Самую большую опасность представляют снотворные и найденный пузырек – одно с другим явно связано. Но таблетки были положены в твою кружку. Их туда кто угодно мог бросить.
– Даже я.
– Даже ты. А может, Салли. Она взяла твою кружку, чтобы позлить тебя. Думаю, так и было. Но положила таблетку в кружку, потому что задумала страшное дело – решила выспаться. Там была несмертельная доза.
– В таком случае почему пузырек был спрятан?
– Ну хотя бы потому, что некто ошибся, подумав, что таблетки в кружке и убийство связаны между собой, захотел утаить этот факт, или же этот человек знал, что они не имеют отношения к убийству, но решил впутать в преступление семью. Пометил колышком с твоим именем, это значит, что хотел втянуть тебя. Так что тебе есть о чем теперь раздумывать.
Они въехали на вершину холма Чадфлита. Под ними раскинулась деревня, над деревьями возвышались высокие серые трубы Мартингейла. Вот они и дома, подавленность и страх, отступившие ненадолго, снова нависли над ними черной тучей.
– Если они так и не раскроют преступления, – сказала Дебора, – ты понимаешь, что мы не сможем счастливо жить в Мартингейле? Ты разве не подумал ни разу, что ты должен знать правду? И никогда не допускал мысли, что преступление совершено Стивеном или мной?
– Тобой? Не такими пальчиками и ноготками. Ты не заметила, что убийце потребовалось немало сил и шея Салли в синяках, но не поцарапана? Стивен – это еще можно допустить. Но с таким же успехом подойдут Кэтрин, или твоя мать, или Марта. Или я. Слишком много людей на подозрении, и в этом наше спасение. Пусть Далглиш делает выбор. А насчет твоих слов, что ты не сможешь жить в Мартингейле, потому что нераскрытое преступление будет терзать тебя, – полагаю, что за последние триста лет в этом доме свершилось достаточно насилий. Не все твои предки вели скромный и праведный образ жизни, хотя их отпевали священники. Через двести лет смерть Салли Джапп станет еще одной легендой, которой будут пугать своих правнуков на День Всех святых. А если ты действительно не можешь оставаться в Мартингейле, есть еще Гринвич. Больше докучать тебе своими предложениями не буду, но ты знаешь о моих чувствах к тебе.
Голос его звучал почти бесстрастно. Руки лежали небрежно на руле, он смотрел на дорогу внимательно, но без особого напряжения. Он верно знал, о чем она сейчас думает, потому что сказал:
– Пусть это тебя не беспокоит. Я не стану усложнять тебе жизнь и не буду навязывать свою помощь. Просто не хочу, чтобы мордовороты, которые попадаются тебе на пути, неправильно истолковали мое поведение.
– А ты по-прежнему хотел бы на мне жениться, если бы я сбежала?
– Не слишком ли мелодраматичная перспектива? А что еще каждый из нас делал последние десять лет? Но если ты готова выйти замуж, лишь бы сбежать из Мартингейла, не стоит приносить такую жертву. Когда мы выезжали из Кэннингбери, мы повстречали Далглиша с его помощником. Полагаю, они направлялись по тому же маршруту. Твоя интуиция насчет Проктора не обманывает тебя.
Они молча поставили машину в гараж и вошли в прохладную прихожую. Вверх по лестнице поднималась Кэтрин Бауэрз. Она несла поднос, прикрытый салфеткой, и от ее белого нейлонового халата, который она обычно надевала, когда дежурила возле Саймона Макси, веяло прохладой и целесообразностью. Малоприятно видеть, как другой умело, у всех на виду выполняет обязанности, которые, по совести сказать, – твоя забота. У Деборы хватило честности признаться себе, отчего она вдруг разозлилась. Она попыталась скрыть свою злость непривычной для нее словоохотливостью.
– Ужасные похороны, верно, Кэтрин? Простите нас с Феликсом, что мы сбежали.