Николас снова обрел надежду и достал полученные по карточкам продукты. Селина привыкла иметь дело с мужчинами, которые доставали себе еду на черном рынке.
- В этом месяце, после двадцать второго числа, мы будем получать по две с половиной унции чая: две унции в одну неделю, три - в другую, поочередно.
- А сколько мы сейчас получаем?
- По две унции каждую неделю. Две унции сливочного масла, четыре - маргарина.
Ее это позабавило. Она долго смеялась, а потом сказала:
- У тебя это выходит так смешно!
- Господи, конечно, смешно!
- А ты уже все свои купоны на одежду использовал?
- Нет, двадцать четыре еще осталось.
Николас перевернул ломтики бекона на сковородке. Затем, по внезапному озарению, спросил:
- Хочешь, я отдам тебе несколько купонов?
- Ой, конечно, пожалуйста!
Он отдал ей двадцать купонов, поел вместе с ней немножко бекона и отвез домой на такси.
У дверей сказал:
- Я договорился насчет крыши.
Она ответила:
- Смотри, не забудь договориться насчет погоды.
- Ну, мы ведь можем в кино пойти, если будет дождь, - успокоил он.
Он договорился, что ему разрешат проходить на крышу клуба через верхний этаж соседнего отеля, как известно, занятый американской "Интеллидженс сервис", в одном из отделений которой в другой части Лондона служил Николас. Полковник Добелл, всего лишь десять дней назад категорически воспротивившийся бы такому предложению, теперь поддержал его с величайшим энтузиазмом. Причиной тому был планировавшийся в скором времени приезд к нему в Лондон его жены Гарет, и он всей душой стремился "поместить Селину в другой контекст", как он выразился.
На севере Калифорнии, в конце длинной въездной аллеи, миссис Дж. Феликс Добелл не только просто проживала, но еще и устраивала у себя собрания "Стражей этики". Сейчас она собиралась приехать в Лондон, ибо, как она утверждала, шестое чувство подсказывало ей, что ее Феликс нуждается в ее присутствии там.
Уснул багровый лепесток, уснул и белый…
Николас жаждал заняться с Селиной любовью на крыше: во что бы то ни стало именно на крыше. Он все подготовил столь же тщательно, как опытный, с большой практикой поджигатель.
Плоская крыша клуба, доступ на которую был возможен только через окно-щель на верхнем этаже, соединялась с такой же плоской крышей соседнего отеля небольшим сточным желобом. Здание отеля было реквизировано, и его номера использовались офицерами американской разведки как служебные кабинеты. Как многие другие реквизированные помещения в Лондоне, отель был переполнен сотрудниками, когда шла война в Европе, однако теперь был практически свободен. Использовались только его верхний этаж, где день и ночь трудились над своими таинственными заданиями мужчины в военной форме, и первый этаж, который охранялся днем и ночью двумя американскими военными, а также обслуживался и дневным, и ночным портье, которые управляли лифтом. Никто не мог войти в это здание без пропуска. Николас очень легко получил пропуск, а также при помощи выразительного взгляда и нескольких правильных слов получил амбивалентное согласие полковника Добелла, чья жена была уже на пути в Англию, на свой переезд в большой кабинет на чердаке, который раньше использовался как машинописное бюро. Там Николасу из любезности (бесплатно) предоставили письменный стол. На этом чердаке был люк, выходящий на плоскую крышу.
Шли недели, а поскольку в клубе Мэй Текской это были недели юности, протекавшей в моральной атмосфере войны, они несли в себе быстро сменяющие друг друга события, перевороты в чувствах, мгновенные задушевные дружбы и столь же моментальные разрывы отношений, и целую череду потерянных и обретенных любовей; в более поздние годы и в мирное время потребовалось бы несколько лет, чтобы все это могло случиться, вызреть и увянуть. Девицы Мэй-Тека не были бы самими собой, если бы не были весьма экономны. Николас, который уже пережил свою юность, порой бывал до глубины души потрясен сменой их эмоций от недели к неделе.
- Мне кажется, ты говорила, что она была влюблена в этого парня.
- Так оно и было.
- Так разве это не он погиб неделю тому назад? Ты же говорила, он всего неделю назад умер от дизентерии в Бирме?
- Ну да, я знаю. Но она в понедельник с этим морячком познакомилась и влюблена в него по уши!
- Не может она быть так в него влюблена, - возразил Николас.
- Ну, она говорит, у них так много общего.
- Много общего? Сегодня же только среда!
…Как тот, кто на пустой дороге
Идет, не в силах страх унять,
И оглянувшись раз, в тревоге,
Не смеет снова глянуть вспять:
Он знает - злобный демон там
За ним крадется по пятам.
- Тут Джоанна просто чудесна. Я в полном восторге.
