- Вне всякого сомнения, - заверил собравшихся Хильдерик. - Пипин - мой старый друг. Он человек неглупый, способен даже навести порядок в моей чековой книжке. Я зову его "мажордом" - шутка не самая изысканная, но нас обоих она забавляет. Пипин живет на доход от двух виноградников, последних остатков огромных владений Эристаля и Арнульфа. Благородные господа, я имею честь предложить вам объединиться вокруг трона Его Величества Пипина Эристаля и Арнульфа, в чьих жилах течет кровь Карла Великого.
Речь Хильдерика решила дело. Хотя аристократия долго шепталась, изнемогая от усталости, к вечеру всем стало ясно, что иначе, как приняв аргументы графа, к общему согласию не прийти.
И аристократия к согласию пришла. И даже попыталась прокричать "ура" новому королю. Попытка не совсем удалась, но зато аристократы смогли как следует выпить за здоровье короля и сообщить о месье Пипине и его родословной в Национальную ассамблею. Там известие восприняли с небывалым энтузиазмом, что напомнило самым проницательным из народных избранников о том, что 1789 год, в сущности, не такое уж и далекое прошлое.
Обычно месье Пипин был в курсе последних политических новостей. Однако два новых источника наслаждения - метеорный поток и потрясающие возможности новой камеры - удерживали его на террасе всю ночь. Утро он проводил в винном погребке, работая с пленками, а оттуда, усталый, но счастливый, направлялся прямиком в спальню, чтобы набраться сил для следующей ночи. Месье Эристаль был одним из очень немногих людей во Франции, а возможно, и во всем мире, не узнавших вовремя о том, что республика проголосовала за упразднение самой себя и провозгласила реставрацию монархии. Не догадывался он, конечно, и о том, что Национальная ассамблея избрала его королем Франции Пипином Четвертым. Третьим посчитали умершего в 768 году Пипина Короткого, сына Карла Мартелла.
Когда избранный ассамблеей комитет торжественно прибыл в дом номер один по авеню де Мариньи, чтобы объявить волю французского народа, месье Эристаль, одетый в бордовый домашний халат, сидел в своем кабинете, пил импортированное из Америки какао "Санка" и готовился отойти ко сну.
Новость об изъявлении воли народа он вежливо выслушал, сняв пенсне и потирая покрасневшие глаза. Сперва он устало улыбнулся. Потом, осознав, что дело нешуточное, ужаснулся.
- Господа, - сказал он, водрузив пенсне не на нос, а на правый указательный палец, - вы шутите. И, осмелюсь заметить, шутка ваша не из самых остроумных.
Комитетчики заволновались и загалдели охрипшими голосами. Они потребовали от него немедленно взойти на трон - ради будущего счастья Франции.
Пока они шумели, Пипин сидел, устало откинувшись на спинку кресла и прикрыв лоб рукой с голубыми прожилками вен - словно заслоняясь от внезапно нахлынувшего невесть откуда кошмара.
- Иногда, - сказал Пипин, - человеку, особенно если он устал, видятся всякие нелепости. Я очень надеюсь, господа, что, когда я снова открою глаза, вас здесь не будет. А тогда я пойду и приму что-нибудь от печени.
- Но, Ваше Величество…
Пипин, вздохнув, открыл глаза.
- Хорошо, - сказал он. - Конечно, случается всякое. Обращение "Ваше Величество" меня, честно говоря, пугает. Господа, вы случайно не разыгрываете меня?.. Впрочем, нет, вы не похожи на шутников… Но если вы в своем уме, кто уполномочил вас являться с такими нелепыми предложениями?
Месье Шелке, правый центрист, приосанился и произнес хорошо поставленным голосом:
- Сир, Франция оказалась неспособна сформировать свое правительство. Год за годом правительства терпят крах, едва определив политический курс.
- Я знаю, - сказал Пипин. - Наверное, мы боимся твердого курса.
Месье Шелке продолжил:
- Франции необходимо постоянство - постоянство превыше партий и фракций. Посмотрите на Англию: партии приходят и уходят, но Англия всегда верна себе. Так было когда-то и во Франции. Теперь не то. Но мы верим, Ваше Величество, что Франция сможет вернуть утраченное.
- Английским монархам подвластны только фасоны шляп на скачках, - сказал месье Пипин вежливо. - Вы не задумывались, друзья мои, что англичане любят и большей частью безоговорочно поддерживают свое правительство, в то время как французы свое правительство всегда ненавидят. Я не исключение. Это наша национальная черта. Поэтому, если мне не разъяснят подробнее, что к чему, я попросту пойду спать. Вы, господа, не пробовали подумать о недостатках вашего плана? Франция - уже давно республика. Ее институты - республиканские, образ мыслей - республиканский. Полагаю, мне лучше пойти спать. Кстати, вы до сих пор не сказали мне, кто вас послал.
- Сенат и Национальная ассамблея Франции ждут, когда вы, Ваше Величество, примете корону! - воскликнул месье Шелке. - Мы представляем делегатов французского народа!
