- И вы не желаете покорно катиться, как сорванное яблоко?
- Да. К несчастью, я из тех, кто стремится все делать хорошо. Даже то, чего делать не хочется. Вы не поверите, сестра, но когда-то я мечтал научиться хорошо танцевать. Смешно, правда?
- Вы боитесь наделать ошибок?
- Ошибались даже лучшие из королей. Путь королей вымощен ошибками.
- Мне жаль вас.
- Не нужно меня жалеть. Мой дядя предложил мне перерезать вены в ванной. Я не воспользовался его советом.
- Некоторые предоставляли вести дела другим: министрам, совету, придворным. А сами наслаждались жизнью, - сказала сестра Гиацинта.
- Я думаю, это уже после того, как они сдавались. Королю трудно не быть королем. Цель его существования - править, а цель правления - заботиться о королевстве.
- Это ловушка, - сказала сестра Гиацинта. - Как и все благие намерения, это - ловушка. Руководствуясь ими, очень трудно сказать себе правду. Но благие намерения бывают двух видов. Первый - это страсть улучшать и исправлять. А второй - желание причинять как можно меньше хлопот.
- Вы очень верно это подметили, сестра, - заметил король. И та, заметив, как оживилось его лицо, поняла, что теперь он слушает ее по-настоящему внимательно.
- Мне это очень хорошо знакомо, - сказала она. - Я двадцать лет танцевала в "Фоли-Бержер" обнаженной - надеюсь, вдохновляя фантазии одиноких мужчин. А потом приняла постриг… Почему? Впечатляющих объяснений можно придумать много. Я их придумала и даже поверила им сама. Но на самом деле я просто устала.
- Вы так искренни.
- Не знаю. Поняв, что мое решение вызвано не такими уж высокими соображениями, я обнаружила в себе способность понимать и прощать, это оказалось не так трудно после того, как я перестала дрыгать ногами.
- А как же монашеские обязанности? Поклоны, молитвы, бдения?
- К этому быстро привыкаешь - это все равно что дышать. Легче делать, чем не делать.
Король встал, прошелся по комнате, почесал локоть, снова сел.
- Длинный получился прыжок, - сказал он. - Из грешниц - в святые.
Сестра Гиацинта рассмеялась:
- В себе грех рассмотреть трудно. Вот в других - легче легкого. Сам себя всегда оправдываешь необходимостью или благими намерениями. Только, прошу вас, не говорите этого Мари.
- Что?.. Хм, это мне и в голову бы не пришло.
- Мари - жена. Жены по-другому смотрят на такие вещи.
- Она очень добра ко мне, - сказал король.
Сестра Гиацинта посмотрела на него с удивлением:
- Надеюсь, вы это сказали из вежливости. Вы ведь так не считаете?
- Не понимаю, о чем вы.
- В женщинах нет доброты. Есть любовь, но для каждой это значит свое. Если бы я вышла замуж, возможно, я бы думала иначе. Скажите, сир, что было самым лучшим в вашей жизни?
- Зачем вам это знать?
- Если вы мне скажете, то, может быть, я скажу, чего вам не хватает, что вас мучит.
- Наверное… наверное, та комета. Когда я понял, что заметил ее первым, раньше всех на Земле! Меня захлестнуло ощущение чуда!
- …Они не имели права девать вас королем. Короли всего лишь повторяют старые ошибки. Даже если знают о них заранее… Теперь я понимаю вас, сир. Но помочь вам… Тогда вы не покончили с собой, а сейчас уже поздно. Комета. Да, я понимаю.
- Вы мне нравитесь, сестра, - сказал король. - Вы позволите иногда навещать вас?
- Если б я была уверена, что ваше чувство сугубо духовно…
- Но, сестра…
- То я запретила бы вам. - Сестра Гиацинта рассмеялась, как смеялась в женской гримерной за сценой "Фоли-Бержер". - Вы добрый человек, сир, а доброта привлекает женщин, как сыр - мышей.
Чуть ли не хуже всего действовало на короля постоянное навязчивое внимание. За ним следовали по пятам, перед ним заискивали, его обхаживали, на него глазели. Пипин даже подумывал о переодевании - на манер Гаруна аль-Рашида. Временами Пипин запирался в своей комнате, чтобы хоть немного побыть в одиночестве, не слышать и не видеть тех, кто постоянно вился вокруг него.
И однажды ему повезло. Королева, решив, что в кабинете супруга нужно прибрать, велела королю прогуляться, пока она подметет и вымоет полы. Пипин так и вышел в вельветовой куртке, потертой на локтях, в мятых фланелевых брюках и сандалетах на босу ногу. Бумаги он засунул в портфель, надеясь закончить работу с ними в саду. Как только он примостился на ограде пруда, появился садовник.
- Месье, - сказал садовник, - здесь сидеть воспрещается.
Король перебрался в тенек у парадной лестницы. И тут же его тронул за локоть жандарм:
- Месье, посетителям разрешено находиться здесь только с двух до пяти. Пожалуйста, пройдите ко входу во дворец и подождите экскурсовода там.
