Они вышли из нагретого жарким солнцем болота и оказались в тени огромных деревьев. Болото доходило до самых высоких холмов и чуть дальше, а за болотом начинался лес. Они шли по бурому лесному ковру, прохладному и пружинящему под ногами. Подлеска не было. Древесные стволы уходили вверх футов на шестьдесят, прежде чем на них появлялись ветви. В тени деревьев было прохладно, и Ник слышал, что высоко в кронах поднимается ветер. Солнечные лучи на землю не попадали. Ник знал, что солнце не сможет пробиться вниз почти до полудня. Сестра взяла его за руку и шла рядом.
- Я не боюсь, Ники, но чувствую себя как-то странно.
- Я тоже,- сказал Ник,- Каждый раз.
- Я никогда не бывала в таких лесах.
- Это последний девственный лес во всей округе.
- Нам через него долго идти?
- Порядочно.
- Одной мне здесь было бы страшно.
- Мне здесь бывает странно, но не страшно.
- Я первая так сказала.
- Ты, ты. Может, мы говорим так потому, что нам страшно?
- Нет, я не боюсь, потому что ты рядом, но если бы я была здесь одна, мне было бы страшно. Ты уже был здесь с кем-нибудь?
- Нет. Только сам.
- И не боялся?
- Нет. Но чувствовал себя всегда странно, наверно, как положено в церкви.
- Ники, а где мы будем жить, там тоже будет так же торжественно?
- Нет, не бойся, там славно. Тебе и здесь должно нравиться, Махоня. Здесь хорошо. Так выглядел лес в старые времена. Это чуть ли не последние хорошие места на земле. Сюда никому не добраться.
- Старые времена - это хорошо, только тут слишком уж все торжественно.
- Торжественно было не везде. Но в хвойных лесах было.
- Как здорово здесь идти. Я думала, возле нашего дома хорошо, но здесь лучше. Ники, ты в бога веришь? Не хочешь, не отвечай.
- Не знаю.
- Ага. Можешь не говорить об этом. Но ты не против, если я буду молиться перед сном?
- Нет. Я тебе напомню, если забудешь.
- Вот хорошо. Потому что в таких местах я становлюсь жутко религиозной.
- Недаром соборы делают похожими на то, как здесь.
- Ты же никогда не видел соборов.
- Зато я про них читал и могу представить. Лучший собор - это здесь.
- Как ты думаешь, мы когда-нибудь сможем поехать в Европу и посмотреть на соборы?
- Обязательно. Но сначала мне надо выпутаться из этой истории и научиться зарабатывать деньги.
- Думаешь, тебе будут платить деньги за то, что ты пишешь?
- Если буду хорошо писать.
- А может быть, тебе надо писать пободрее? Это не я так думаю. Мать говорит, что все, что ты пишешь, слишком мрачно.
- Для "Сент-Николаса" - слишком,- сказал Ник,- Они так не ответили, но им не понравилось.
- "Сент-Николас" - наш любимый журнал.
- Ну и что,- сказал Ник,- а я для них уже слишком мрачен. А я еще даже не взрослый.
- Когда человек взрослеет? Когда женится?
- Нет. Пока ты не повзрослеешь, тебя посылают в колонию, а когда
повзрослеешь - в тюрьму.
- Хорошо, что ты еще не повзрослел.
- Они меня никуда не пошлют,- сказал Ник,- Хватит мрачных разговоров, даже если я мрачно пишу.
- Я не говорила, что ты мрачно пишешь.
- Я сам знаю. И остальные все тоже знают.
- Ники, не вешай носа,- сказала сестра.- Это нас лес сделал такими серьезными.
- Скоро он кончится, - ответил Ник, - Тогда увидишь, куда мы идем. Проголодалась, Махоня?
- Чуть-чуть.
- Еще бы,- сказал Ник,- Съедим по яблоку.
Пока они спускались по отлогому склону холма, впереди сквозь деревья пробился солнечный свет. Здесь, на краю леса, росла зимолюбка и кое-где митчела. Земля вдруг вся разом зазеленела. Из-за стволов они увидели открытый луг, по нижней границе которого вдоль ручья росли белоствольные березы. За лугом, за линией берез темно зеленело болото с кедровником, а далеко за болотом были темно-синие холмы. Между болотом и холмами заходил рукав озера. Они его не могли видеть, но чувствовали по расстояниям, что он там есть.
- Вот родник,- сказал Ник сестре, - вот камни. Здесь я делал лагерь.
- Чудесное, чудесное место, Ники, - сказала девочка, - Отсюда озеро тоже видно?
- Озеро с другого места видать, но мы лучше остановимся здесь. Сейчас наберу дров, сделаем завтрак.
- В кострище камни какие старые.
- Кострище очень старое,- сказал Ник,- Камни от индейцев остались.
- Как же ты сюда вышел прямо по лесам - ни следов, ни зарубок?
- А ты не видела на трех грядах указателей?
- Нет.
- Потом я их тебе покажу.
- Они твои?
- Нет, они тоже очень старые.
- Так почему ты мне их не показал?
- Не знаю,- сказал Ник.- Чтобы сделать вид, что я сам иду.
