Одна из барж отвалила от берега, ее багром тащили к шлюзу, откуда уже выходила другая баржа.
Как эта женщина попала сюда? Зачем? Этот вопрос с удивлением задавали себе и представители полиции Эперне, и прокуратура, и судебные медики, и техники из отдела идентификации. Ломал над ним голову и Мегрэ.
Женщина была задушена - это не вызывало сомнения.
Смерть наступила в воскресенье вечером, вероятнее всего - около половины одиннадцатого.
А труп обнаружили в конюшне утром в понедельник.
Возле шлюза нет ни одной дороги. Человеку, не связанному с навигацией, здесь нечего делать. Для автомобиля бечевник слишком узок. А тому, кто решился бы идти пешком, пришлось бы в эту ночь месить грязь и утопать по колено в лужах.
Женщина же, судя по всему, принадлежала к разряду людей, которые редко ходят пешком и чаще разъезжают в роскошных машинах или спальных вагонах.
На ней было кремовое шелковое платье и белые замшевые туфли, пригодные скорее для пляжа, чем для города. На измятом платье ни пятнышка грязи. Когда ее нашли, мокр был только кончик левой туфли.
- Возраст лет тридцать восемь-сорок, - определил врач после осмотра.
В ушах у нее красовались серьги с настоящими жемчужинами, стоившими тысяч пятнадцать франков. На браслете из золота и платины в ультрасовременном вкусе было выгравировано имя ювелира с Вандомской площади.
Лицо, обезображенное при удушении, бесспорно отличалось красотой.
Это была, несомненно, блестящая женщина.
Под наманикюренными и покрытыми лаком ногтями скопилась грязь.
Сумочки при ней не нашли. Полиция Эперне, Реймса и Парижа, запасшись фотографией трупа, с самого утра тщетно пыталась установить личность потерпевшей.
А дождь лил не переставая над и без того унылым пейзажем. Слева и справа по горизонту высились меловые холмы, а виноградники напоминали мрачные деревянные кресты на фронтовом кладбище.
Смотритель шлюза, которого легко узнать по фуражке с серебряными галунами, с озабоченным видом ходил вокруг своего водоема, где вода начинала бурлить всякий раз, как он открывал подъемные затворы. Пока судно, зайдя в шлюз, поднималось или опускалось, он каждому речнику рассказывал о том, что здесь произошло.
Иногда хозяин судна и коновод, получив положенные подписи на официальных бумагах, направлялись в кафе "Флотское", чтобы выпить там стопку рома или стакан белого вина.
А смотритель непременно указывал легким движением головы па бродившего без определенной цели и, казалось, растерянного Мегрэ.
На самом деле так оно и было. Дело представлялось совершенно необычным. Не было даже свидетелей, потому что прокуратура, предварительно допросив смотрителя шлюза и договорившись с бассейновым инженером, закрыла движение по каналу. Оба коновода уехали последними около полудня: каждый из них сопровождал "панаму".
Поскольку расстояние между шлюзами не превышает трех-четырех километров и между ними существует телефонная связь, в любую минуту можно было узнать местонахождение любого судна и задержать его.
Более того, комиссар полиции Эперне сам допросил всех, но из его протоколов Мегрэ не сделал никаких выводов, кроме одного: все выглядит совершенно невероятным.
Всех, кого накануне можно было застать в кафе "Флотское", знал либо его хозяин, либо смотритель шлюза, а чаще всего - оба.
Коноводы не реже чем раз в неделю ночевали в той самой конюшне, и всегда в состоянии, близком к опьянению.