- Наверное, нам так и суждено бороться с угрозами, - произнес Уилл после молчания. - Братство возникло для противостояния кровавым раздорам. Для этого его создал Робер де Сабле. Когда из-за алчности великого магистра Жерара де Ридфора случилась битва при Хаттине, де Сабле понял, что Темпл стал непомерно могущественным. Он не подчинялся никаким мирским законам, только папе. И даже обидеть нас было преступлением, за это отлучали от церкви. Темпл торговал с Востоком и Западом, строил замки и целые флотилии кораблей, покупал земли, поместья, даже города. Вы однажды сказали, что Темпл есть меч Всевышнего, а великий магистр есть рука, держащая этот меч. Де Сабле создал "Анима Темпли", чтобы умерять его власть. Вероятно, в каждом поколении Богу угодно нас проверить, убедиться, что мы не ослабли и способны к действию.
Эврар улыбнулся:
- Не часто мне доводилось слышать, Уильям, от тебя такие возвышенные речи.
Уилл вздохнул.
- Не давайте деньги Эдуарду, пока мы не узнаем наверняка, что он затевает. Напишите: сейчас денег нет. К тому времени, когда до него дойдет послание и он ответит, вероятно, мы будем знать больше.
- Как мы узнаем больше, если он не покидает Англию? - Эврар устало пожал плечами. - Возможно, брату Мэтью удастся подобраться к королю ближе, и тогда…
- Но у нас есть союзник в окружении Эдуарда.
Эврар нахмурился.
- Ты говоришь о?.. - Он решительно мотнул головой. - Нет. Я не хочу привлекать к нашим делам этого… предателя.
- Гарин получил свое, Эврар. Он пробыл в темнице четыре года. И он стал предателем не по своей воле. Похитить "Книгу Грааля" его заставил Грач.
- Меня безмерно удивляет, как ты можешь прощать этого подлеца после всего, что он сделал. - Эврар пригвоздил раздраженным взглядом Уилла к табурету. - Ведь не так давно ты хотел видеть его повешенным.
Уилл понимал, что Эврар прав. Не так много прошло времени с тех пор, когда он хотел, чтобы бывшего друга казнили.
Ко времени прибытия Уилла в лондонский Темпл им исполнилось по одиннадцать лет. Гарина де Лиона назначили ему в напарники в обучении бою на мечах. Два года они были неразлучны, делились радостями и невзгодами. Уилл мучился от вины из-за гибели сестры и считал, что именно по этой причине его отец отправился на Святую землю, а Гарин страдал от упреков и побоев своего жестокого дяди. Все изменилось, когда их включили в группу рыцарей, сопровождавших во Францию драгоценности английской короны. В Онфлере драгоценностями попытались завладеть наемники, в стычке с которыми погибли и наставник Уилла, и дядя Гарина. Потом в Париже Уилла отдали на попечение Эврару, а Гарин вернулся в Лондон. Их дружба закончилась. Встретились они спустя годы врагами. Гарин пытался похитить "Книгу Грааля" и нанес Уиллу смертельную обиду. За преступление против братства его бросили в темницу, а за другое он так и не ответил.
"Но это все осталось в прошлом, - напомнил себе Уилл. - Я давно простил бывшего друга".
- Гарин все знает, - сказал Кемпбелл. - О братстве и о том, что Эдуард наш хранитель. Он может помочь.
- Если Эдуард не сделал ничего, чтобы помочь "Анима Темпли", то какую же пользу может принести де Лион? - проворчал Эврар.
- Позвольте мне попытаться. Я напишу ему, расспрошу об Эдуарде. О наших подозрениях упоминать не стану.
Зазвонил колокол прицептория. Эврар вскинул брови:
- Но это же не к вечерне, верно?
Из коридора донеслись голоса. Уилл встал, открыл дверь. Мимо спешили рыцари.
- Что случилось? - спросил он у одного.
- К гавани подходит корабль великого магистра, - ответил рыцарь, его глаза сияли. - Наконец-то!
Цитадель, Каир 17 января 1276 года от Р.Х.
Барака-хан в коридоре оперся спиной на прохладную мраморную стену и вытер нос рукавом своего свадебного наряда. Из большого зала доносилась музыка. Там веселились, не замечая его отсутствия. Первая брачная ночь с Айшой его не то что не радовала - сама мысль об этом вызывала у него дрожь и брожение в животе. Ее назначили ему в невесты, когда они были детьми и не понимали, что это значит. Айша имела привычку его дразнить, а потом, созревая, перестала замечать. Барака всегда чувствовал себя с ней неловко. Его смущали ее стремительность, девичьи повадки, загадочные ухмылки, насмешливые взгляды. Рядом с Айшой он чувствовал себя косноязычным и потому большей частью молчал. Перед приятелями Барака, конечно, храбрился, а на самом деле предстоящая ночь с Айшой его ужасала.
В ушах звучали обидные слова отца. Весь день Барака чувствовал себя на вершине славы, наслаждался всеобщим вниманием, лестью придворных. В первый раз ощущал себя сыном властелина, мужчиной. Несколькими словами отец смолол все это в порошок. Теперь Барака был просто ребенком, которого отругали.
