Язычок пламени в одной из ламп потускнел и медленно поник. Дик склонился над лампой.
- Ты, кажется, говорил, что в лампах много керосина. Эта пустая.
- Мне показалось, что много. Вот погляди! Другая почти полная. Перельем немного керосина в эту.
- Как же это сделать? Придется погасить обе. У тебя есть спички?
Рут поискал в карманах.
- Всего две штуки.
- Ну вот! Придется проводить собрание при одной лампе. Надо было мне самому присмотреть за всем. Но я был занят в городе. Я думал, на тебя можно положиться.
- А мы быстро перельем немного керосина в эту жестянку, а потом выльем в другую лампу.
- Угу, и подожжем здание. Ну и помощничек!
Рут снова прислонился к стене.
- Скорей бы они приходили. Который час, Дик?
- Пять минут девятого.
- Так чего ж они задерживаются? Чего ждут? Ты говорил им, что надо прийти в восемь?
- Заткнись, малыш. Ты меня выведешь из себя. Я не знаю, почему они задерживаются. Может, празднуют труса. Ну помолчи хоть немного. - Он снова сунул руки в карманы куртки. - У тебя есть сигарета, Рут?
- Нет.
Было очень тихо. Где-то в центре города шумели автомобили, доносился рокот моторов и редкие гудки. В одном из ближних домов лениво лаяла собака. Порывистый ветер шелестел акациями.
- Эй, Дик! Ты слышишь голоса? Кажется, идут.
Они обернулись к выходу и стали напряженно прислушиваться.
- Я ничего не слышу. Тебе показалось.
Рут подошел к одному из грязных окон и посмотрел на улицу. Потом вернулся к пачке с листовками и аккуратно выровнял ее.
- Который час, Дик?
- Да успокоишься ты? Ты из меня тоже психа сделаешь. В этом деле нужна выдержка. Бога ради, покажи, что ты мужчина!
- Но я же в первый раз, Дик.
- Оно и видно…
Резкий порыв ветра с шумом пронесся по кронам акаций. Входная дверь щелкнула, одна из половинок медленно открылась, поскрипывая на петлях. Ворвался ветерок, зашелестел кучкой пыльных газет в углу и взметнул, как занавески, плакаты на стенах.
- Закрой дверь, Рут… Нет, оставь открытой. Так будет лучше слышно, если кто-нибудь подойдет. - Дик взглянул на часы. - Уже почти половина девятого.
- Ты думаешь, они придут? Сколько мы еще будем ждать, если они не явятся?
Старший посмотрел на открытую дверь.
- Мы уйдем отсюда не раньше половины десятого. Нам поручили провести это собрание во что бы то ни стало.
В открытую дверь теперь ясно были слышны ночные звуки: шуршание сухих листьев акации на дороге, размеренный лай собаки. В тусклом свете керосиновой лампы черно-красный портрет на стене казался грозным. Нижний край его снова взметнулся в воздух. Дик оглянулся на портрет.
- Послушай, малыш, - сказал он тихо. - Я знаю, ты боишься. Если тебя одолевает страх, гляди на него. - Он показал пальцем на портрет. - Он не боялся. Ты только вспомни, что он сделал.
Юноша поглядел на портрет.
- Ты думаешь, он никогда не боялся?
- Если и боялся, то никто и никогда об этом не знал. Заруби это себе на носу и никогда не выкладывай всем свои переживания.
- Ты хороший человек, Дик. Не знаю, что я буду делать, когда меня пошлют одного.
- Все будет в порядке, малыш. В тебе есть хорошая закваска. Я знаю людей. Просто ты еще не был под огнем.
Рут быстро обернулся к двери.
- Послушай! Кто-то идет.
- Брось ты морочить себе голову! Когда придут, тогда придут.
- Давай закроем дверь. Вроде холодно стало. Постой-ка! Кто-то идет.
Кто-то быстро шел по дороге, потом побежал. Загремел деревянный тротуар. В комнату вбежал человек в комбинезоне. Он тяжело дышал.
- Ребята, вы лучше смывайтесь, - сказал он. - Там на вас облаву устраивают. Никто из ребят на собрание не придет. Они хотят, чтобы вам досталось, но это не по мне. Живо! Собирайте ваше барахло, и пошли. Те, что собрались вас бить, уже совсем близко.
Рут побледнел, лицо его напряглось. Он беспокойно поглядывал на Дика. Старший поежился. Он сунул руки в карманы и ссутулился.
- Спасибо, - сказал он. - Спасибо за то, что сказал. А сейчас беги. С нами ничего не случится.
- Ребята хотят, чтобы вам досталось, - повторил человек в комбинезоне.
Дик кивнул и, помолчав, сказал:
- Конечно, ведь они не думают о будущем. Не видят дальше своего носа. Беги сейчас же, пока тебя не поймали.
- Ну, а вы, ребята? Я помог бы тащить ваше барахло.
- Мы останемся, - упрямо сказал Дик. - Нам сказали, что бы мы остались. Что будет, то будет.
Человек пошел к двери. Потом он вернулся.
- Хотите, я останусь с вами?
- Нет. Ты хороший парень. Оставаться тебе нет нужды. Мы воспользуемся твоей помощью в другой раз.
- Ну, я сделал все, что мог.