Пипин изумленно посмотрел на жандарма, а потом собрал бумаги и поплелся ко входу. Купил билет на экскурсию, открытки, потом вместе с толпой глазел на комнаты, огороженные бархатными канатами.
По всему дворцу сновали слуги и знать, и никто даже не глянул на человека в вельветовой куртке и сандалетах. Мимо деловито просеменила королева, не заметив мужа, а вся экскурсия пялилась на нее.
Не веря своему счастью, Пипин вместе с туристами прошел к выходу и сел в автобус, идущий в Париж. Король ликовал. Он не мог поверить своему счастью: у всех на виду он прогуливался по Елисейским полям и никто не узнавал его!
В "Кафе Селект" он заказал рюмку абсента и воду. Он сидел за столиком, радостно глядя на прохожих, слушал болтовню туристов, и свобода пьянила его.
Он ввязался в антимонархический спор с корреспондентом "Лайф". Корреспондент ехидно заметил, что король явно так и не смог очистить Францию от коммунистов. Пипин ухмыльнулся, стрельнул у корреспондента сигарету и пошел по Елисейским полям - мимо отеля "Принц Галлии" к отелю "Георг Пятый". В фойе короля остановил швейцар:
- Что вам угодно?
- Видеть мистера Тода Джонсона.
- Вы посыльный? Оставьте у…
- У меня его портфель, - соврал король. - Он просил отдать лично ему в руки.
- Портье может гарантировать… - начал было швейцар, не отрывая взгляда от королевских сандалет.
- Прошу вас, позвоните мистеру Джонсону в номер. Скажите, что мистер король принес его портфель из галереи дядюшки Шарля.
Тод встретил короля у дверей номера, сунул чаевые подозрительно поглядывающему на короля швейцару и похлопал короля по плечу.
- Ну вот, черт возьми! - сказал Тод.
- Пришлось попотеть, пока я сюда прорвался, - сообщил король.
- Один мой приятель говорил: если хочешь залечь на дно по-настоящему, устройся официантом в дорогой ресторан. Там никто никогда на официантов внимания не обращает. Присаживайтесь, сэр. Хотите выпить?
- О да, этот, как его, мар… март…
- Мартини?
- Точно, мартини, - радостно закивал король. - Знаете, один турист чуть не сдал меня в полицию за оскорбление королевской персоны.
- Вас, наверное, уже ищут.
- Надеюсь. Но сюда они вряд ли заглянут. Вы сами сказали - сюда французы не заглядывают… О, мой юный друг, у вас получается намного лучше, чем у моего дядюшки.
- Он никак не научится класть льда сколько надо.
- Моя собственная охрана выпроводила меня из моего же сада, - сказал король, сияя.
- Люди видят то, что привыкли видеть. А они не привыкли узнавать Их Величество в человеке без шляпы, да еще и с плешью на макушке. А как вы до такого додумались, сэр?
- По чистой случайности. Мари вдруг взбрело в голову убрать в моем кабинете. А потом садовник согнал меня с ограды.
- И вы не оскорбились?
- Что значит "оскорбился"? Да я был просто счастлив!
- Ну, я знаю голливудских знаменитостей, которые любят маскироваться: нацепят на нос черные очки, шляпу надвинут до бровей. Однако им не по нутру, когда их не узнают. Взять, к примеру, владельца трех крупнейших наших журналов. Он ненавидит паблисити, Постоянно про это говорит, но почему-то его все время случайно фотографируют. А мой отец…
- Я как раз хотел поговорить с вами о вашем отце, - перебил его Пипин.
- Я получил от него сегодня длиннющее письмо. Он не в восторге от моих встреч с Крошкой.
- Почему?
- Он сноб. Понимаете, он - человек, который сам себя сделал, а это самые жуткие снобы. Такие только на небо не смотрят свысока. Их отпрыски, правда, уже могут чуток расслабиться. Быть подемократичней. Мой папаша серьезно заинтересовался здешними делами. Он просил сказать вам, что расклад у вас хороший. И если правильно играть, есть шанс здорово подняться. Но он не верит, что у вас это получится.
- Как вы думаете, он смог бы приехать и помочь?
- Нет конечно! Он же сноб. Если и приедет, то потом - чтоб сказать, где и почему вы ошиблись. И уж точно оказаться правым.
Тод налил королю мартини.
- Это правда, что вначале ваш отец сам выращивал цыплят? - спросил король.
- Само собой. Он их ненавидит.
- И что, многие из ваших миллионеров, хозяев корпораций, начинали с самых низов?
- Ну да. Кнудсен начинал литейщиком. Бен Честнолих кочегарил, если не ошибаюсь. Да еще много кто. Чарли Вильсон, к примеру. Но от этого демократами они не стали. Скорее наоборот.
- Никогда не понимал Америку, - сказал король.
- Мы тоже, сэр. Можно сказать, у нас два правительства, и одно переходит в другое. Первое мы выбираем сами. Оно демократическое или республиканское, разницы почти никакой. А второе - это корпорации.
- И как они уживаются?
- Сам не знаю. Те, кого мы выбираем, они якобы демократы, но на самом деле автократы. Корпорации - по убеждению автократы, они все время друг дружку обвиняют в социализме. Социализм они ненавидят.