Он оттолкнулся от стены и двинулся по проходу, вслед за слугами с подносами фруктов. Хотелось биться головой о стену, что-то сделать, но он не придумал ничего лучшего, чем хлопать в ладоши.
- Что-то не так, мой принц?
Барака резко развернулся на свистящий шепот. Перед ним стоял сгорбленный, высохший старик. Рассыпанные по плечам пряди спутанных длинных волос, похожие на толстых червей. Обветренное лицо, темное от загара и въевшейся грязи. Пораженные катарактой белесые глаза без зрачков. Пыльные босые ноги. Драный серый халат.
- Где ты был, Хадир? Сказал, что придешь на празднество. - Барака сложил руки на груди. - Мой отец гневается. Ты не сделал предсказаний по случаю моей женитьбы.
Хадир улыбнулся, показав редкие желтовато-коричневые стертые зубы. Затем поднял руку с грязной тряпичной куклой. Разрез сзади был грубо стянут тесемками.
- Смотри! Я даровал ей сердце.
Барака с отвращением смотрел, как Хадир распутывает тесемки. Из нутра куклы шло резкое зловоние. Там находился маленький кусочек темно-каштановой плоти, сердце, возможно, заячье или какого-то другого животного.
Усмехнувшись, Хадир туго стянул тесемки и продекламировал певучим голосом:
- Ей нужно сердце, чтобы чувствовать. И она чувствует. Чувствует.
Барака поморщился:
- Зачем ты носишь эту грязь? Столько лет после осады Антиохии.
- Это дар твоего отца, - хмуро отозвался Хадир, надевая куклу на кожаный пояс. На другой стороне у него висел кинжал с золотой рукояткой и ножнами, украшенными крупным сияющим рубином. - А ты отвергаешь его дары?
- Я не получаю от отца никаких даров, - сипло проворчал Барака.
- Все изменится. - Хадир надежно пристроил куклу и внимательно посмотрел на принца.
- Нет, не изменится. - Мимо прошествовали двое придворных, и Барака понизил голос: - По твоему совету я пришел, когда отец говорил с атабеками. Но он… - Барака почувствовал, как лицо стало горячим, - он прогнал меня, словно глупого ребенка. - Барака стукнул кулаком в грудь. - Я не ребенок, Хадир. Мне пятнадцать лет. У меня есть жена.
- Нет-нет, - мягко проговорил Хадир, - ты не ребенок.
- Но так будет всегда.
Прорицатель широко улыбнулся.
- Что тут смешного? - обиделся Барака.
Улыбка на лице Хадира растаяла, белесые глаза сузились. Как будто задули свечу.
- Грядут перемены. Я вижу, на горизонте собираются тучи. Близится война.
Барака качнул головой, стараясь подавить трепет, который у него всегда вызывали речи старика.
- Но как это поможет мне?
Хадир неожиданно хохотнул:
- Потому что ты начнешь.
- Что начну?
- Пророчество, о котором я поведал твоему отцу перед расправой над султаном Куттузом, пока не сбылось. - Хадир принялся бормотать: - Народы склонятся к твоим ногам, и многие рыцари падут, и ты станешь над ними всеми на мосту из черепов, запрудивших реку крови. Предназначение твоего отца - изгнать христиан с наших земель. Он должен это сделать, но его уговаривают поступить иначе. - В глазах Хадира вспыхнула затаенная злоба. - После гибели Омара он сбился с пути. Мы должны его направить. - Хадир коснулся руки Бараки. - Мы ему поможем, вместе. И когда твой отец поймет, что ты для него сделал, то увидит воина, будущего султана. - Хадир нежно погладил руку Бараки. - Ты будешь сидеть от отца по правую руку, пока не придет день занять трон. Тогда мой пророческий дар станет служить тебе.
- Я не понимаю, - растерянно проговорил Барака.
- Поймешь, - ответил Хадир.
5
Порт, Акра 17 января 1276 года от Р.Х.
- Его кто-нибудь уже видел? - возбужденно спросил Альбер.
Галера входила в гавань. Рыцари - их на причале собралось больше сотни - вытягивали шеи, пытаясь через головы товарищей разглядеть великого магистра.
Робер де Пари с улыбкой подмигнул Уиллу.
- Скоро ты на него насмотришься, брат Альбер. Лишь бы он не заметил тебя.
- Почему? - удивился Альбер, нахмурив брови.
Лицо Робера сделалось серьезным, лишь плутовски поблескивали глаза.
- Ну не тебя самого, а твою мантию, брат.
Альбер, недоумевая, посмотрел на полы своей мантии и ахнул, обнаружив на белоснежном атласе несколько коричневых пятен.
- После вчерашнего ужина? - сочувственно поинтересовался Робер.
- Надо же. - Альбер, облизнув большой палец, начал остервенело тереть ткань. - Спасибо, брат. Спасибо.
Уилл смотрел на приближающийся корабль.
- Все так взбесились, словно на этом судне к ним прибыл сам Господь Бог, - насмешливо произнес Робер, на всякий случай понизив голос.
- Великого магистра здесь не было больше двух лет, - отозвался Уилл. - Ты не станешь отрицать, что его прибытие поднимает дух.