"Я решила, что они хотят ворваться и убить его в доме", – рассказывала Пласида. Тогда она подбежала к двери и захлопнула её. Опуская засов, Пласида услыхала крики Сантьяго и отчаянные удары в дверь, но подумала, что он наверху, бранится на братьев Викарио с балкона своей спальни, и поднялась его поддержать.
Сантьяго не хватало считанных секунд, чтобы вбежать в дом, когда дверь закрылась. Он несколько раз ударил по ней кулаками и тут же обернулся, чтобы встретить врагов лицом к лицу.
"Я испугался, увидев его так – лицом к лицу, – рассказывал мне Пабло Викарио, – потому что он показался мне чуть ли не в два раза выше обычного". Сантьяго Назар поднял руку, чтобы закрыться от Педро Викарио, который нанёс первый удар ножом справа.
– Сукины дети! – крикнул он.
Нож пробил ему правую ладонь, и по рукоятку вошёл в бок. Все услышали крик боли.
– Мама!
Педро Викарио твёрдой рукой забойщика вытащил нож и нанёс второй удар почти в то же место.
"Странно, что нож снова вышел чистым, – заявил Педро следователю. – Я раза три ударил, а крови не было ни капельки". После третьего удара Сантьяго Назар согнулся пополам, обнимая руками живот, застонал как агнец на заклании и попытался повернуться спиной к убийцам. Тогда Пабло Викарио, стоявший слева с кривым ножом, нанёс единственный удар в позвоночник, и тугая струя крови облила ему рубашку. "На рубашке остался его запах", – говорил мне Пабло. Трижды смертельно раненый, Сантьяго Назар снова обернулся к ним лицом и прислонился спиной к двери родного дома, даже не пытаясь сопротивляться, словно хотел помочь им разделить задачу поровну. "Он не кричал больше, – сказал Педро Викарио следователю. – Наоборот: мне показалось, что он смеётся". Тогда оба принялись бить его ножами, пригвождая к стене, с лёгкостью перемежая удары, скользя по поверхности тихой заводи безумия по другую сторону страха. Они не слышали криков толпы, напуганной собственным преступлением. "Я чувствовал, словно скачу на лошади", – заявил Пабло Викарио. Но оба скоро вернулись к действительности из-за того, что уже утомились, а Сантьяго Назар, казалось, никогда не упадёт. "Дьявольщина, братец! Ты и представить себе не можешь, как трудно убить человека!" Пытаясь покончить с этим, Педро Викарио искал сердце, но искал его почти у подмышки, там, где сердце у свиней. А не падал Сантьяго потому, что Викарио сами пригвоздили его ножами к двери. Отчаявшись, Пабло полоснул Сантьяго вдоль живота, и все внутренности с хлопком вывалились наружу. Педро хотел нанести такой же удар, но у него сердце замерло от ужаса, и нож соскользнул, поранив Сантьяго в бедро. Тот ещё мгновение удерживался на ногах, прислонившись к двери, пока не увидел в солнечных лучах собственные кишки, чистенькие, синего цвета, и тогда упал на колени.
Безуспешно окликая сына по дому, Пласида Линеро слышала неизвестно откуда чужие крики, затем выглянула в окно, выходившее на площадь, и увидела бегущих к церкви близнецов Викарио. За ними бежал со своим тигриным ружьём Ямиль Шайум и другие арабы, невооружённые, и Пласида решила, что опасность миновала. Она вышла на балкон спальни и увидела перед дверью Сантьяго Назара, ничком в пыли, пытающегося подняться из лужи собственной крови. Боком ему удалось приподняться, он встал и пошёл, от потрясения не чувствуя боли, поддерживая руками свисающие внутренности.
Он прошёл более ста метров, чтобы полностью обойти дом и войти в кухонную дверь. Он ещё помнил себя настолько, что пошёл не по улице, а решил срезать путь через соседний дом. Пончо Ланао, его жена и пятеро детей не знали, что только что произошло в двадцати шагах от их двери. "Мы слышали крики, – рассказывала мне женщина, – но решили, что это встречают епископа". Они как раз сели завтракать, когда увидели входящего Сантьяго Назара, залитого кровью, несущего в руках гроздья собственных внутренностей. Пончо Ланао сказал мне: "Чего я так и не смог забыть, так это ужасного зловония". Но Архенида Ланао, старшая дочь, рассказывала, что Сантьяго Назар шёл своей обычной быстрой походкой, уверенно размеряя шаги, и что его сарацинское лицо и разметавшиеся кудри были как никогда прекрасны. Он улыбнулся сидящим за столом и прошёл через спальни к чёрной двери. "Мы замерли от страха", – сказала мне Архенида Ланао. Моя тётка Винфрида Маркес, как раз чистила рыбу-бешенку у себя во дворе на другом берегу реки и увидела, как он спускается по каменным ступеням старинного мола, твёрдой поступью направляясь в сторону дома.
– Сантьяго, сынок, – крикнула она, – что с тобой?!
Сантьяго Назар узнал её.
– Убили меня, нинья Вини, – сказал он.
Он споткнулся на последней ступеньке, но сразу поднялся. "Он даже позаботился отряхнуть землю, оставшуюся у него на кишках", – рассказывала мне тётя Вини. Затем вошёл в свой дом через заднюю дверь, что с шести часов стояла открытой, и рухнул на кухонный пол.
