Он тихо сидел в кресле в библиотеке, продумывая план действий. Прежде всего, он никому не скажет о своих замыслах: ему нельзя ни с кем делиться своей задумкой. Он утащит тетрадку из библиотеки, а то неровен час, кто-то из друзей невзначай наткнется на нее и узнает тайну. Он всегда и везде будет носить ее с собой. Она станет его библией. Где он найдет настоящего живого йога, который стал бы его наставлять? Вот книжка и будет ему за йога. Она станет его учителем.
Генри встал и спрятал синенькую школьную тетрадку под пиджак. Вышел из библиотеки и поднялся по лестнице в спальню, предоставленную ему на выходные. Достав чемодан, он положил тетрадку на дно под одежду. Затем снова спустился вниз и направился в буфетную.
- Джон, - обратился он к дворецкому, - можете найти для меня свечу? Обычную белую парафиновую свечку?
Дворецкие приучены не задавать лишних вопросов. Они просто повинуются.
- Подсвечник нужен, сэр?
- Да. Свеча и подсвечник.
- Очень хорошо, сэр. Принести в вашу комнату?
- Нет. Я подожду здесь, пока вы найдете.
Дворецкий быстро отыскал свечу с подсвечником.
- Найдите мне еще и линейку, - попросил Генри. Дворецкий нашел ему линейку. Генри поблагодарил его и вернулся к себе в спальню.
Там закрылся на ключ. Задернул все шторы, и в комнате воцарился полумрак. Поставил подсвечник со свечой на туалетный столик и придвинул кресло. Усевшись, он с удовлетворением отметил, что его глаза находятся как раз на том же уровне, что и фитиль свечи. Потом отмерил по линейке сорок сантиметров от свечи, поскольку в книжке говорилось именно о таком расстоянии между глазами и пламенем свечи.
Этот индийский парень мысленно видел лицо самого любимого человека, каковым для него был брат. У Генри брата не было. Потому он решил вызывать в сознании визуальный образ собственного лица. Выбор оказался удачным, поскольку если быть таким себялюбивым и эгоистичным, как Генри, тогда собственное лицо наверняка и будет лицом самого любимого человека. К тому же это лицо Генри знал лучше всех прочих. Сколько времени он тратил, разглядывая его в зеркале! Знал каждый его изгиб, каждую морщинку.
Он поднес зажигалку к свече и поджег фитиль. Вспыхнуло ровное желтое пламя.
Генри напряженно всматривался в пламя свечи. Книжка была права. У пламени, если к нему приглядеться, три отдельные части. Снаружи оно желтое. Дальше - розовато-лиловая внутренняя оболочка. А прямо в центре - крошечное магическое пятнышко полнейшей черноты. Он не отрываясь смотрел на эту черную точку. Он смотрел и смотрел на нее, и вдруг произошло невероятное. Сознание полностью очистилось от мыслей, мозг перестал цепляться то за одно, то за другое, и внезапно у него возникло ощущение, словно сам он, все его тело оказалось внутри пламени, уютно и удобно устроившись в черном пятнышке небытия.
Образ собственного лица беспрепятственно всплыл в сознании Генри. Он сосредоточился на нем, заставляя себя видеть только его и больше ничего. Он подавил все прочие мысли. Ему это удалось, но лишь секунд на пятнадцать. Потом сознание начало засоряться, и он поймал себя на мысли о казино и огромных деньгах, которые он выиграет. Тогда он отвернулся от свечи и позволил себе отдохнуть.
Так прошла его первая попытка. Его охватило необычайное волнение. Получилось. Правда, ненадолго. Но тот индус тоже немного продержался в первый раз.
Через несколько минут он повторил попытку. Она тоже удалась. У него не было при себе хронометра, но он чувствовал, что на этот раз продержался гораздо дольше.
- Потрясающе! - восторженно воскликнул он. - Все у меня получится! Я этого добьюсь!
Никогда прежде не испытывал он такого волнения.
С этого дня Генри, вне зависимости от того, где находился и чем занимался, взял за обыкновение ежеутренне и ежевечерне практиковаться со свечой. Зачастую он тренировался еще и днем. Впервые в жизни он по-настоящему увлеченно окунулся с головой в какое-то занятие. И заметно продвигался. Через шесть месяцев он мог концентрироваться исключительно на собственном лице в течение не менее трех минут без единого вторжения в сознание какой-то посторонней мысли.
Йог из Хардвара говорил этому индийскому парню, что человеку надо пятнадцать лет тренироваться, чтобы добиться такого результата!
Но минуточку! Тот же йог говорил еще и кое-что иное. Он говорил (и тут Генри в сотый раз старательно сверился с синенькой тетрадкой), он говорил, что в исключительно редких случаях попадается особенный человек, способный развить такую способность за год или два.