- Бедняжка Джоанна.
- Почему ты говоришь "бедняжка Джоанна"?
- Ну, она же лишена развлечений, у нее нет друзей-мужчин.
- Она страшно привлекательна.
- Она ужасно привлекательна. Почему никто ничего не предпринимает насчет Джоанны?
Джейн сказала:
- Послушайте, Николас, есть кое-что, что вам необходимо знать о фирме Хая Тровиса-Мью и о самом Джордже как об издателе.
Они сидели в помещении издательства, высоко над Ред-Лайон-сквер, но сам Джордж отсутствовал.
- Он мошенник, - произнес Николас.
- Ну, это, пожалуй, слишком сильно сказано, - не согласилась Джейн.
- Он мошенник, но с некоторыми тонкостями.
- И это не совсем так. У Джорджа это что-то психологическое. Ему во что бы то ни стало надо одержать верх над автором.
- Это я знаю, - сказал Николас. - Я получил от него длинное, эмоциональное письмо с кучей жалоб на мою книгу.
- Ему хочется сломить вашу уверенность в себе, понимаете? А потом он предложит вам подписать никуда не годный контракт. Он находит у автора слабое место. И всегда нападает на ту часть, что автору дороже всего. Он…
- Я это знаю, - заверил ее Николас.
- Я говорю вам об этом, потому что вы мне нравитесь, - объяснила Джейн. - На самом деле в мои обязанности входит выяснять, какие у авторов есть слабые места, и докладывать Джорджу. Но вы мне понравились, и я говорю вам об этом…
- Вы с Джорджем, - прервал ее Николас, - подводите меня на самую чуточку поближе к пониманию загадочной улыбки Сфинкса. И я сообщу вам еще один факт.
За грязными стеклами окна с потемневшего неба лил дождь, заливая места бомбежек на Ред-Лайон-сквер. Джейн уже видела этот пейзаж, абстрагируясь от него, когда собиралась посвятить Николаса в тайны издательства. Теперь она по-настоящему его разглядела: все казалось жалким и каким-то несчастным в ее глазах, и вся ее жизнь предстала перед ней в таком же свете. Она опять разочаровалась в жизни.
- Я сообщу вам еще один факт, - сказал Николас. - Я тоже мошенник. О чем же вы плачете?
- Я плачу о себе, - ответила Джейн. - Я собираюсь искать другую работу.
- Вы не напишете для меня письмо?
- Какого рода письмо?
- Мошенническое. От Чарлза Моргана - лично мне. "Дорогой мистер Фаррингдон, когда я получил вашу рукопись, я сначала чуть было не поддался соблазну отдать ее моему секретарю, чтобы ее вернули вам с каким-нибудь вежливым отказом. Но по счастливой случайности, перед тем как передать вашу работу моему секретарю, я перелистал эти страницы, и мой взгляд упал на…"
- На что он упал? - спросила Джейн.
- Это я оставляю на ваше усмотрение. Только выберите один из самых лаконичных, самых блестящих пассажей, когда приметесь за письмо. Я понимаю, это будет трудно - ведь они все до одного равно лаконичны и блестящи. Тем не менее подберите кусок, который вам больше всего нравится. Чарлз Морган должен признаться, что прочел один этот отрывок, а затем и всю рукопись взахлеб, от начала и до конца. Он должен признать, что это гениальная работа. И что он поздравляет меня с этим гениальным произведением, понимаете? А потом я покажу это письмо Джорджу.
Жизнь Джейн снова пустила ростки, зазеленевшие от открывающихся возможностей. Она припомнила, что ей только двадцать третий год, и улыбнулась.
- А потом я покажу это письмо Джорджу, - сказал Николас, - и скажу ему, чтобы он взял свой контракт и…
В кабинет вошел Джордж. Деловито оглядел обоих, снимая шляпу, взглянул на часы и спросил у Джейн:
- Какие новости?
Ответил ему Николас:
- Риббентропа поймали.
- Никаких новостей, - сказала Джейн. - Никаких писем. Никто нам не звонил. Не беспокойтесь.
Джордж ушел в свой кабинет. Но тут же вернулся.
- Вы мое письмо получили? - спросил он у Николаса.
- Нет, - сказал Николас. - Какое письмо?
- Я написал… Дайте подумать… Кажется, позавчера, я написал…
- А-а, э-это письмо, - протянул Николас. - Да, по-моему, я действительно получил какое-то письмо.
Джордж ушел в свой личный кабинет.
Николас громким, хорошо поставленным голосом сообщил Джейн, что пойдет прогуляться по парку, поскольку дождь уже прошел, и что это прекрасно, когда не нужно ничего делать, а можно день весь только грезить, погружаясь в прекрасные мечты.