Приложение
В основу повести легли реальные события: убийство, свершившееся в колумбийском городе Сукре, где прошла юность автора. 22 января 1951 года близкий друг Гарсии Маркеса Каэтано Джентиле Чименто был убит Виктором-Мануэлем Салас, мстившим за честь своей сестры Маргариты Чика Салас. Двумя днями раньше Маргарита была выдана замуж, и муж возвратил девушку родителям, поскольку та призналась, что прежний жених, Каэтано Джентиле, лишил её невинности.
Итальянец по происхождению, Каэтано был хорош собою, богат, образован, считался завидной партией и пользовался всеобщей любовью. Братья Маргариты Чика Салас были искренне к нему расположены и не испытывали ни малейшего желания покушаться на жизнь товарища своих детских игр.
Однако волна насилия, захлестнувшая Колумбию в период конца сороковых-начала шестидесятых годов (так называемая "Ла Виоленсия" – LaViolencia ) после убийства политика популистского толка Хорхе Элиэзера Гайтана, докатилась до городков Атлантического побережья. В кровопролитных столкновениях погибло порядка 200 тысяч человек, главным образом сельских жителей. Угрозы и анонимные доносы стали частью повседневной действительности. Жители Сукре время от времени находили под дверями пасквили с различными обвинениями в свой адрес и сообщениями доброхотов о якобы нанесённых хозяевам оскорблениях, которые, по тогдашним понятиям, возможно было смыть лишь кровью.
По общему мнению, до свадьбы Маргарита успела одарить своей благосклонностью не одного лишь Каэтано Джентиле и оговорила его злонамеренно. Однако сила жестокого обычая принудила братьев девушки отомстить предполагаемому обидчику, не считаясь со степенью доказанности вины. Вдобавок, из-за освящённого устарелой моралью "невмешательства" жители городка оказались как бы повязаны с убийцей.
Потрясённый гибелью друга, Гарсия Маркес, занимавшийся в то время преимущественно журналистикой, намеревался отобразить трагедию в подробном репортаже, своего рода расследовании, однако различные обстоятельства помешали ему взяться за дело немедленно. Идея повести вынашивалась автором в течение тридцати лет. Она была окончена в 1981 году и вышла в свет миллионным тиражом.
Повесть носит во многом автобиографический характер. Сам автор признавался, что именно смерть любимого друга и потребность поделиться историей о предсказанной смерти определила его стремление посвятить себя литературе.
Помимо темы коллективной ответственности в "Хронике" затронут мотив неотвратимой судьбы – fatuminexorabile Софокла, одного из любимых авторов Маркеса. Воссоздавая обстоятельства убийства Каэтано Джентиле, Маркес не смог избегнуть также аллюзий на гибель Юлия Цезаря – преступления в истории, ставшего предметом неизменного интереса писателя.
Стр. 48Висенте Жиль (1470-1536) – португало-испанский драматург и поэт.
"…его мать, Пласида Линеро" – прототипом Пласиды Линеро стала мать Каэтано Чименто, Джульетта Чименто, суеверная женщина, которую несколько дней до убийства мучили тревожные предчувствия.
"…на апостольских коленах Марии-Алехандрины Сервантес" – Мария-Алехандрина Сервантес – одно из многочисленных реальных лиц, упомянутых в повести. Содержательница дома терпимости в г. Сукре, который был своего рода клубом для местных юношей.
Стр. 55 "Это были близнецы Педро и Пабло Викарио" – в действительности братьев Маргариты Чика Салас звали Виктор-Мануэль и Хосе-Хоакин
стр. 56"…моя сестра Марго" – имеется в виду одна из сестёр Гарсии Маркеса – Маргарита.
стр. 57 Пончики из маниоки приготовляются из кукурузной и маниоковой муки, смешанной в равной пропорции, в кипящем масле.
Стр. 59".Сантьяго Назара назвали в её честь…" – имя матери Гарсии Маркеса – Луиса-Сантьяга Маркес Игуаран. В действительности она не могла доводиться крёстной Каэтано Чименто – автор стремится подчеркнуть особую близость своего персонажа с погибшим другом.
Стр. 61 "…говорил о необходимости построить железную дорогу, чтобы наш городок стал независим от капризов реки" – по несколько месяцев в году Сукре был практически отрезан от мира из-за того, что речка Ла-Мохана летом пересыхала, а зимой были полностью затоплены дороги.
Стр. 66 "…герой гражданских войн минувшего века" – имеются в виду вооружённые столкновения между сторонниками Консервативной и Либеральной партий Колумбии, самым кровопролитным из которых стала так называемая Тысячедневная война (1899-1902). Дед Гарсии Маркеса по матери – Николас Маркес воевал на стороне либералов.
Стр. 71"… и моим братом Луисом-Энрике" – младший брат Гарсии Маркеса
Стр. 72 "…. моя сестра-монахиня" – сестра Гарсии Маркеса, Аида-Роса, католическая монахиня.
"…в праздничном беспамятстве я предложил руку и сердце Мерседес Барча" – Мерседес Барча Пардо – жена Гарсия Маркеса.