- В том числе и делегатов от коммунистов? Они что, тоже будут голосовать за монархию? - спросил Пипин.
- Они не против, сир. Они дали гарантии.
- А как насчет французского народа? Помнится, однажды он явился в Париж с вилами и косами и кое-кому из особ королевской крови - к счастью, не моим родственникам - это стоило жизни.
Тут встал сенатор Воваж, социалист, - тот самый Воваж, который прогремел в 1948-м, отказавшись от взятки. За что удостоился почетного звания "Жак-простак", которое с гордостью и смирением носит до сих пор. Месье Воваж сурово изрек:
- Опрос показал, что французы все как один поддерживают Ваше Величество.
- А кого вы опрашивали? - спросил Пипин.
- Этот вопрос неуместен, - сказал Жак-простак. - В Америке, на родине опросов общественного мнения, никто подобных оскорбительных вопросов не задает.
- Извините. Должно быть, я слишком устал. У меня слипаются глаза. Я уже не так молод…
- Ну что вы! - воскликнул месье Шелке льстиво.
- К тому же я очень занят. - Пипин ткнул рукой вверх. - Мадам не беспокоит меня новостями, пока я работаю. Как видите, господа, вы меня застали врасплох.
- Коронация состоится в Реймсе! - воскликнул месье Шелке, сверкая глазами. - Мы должны блюсти традиции. Сир, вы нужны Франции! Разве вы хотите лишить свою страну счастья процветания под властью потомка вашего великого рода?
- Великого рода?
- Разве вы не прямой потомок Пипина Второго?
- А, так вот в чем дело! Но с тех пор сменилось столько династий.
- Но вы не отрицаете своего происхождения от Пипина Второго?
- Нет, конечно. Есть документы, записи.
- Вы запрещаете нам призвать вас на трон, сир?
- Это глупо, - сказал Пипин. - Как я могу запретить республике ее каприз. Пусть делает что угодно, пусть разрушает самое себя. Я - всего лишь мелкая щепка в ее потоке. Разве я могу направить или остановить его?
- Франции нужен…
- Лично мне нужно выспаться, господа. Прошу вас, оставьте меня. А когда проснусь, я надеюсь, все это окажется дурным сном.
Пока он спал (пресса назвала это "исторической дремой"), студенты Сорбонны прошли по Елисейским полям, скандируя: "Да здравствует король!" и "Франция и Сен-Дени!" Четверо студентов забрались на Эйфелеву башню и водрузили на самом верху древний королевский штандарт, победно реявший среди антенн и анемометров.
Граждане высыпали на улицы, горланя песни и отплясывая. На каждом углу разливали из бочек вино - бочки ликующие горожане выкатили из складов на набережной Сены. Ни гражданам, ни бочкам никто не препятствовал.
Великие кутюрье кинулись к своим рабочим столам. Скьяпарелли за час создала новый аромат "Сон короля".
Спецвыпуски таких изданий, как "Бомонд", "Манифестант", "Мон бульвар", "Глобаль" и "Мон дье", расхватали прямо из-под печатного станка.
В витринах магазинов как по волшебству появились королевские штандарты Карла Великого. Получивший правительственные инструкции американский посол тщетно искал, кого бы поздравить.
Волна ликования захлестнула Париж и разлилась по провинциям. Повсюду горели костры и сверкали фейерверки.
А король в это время мирно спал. Но мадам каждый час ходила в киоск за свежими газетами и аккуратно складывала их на рабочем столе мужа.
Пипин скорее всего проспал бы еще и всю ночь, и большую часть следующего утра, если бы не зенитные батареи, расставленные по Парижу. И полтретьего утра они отсалютовали королю, убив наповал пятерых и ранив тридцать два горожанина снарядами на излете. Впрочем, все раненые бурно выражали верноподданнические чувства прямо с больничных коек.
Стрельба зениток разбудила Пипина. И первой его мыслью после пробуждения было: "Напорное, Клотильда. Интересно, что на нее налетело на этот раз?"
Второй залп зениток заставил его приподняться на локте и пошарить левой рукой в поисках выключателя.
- Мари! - вскричал месье Пипин. - Мари! Что это?
Мадам открыла дверь и внесла новую стопку газет.
- Это королевский салют, - сказала она. - "Бомонд" пишет, что салютовать должны из ста одного орудия.
- Слава Богу, - сказал Пипин. - А я уж думал, это Клотильда. - Он посмотрел на часы и гаркнул, стараясь перекричать зенитки: - Сейчас без четверти три. Где Клотильда?
- Мадемуазель принцесса на королевском мотороллере отправилась с колонной верноподданных в Версаль. Она возглавит пуск фонтанов.
- Значит, это был не сон! Когда узнает министр общественных работ, дело запахнет гильотиной. Мари, эти люди не шутили. Боже мой! Мне нужно поговорить с дядюшкой Шарлем.
Ранним утром дядюшка и племянник встретились в комнатке за занавесом в магазинчике на улице Сены.