке счетов. С наступлением осенних ливней и позднее, через несколько месяцев, когда год подошел к концу, Хауке сидел со смотрителем над расчетами и старался, как только мог.
Рассказчик прервал повествование и огляделся. За окном громко крикнула чайка, а в коридоре затопали, как если бы кто-то стряхивал комья глины, налипшие на сапоги.
Смотритель и уполномоченные повернули головы к двери.
- Что там? - крикнул смотритель.
Крупный мужчина, с шапкой-зюйдвесткой на голове, вошел в комнату.
- Господин, - сказал он, - мы оба его видели, Ганс Никельс и я. Всадник на белом коне бросился в промоину.
- Где это было?
- Там только одна промоина. На участке Янсена, где начинается ког Хауке Хайена.
- Вы его видели только раз?
- Да, пронесся почти как тень; но это не значит, что он лишь раз там появлялся.
Смотритель поднялся с места.
- Прошу прощения, - обратился он ко мне. - Надо пойти взглянуть, где может приключиться беда.
Смотритель, вместе со сторожевым, покинул комнату, а за ним поднялись и все остальные.
Мы с рассказчиком остались одни в большой пустынной зале; сквозь незанавешенные окна, уже не заслоненные спинами сидящих, можно было видеть, как буря гонит по небу темные тучи.
Старик все еще оставался сидеть на своем стуле, с высокомерной, почти сострадательной усмешкой на губах.
- Тут как-то уж очень пусто стало, - заметил он. - Позвольте мне пригласить вас в мою комнату. Я живу здесь же, в этом доме, мне ли не знать, какой может быть погода на плотине? Уверяю вас, нам бояться нечего.
Я с благодарностью принял его приглашение, потому что начинал уже зябнуть, и мы при свете свечи поднялись по лестнице в мансарду, окна которой выходили на запад и были завешены плотными шерстяными коврами. На книжной полке хранилась небольшая библиотека, рядом с ней - портреты двух старых профессоров; у стола стояло большое кресло с боковыми стенками.
- Располагайтесь поудобней! - предложил мне приветливый хозяин и подбросил торфа в еще светящуюся угольками маленькую печку, которую венчал жестяной котелок.
- Еще немного, и скоро закипит. Тогда сварю нам по стаканчику грога, это должно вас подбодрить!
- В гроге нет необходимости, - заверил я. - И мне не захочется спать, пока я сопереживаю вашему Хауке!
- В самом деле? - Рассказчик взглянул на меня проницательно, после чего я поуютней устроился в кресле. - Итак, на чем мы остановились? Ах да, вспомнил. Ну так вот…
Хауке вскоре вступил в права наследства, и когда старая Антье Волерс скончалась, его земельный надел еще более увеличился. Но с тех пор как умер отец или, вернее, с тех пор как он произнес свои последние слова, росток, зародившийся в душе Хауке еще в детстве, значительно поднялся: молодой Хайен все более утверждался во мнении, что именно он призван быть смотрителем. Да так оно и было; Теде Хайен, который слыл умнейшим человеком в деревне, высказал это сыну как свою последнюю волю; надел Антье Волерс, подаренный отцом, стал первым камнем в основе намеченной Хауке величественной постройки. Конечно, чтобы сделаться смотрителем плотины, надо было владеть еще большей собственностью. Что ж, если его отец в течение нескольких лет жил бережливо, с целью приращения наследства, он, Хауке, тоже станет рачительным и достигнет большего! Силы отца уже давно иссякли, но Хауке еще много лет будет нипочем даже самая тяжелая работа. Правда, когда он, несмотря на все подколы и насмешки, старался помогать смотрителю в делах, касавшихся плотины, у него появилось немало недругов среди жителей деревни, да и Оле Петерс, давнишний соперник, тоже не так давно получил наследство и стал зажиточным хозяином. Вереница лиц скользила перед внутренним взором Хауке, и все глядели на него злобным взглядом; тогда юноша, вскипев от гнева, протягивал вперед руки, будто желая схватить врагов, оттеснявших его от должности, которая была ему, и только ему, предназначена! Эти мысли не покидали его, он постоянно жил ими, так что, помимо любви и чести, в его юном сердце произрастали тщеславие и ненависть. Но их он скрывал так глубоко, что даже Эльке ни о чем не догадывалась.
В начале нового года в деревне играли свадьбу. Невеста приходилась Хайенам родней, потому Эльке и Хауке тоже были в числе приглашенных. Случилось так, что из-за отсутствия одного из родственников их места за столом оказались рядом. Но радость свою оба могли выразить только незаметной улыбкой. Впрочем, Эльке сидела безучастно, будто не слышала ни звона стаканов, ни оживленного говора гостей.
- Что-нибудь случилось? - спросил ее Хауке.
- Нет, все в порядке, но для меня тут слишком людно.
- Ты выглядишь такой грустной!
Эльке покачала головой и ничего не ответила.
Хауке, с ревнивым чувством, потихоньку коснулся ее руки под скатертью; Эльке не испугалась, но доверчиво ответила ему рукопожатием. Наверное, она чувствовала себя оставленной, видя, как изо дня в день слабеет ее отец? Хауке не стал ее сейчас об этом расспрашивать; но, замирая от волнения, вынул из кармана золотое колечко.
- Ты позволишь? - прошептал он с трепетом, надевая кольцо на безымянный палец узкой девичьей руки.
Напротив Эльке за столом сидела жена пастора; внезапно она отложила вилку в сторону и повернулась к соседу.
- Господи, помилуй! - вымолвила она. - Что это с девицей? Она бледна как смерть!
Но на щеках Эльке уже вновь играл румянец.