- Так ведь это про меня! - вскричал Генри. - Точно про меня! Я и есть тот самый один из миллиона, одаренный способностью обретать силы йоги с невероятной быстротой! Гип-гип-ура! Еще немного, и я сорву банк во всех казино Европы и Америки!
Но на этом этапе Генри проявил удивительное терпение и здравомыслие. Он не спешил браться за колоду карт и проверять, сможет ли увидеть значение карты через "рубашку". Он вообще держался поодаль от всяческих карточных игр. Он забыл про бридж, канасту и покер с тех пор, как начал упражняться со свечой. Более того, он больше не появлялся на вечеринках и не проводил выходные со своими богатыми друзьями. Он отдался единственной цели, решив обрести способности и возможности йога, а все прочее могло и подождать, пока он не добьется своего.
На десятом месяце упражнений Генри, как и Имрат Хан в свое время, почувствовал, что может видеть предмет с закрытыми глазами. Когда он закрывал глаза и сосредоточенно смотрел на какой-то предмет, ему удавалось увидеть его очертания.
- Получается! - вскричал он. - Получается! Невероятно!
Теперь он еще упорнее работал над своими упражнениями со свечой, и к концу первого года уже мог сосредотачиваться на образе своего лица в течение не менее пяти с половиной минут!
И тогда он решил, что наконец настало время попробовать себя с картами. Он принял это решение около полуночи в гостиной своей лондонской квартиры. Он взял карточную колоду, карандаш и бумагу. Его тело дрожало от возбуждения. Колоду он положил перед собой лицевой стороной вниз и сосредоточился на самой верхней карте. Сначала он видел только рисунок "рубашки". Весьма заурядный орнамент - тонкие линии красного цвета - один из самых распространенных в мире орнаментов игральных карт. Теперь он сместил свою сконцентрированность с собственно рисунка на обратную сторону карты. Он напряженно сосредотачивался на невидимой изнанке карты, не позволяя при этом ни единой иной мысли просочиться в его сознание. Прошло тридцать секунд.
Потом минута…
Две минуты…
Три…
Генри не шевелился. Концентрация была полной и напряженной. Он пытался мысленно увидеть изнанку игральной карты, отрешившись от всего вокруг.
На четвертой минуте что-то произошло. Медленно, как по волшебству, но очень четко черные значки превратились в пики, и рядом с пиками возникла цифра пять.
Пятерка пик!
Генри отключил свою концентрацию. Трясущимися пальцами схватил карту и перевернул ее. Это была пятерка пик!
- У меня получилось! - заорал он, вскакивая с кресла. - Я видел сквозь нее! Я на верном пути!
Немного отдохнув, он попробовал снова, и на этот раз положил перед собой секундомер, чтобы заметить время. Через три минуты и пятьдесят восемь секунд он "увидел" следующую карту: бубновый король. И угадал!
На следующий раз он опять угадал, и это заняло у него три минуты и пятьдесят четыре секунды. На четыре секунды меньше.
Он вспотел от возбуждения и усталости.
- На сегодня хватит, - сказал он себе. Налил щедрую порцию виски и сел отдохнуть, празднуя успех.
Теперь, размышлял он, ему нужно практиковаться и практиковаться до тех пор, пока он не научится мгновенно видеть карту насквозь. Он был уверен, что у него получится. Как никак, уже на второй попытке ему удалось скинуть четыре секунды. Он бросит упражнения со свечой и сосредоточится исключительно на картах. Будет работать днем и ночью.
Так он и сделал. Но теперь, когда он уже чувствовал запах успеха, когда до удачи, казалось, рукой подать, он стал еще фанатичнее, чем прежде. Он перестал выходить из дома, покидая его разве лишь затем, чтобы купить еды и питья. Весь день напролет и нередко по ночам он склонялся с секундомером над картами и все сокращал и сокращал время, уходившее у него на чтение карты через "рубашку".
За месяц он довел его до полутора минут.
Полгода он работал, как одержимый, и к концу шестого месяца прочитывал карту за двадцать секунд. Но и это было слишком много. Когда банкомет в казино вытаскивает карту и ждет твоего ответа - возьмешь ты ее или нет, - никто не даст тебе двадцать секунд на размышления. Три или четыре секунды - куда ни шло. Но не дольше.
Генри продолжил свои старания. Но теперь стало все труднее и труднее повышать скорость. Путь от двадцати секунд до девятнадцати забрал у него неделю очень тяжкого труда. С девятнадцати до восемнадцати он шел почти две недели. И свыше семи месяцев прошло, прежде чем он смог отчетливо видеть карту за десять секунд.