- Ники, им нас здесь никогда не найти.
- Надеюсь,- сказал Ник.
Примерно в то же время, когда Ник с сестрой подошли к первому болоту, инспектор, спавший на веранде дома, укрытого в тени рощи у озера, был разбужен солнцем. Встав над открытой поляной за домом, оно брызнуло ему в лицо ярким светом.
Ночью он вставал выпить глоток воды и по пути назад с кухни улегся на полу, сняв себе сиденье со стула вместо подушки. Теперь он проснулся, вспомнил, где он, и встал. Он спал на правом боку, потому что слева в перекинутой через плечо кобуре лежал его "Смит-и-Вессон" тридцать восьмого калибра.
Проснувшись, он первым делом нащупал револьвер, отвернулся от бившего в глаза солнца и прошел в кухню, чтобы зачерпнуть воды из ведра рядом с кухонным столом. Служанка разводила в плите огонь, и инспектор спросил у нее:
- Как насчет завтрака?
- Нету завтрака,- сказала она.
Она ночевала во времянке за домом и пришла на кухню полчаса назад. При виде лежащего на полу инспектора и почти пустой бутылки виски ей стало сперва противно и страшно, потом она разозлилась.
- Что значит - нету завтрака? - спросил инспектор, все еще держа ковш.
- То и значит.
- Почему?
- Есть нечего.
- А кофе?
- Нету кофе.
- Ну чай?
- Нету чая. Нету бекона, нету кукурузной муки, нету соли, нету перца, нету сгущенки "От Бордена", нету гречневой муки "От тетушки Джемины". Ничего нету.
- Что ты плетешь? Вечером было полно еды!
- А теперь нету. Наверно, бурундуки унесли.
Инспектор из другого штата, услышав их голоса, встал и вошел в кухню.
- Как вы себя чувствуете поутру? - спросила его девушка.
Не обратив на нее внимания, инспектор сказал:
- Что это значит, Ивенс?
- Этот сукин сын влез сюда ночью и уволок чертову пропасть жратвы.
- Кончайте ругаться на моей кухне,- вмешалась девушка.
- Выйдем отсюда, - сказал приезжий инспектор.
Они вышли на веранду и закрыли за собой дверь.
- Что это значит, Ивенс? - Приезжий указал на бутыль "Олд Грин Ривер", в которой оставалось не больше четверти кварты,- Вы что же, в стельку надрались?
- Я выпил столько же, сколько и вы. Я сидел за столом...
- И что?
- И караулил мальчишку.
- И пил.
- Нет, не пил. Потом, около полпятого, я встал и вышел в кухню глотнуть воды, а потом лег здесь у двери, чтобы не прозевать.
- Почему вы не легли у двери в кухню?
- Отсюда лучше видно.
- Что дальше?
- Наверно, он влез на кухню через окно и все подчистил.
- Чушь.
- А вы где были? - спросил местный инспектор.
- Спал так же, как вы.
- Вот-вот. И хватит ссориться. Бесполезно.
- Позовите служанку.
Когда девушка вошла, приезжий инспектор сказал ей:
- Пойдите к миссис Адамс, скажите, что нам надо с ней поговорить.
Девушка молча прошла в дом и закрыла за собой дверь.
- Бутылки лучше соберите, и пустые, и полные, - сказал приезжий,- Все равно тут осталось с гулькин нос. Хотите глоток?
- Нет, спасибо. Мне еще сегодня работать.
- А я хлебну. Вы меня обделили.
- Я ни глотка не выпил без вас,- сварливо отозвался местный.
- Какого черта вы повторяете эту брехню?
- Это не брехня.
Приезжий поставил бутылку. Служанка вошла на веранду и закрыла за собой дверь.
- Ну,- обратился к ней приезжий,- что она сказала?
- У нее мигрень, она не может говорить с вами. Она говорит, что у вас есть ордер и если вам надо, можете сделать обыск и уходить.
- Что она сказала про парня?
- Она мальчика не видела и ничего о нем не знает.
- Где остальные мальцы?
- Гостят в Шарльвуа.
- У кого?
- Не знаю. Она не знает. Они поехали туда на танцы и собирались до понедельника остаться у друзей.
- Что за птенец тут вчера вертелся?
- Не видела никаких птенцов.
- Так все-таки?
- Может, кто-нибудь из приятелей ребят искал, а может, кто-нибудь из детей отдыхающих. Девочка или мальчик?
- Девочка лет одиннадцати-двенадцати. Темные волосы, темно-карие глаза, очень загорелая, веснушчатая, в комбинезоне и мальчиковой рубашке. Босиком.
- Так можно кого угодно описать,- сказала девушка.- Вы говорите, лет одиннадцати-двенадцати?
- А, холера,- сказал приезжий инспектор,- Попробуйте что-нибудь вытянуть из этих окаменелостей.
- Это я окаменелость? - Девушка глянула на местного инспектора,- А он тогда кто? Мистер Ивенс? Да я с его детьми в школу ходила.
- Что за девочка здесь была? - спросил Ивенс, - Скажи лучше сама, Сузи. Я все равно докопаюсь.
- Почем я знаю,- ответила служанка Сузи.- Теперь здесь народу, как в городе.