III
Дик и Рут слышали, как он побежал сначала по деревянному тротуару, потом по дороге. Шаги его заглохли, и снова остались только ночные звуки. Сухие листья с шелестом неслись по земле. В центре города ворчали моторы.
Рут взглянул на Дика. Он видел, как у того в карманах сжались кулаки. Мускулы на лице старшего окаменели, но он улыбался младшему. Плакаты пошелестели на ветру и снова прилипли к стене.
- Боишься, малыш?
Рут было ощетинился, но тут же признался:
- Да, боюсь. Может, я не выдержу этого.
- Держись, малыш! - горячо сказал Дик. - Держись! И прочел, взяв с ящика листовку: - "Малодушным людям надо дать пример непоко… непоколебимости. Массы должны своими глазами увидеть несправедливость". Вот как, Рут. Таково поручение.
Он замолчал. Собака залаяла громче.
- Наверно, это они, - сказал Рут. - Как ты думаешь, они убьют нас?
- Нет, они не часто убивают.
- Но они будут бить нас, пинать ногами? Они будут бить по лицу палками, переломают кости. Длинному Майку они раздробили челюсть в трех местах.
- Держись, малыш! Ты только держись! И слушай меня. Если тебя кто-нибудь сшибет с ног, помни, что это не он виноват - виновато устройство общества, вся система. И не тебя он будет бить. Он будет пробовать свои кулаки на нашем великом учении. Ты будешь помнить это?
- Мне не хочется убегать, Дик. Честное слово, не хочется. Если я побегу, ты меня удержишь?
Дик подошел к Руту и положил ему руку на плечо.
- Ты выдержишь. Стойкий парень сразу виден.
- А не лучше ли нам спрятать литературу, чтобы они не сожгли ее?
- Нет. Кто-нибудь все-таки сунет книжку в карман и прочтет ее на досуге. Тогда это хоть пользу принесет. Оставь все на месте. А теперь молчи! От разговоров только хуже делается.
Лай собаки снова стал неторопливым и равнодушным. Сквозь открытую дверь было слышно, как порыв ветра погнал сухие листья. Портрет взметнулся и повис косо на одной кнопке. Рут подошел и приколол его снова. Где-то в городе взвизгнули автомобильные тормоза.
- Ты что-нибудь слышишь, Дик? Они еще не идут?
- Нет.
- Послушай, Дик. Длинный Майк два дня пролежал со сломанной челюстью, прежде чем его нашли.
Старший сердито обернулся. Он вынул из кармана сжатый кулак и, сощурившись, посмотрел на младшего. Потом подошел к нему и положил руку на плечо.
- Слушай меня внимательно, малыш, - сказал он. - Я не много знаю, но я прошел уже через такие переделки. Говорю тебе наверняка. Когда это начнется… больно не будет. Я не знаю почему, но не будет. Если даже они убьют тебя, больно не будет.
Он подошел к двери, выглянул, посмотрел в обе стороны и прислушался.
- Что-нибудь слышно?
- Нет. Ничего.
- Почему… как ты думаешь, почему они медлят?
- Почем я знаю!
- Может, и не придут, - сказал Рут, сглотнув слюну. - Может, этот парень все наврал, пошутил просто.
- Может быть.
- Ну… а мы будем всю ночь дожидаться тут, чтобы нам свернули шею?
- Да! Мы будем всю ночь дожидаться тут! Чтобы нам свернули шею! - передразнил Дик.
После неистового порыва ветер вдруг стих. Перестала лаять собака. Поезд прогудел у переезда и прошел, громыхая. Ночная тишина стала еще глубже. В соседнем доме зазвенел будильник.
- Кто-то идет на работу. В ночную смену, наверно.
В тишине голос его прозвучал очень громко. Дверь скрипнула от ветра и медленно закрылась.
- Который час, Дик?
- Четверть десятого.
- Всего-то? А я думал, уже скоро утро… Тебе не хочется, чтобы они уже пришли и все кончилось, Дик? Послушай, Дик! Мне показалось, что я слышал голоса.
Они стояли, не шевелясь, и прислушивались.
- Ты слышишь голоса, Дик?
- Да, как будто люди тихо переговариваются.
Снова залаяла собака, на этот раз остервенело. Донесся глухой гул голосов.
- Погляди, Дик! Кто-то, кажется, остановился у заднего окна.
Старший нервно усмехнулся.
- Это чтобы мы не могли убежать. Они окружают нас. Держись, малыш! Да, теперь они идут. Помни, что виноваты не они, а система.
Послышались торопливые шаги. Двери распахнулись, и сразу ввалилась толпа. Все были небрежно одеты, все в черных шляпах. В руках у многих дубинки, трости, обрезки труб. Дик и Рут выпрямились и высоко подняли головы. Но глаза их глядели в землю.
Громилы, казалось, были чем-то смущены. Они хмуро стояли полукругом возле старшего и младшего и ждали. Ждали, чтобы кто-нибудь из них пошевелился.
Младший скосил глаза и увидел, что старший смотрит на него строго, критически, словно оценивая его поведение. Рут сунул дрожащие руки в карманы. Он заставил себя сделать шаг вперед. От страха голос его сразу стал пронзительным.
- Товарищи, - закричал он, - вы такие же люди, как мы! Все мы братья…