- Устала?
- Нет, нет. Не получается же пока. - Вот как надо учить русский язык! В этот момент слова "мышцы болят" стали для Лулу понятнее всех слов на всех языках мира.
- Упорство - твой конек, - он похлопал по спине лошади и впервые за все занятие улыбнулся, да и то каким-то краем губ, - все же присядь и посмотри вверх!
Лулу шмякнулась на траву, задрала голову к синему небу и засмотрелась на белые облака. Они были привешены, как гроздья, к туго натянутому блестящему куполу.
- Там тоже виноградник! - наконец, закричала она, - и виноград белый, потому что волшебный! И можно, летая, его собирать!
- Да… - почти про себя проговорил Виконт, - в тебе это есть. Передалось. - В его голосе была такая смесь оттенков, что Лулу и не попыталась разобраться, а только убедила себя, что это похвала, и расплылась в довольной улыбке. Не подозревает же он, что ей по наследству передалось умение порхать в небесах?
Заметив эту улыбку, Виконт поднялся и неожиданно строго заявил:
- Хватит, ты отдохнула, а то потом и вовсе не уговоришь себя, хотя бы, встать с места. Пробуй еще!
Лулу толкнулась, взлетела … и очутилась в седле.
- Отлично! Еще раз!
И опять получилось! Лулу казалось, что она невесомая, она была готова прыгать еще и еще, разве, что кто-то схватит и не пустит… Ее тренер это и сделал, ухватив, шутя, за распустившуюся косу.
- Сбереги немного сил, Александрин, - пристегивая Ромашку к длинному ременному поводу, посоветовал он, - если желаешь узнать, как получать от лошади вдвое меньше неприятностей.
- А что за неприятности, мсье Виконт?
- Она будет подкидывать тебя в два раза меньше, если научишься разгружать шаг.
О, это не мешало бы! Несколько взлетов на спину лошади с последующим соприкосновением с седлом были весьма ощутимыми…
Они попали домой только, когда солнце уже начало клониться к западу, все сроки обеда были пропущены, а бедняга Пузырев успел проснуться, крепко выпить снова и вторично впасть в забытие…
- Ты ешь, Александрин, я поднимусь к себе!
Лулу послушно закивала и с готовностью уселась за стол:
- Ага. Я очень голодная, мы ведь хотели взять с собой и забыли…То-о-о-ня! - закричала она на весь дом. Тоня прибежала. Сначала узнать что произошло, а узнав, что Лулу, попросту, ликует, вторично - с подносом.
- Тоня! …Что это за катание было! Как особенно, Тонечка!.. А он говорит… упорство - конек! А потом она - покруг, покруг! Завтра нам обед, обед с собой вдогонку! Не забудь хорошенько, ладно Тонечка?
- Барышня, да что вы такое говорите? Кто - по кругу? Кому обед собирать? Вы ешьте, вот суп, жаркое тоже….
Когда Лулу поела и обрела способность объяснять связно, она рассказала, что к чему, с большим удовольствием и подробностями.
- Чудеса! Чего это Пал Андреич? Скучно ему, видать, в нашей глуши, вот и придумал себе занятие - с вами возиться!
- Почему так - "возиться"? Почему, Тоня? Ему самому нравится!
- Да разве я что говорю? Прикидываю просто. Неужто, ему папаша приказал, как мальчишку, вас учить? Небывалое дело… А то, может, и вас в офицеры готовит? - Тоня громко фыркнула. - С вашего папеньки станет! Для него девка - вроде, не человек!
- А он не такой!
- Да вы о ком это?
- Павел Андреевич! Ему девка как раз самый отъявленный человек! Я даже не попросила еще, а он уже сам безразговорно согласился!
- Кто, чего согласился? Что ты лопочешь такое несуразное? - вошедшая тетка, видимо, была в брюзгливом настроении.
- Поль Андреевич учил меня на лошади ездить! - радостно сообщила Лулу и ей.
- О, Боже святый! Ну, и фокусы он откалывает! Чудасит не в меру! Да и власть какую в доме забрал! Уезжает, приезжает, девчонку вот, без спроса увез на полдня! А может, я не велю? А? Я дома за старшую, раз брат уехал!
Лулу напряженно вслушивалась: о Виконте говорится в недовольном тоне и она этому причиной! Она стала быстренько соображать, что сказать в его оправдание и как перевести теткино недовольство на себя…
Но Виконт появился раньше, чем что-то путное пришло Лулу в голову.
- Евдокия Васильевна! Если вы не поможете с бумагами - я пропал! Какой из меня эконом?
- Пал Андреич, а Пузырев-то, что же? - В голосе тетки не было и следа ворчливого тона!
- Спит безгрешным сном. - Он улыбнулся тетушке, склонив голову к плечу, явно ища одобрения, и серьезнейшим тоном прибавил:
- Этому пора положить конец. Вы - хозяйка, вы столь опытны в делах. Решать - вам и только вам.
- Да уж, Домна не позаботится ни о доме, ни о дочери, ни о делах… Наряды, тряпки, гости - тут она дока!
Виконт посмотрел мельком на Лулу, та засияла ему навстречу глазами, и повернулся снова к Евдокии Васильевне, продолжающей разливаться о некудышних хозяйственных способностях невестки.
- Так что, поможете?
- Да уж, видно, придется - милостиво улыбнулась Евдокия Васильевна. Виконт пропустил ее в коридор и плотно прикрыл за собой дверь.
ГЛАВА 7. СКАНДАЛЫ… СКАНДАЛЫ. МАДАМ ДОМИНИК И ДАНТЕС
Лулу сидела в своей комнате и занималась мирным, не требующим физических усилий, но очень любимым, делом. Бумажные фигурки в старинных кринолинах и камзолах разложены по всей кровати. Как жаль, что их не было в Ростове! Карандаши наточены. Можно приступать. У нее собрался целый город этих бумажных людей с "многоэтажными" именами на оборотной стороне. Она разыгрывала с ними самые сложные сюжеты. Население города отличалось необычным составом. На сто человек приходилось не менее двадцати королев, штук пять королей и значительное количество их наследников. Попадались злые колдуны и просто непорядочные люди, которые рождались из забракованных ею монархов. Ощущался небывалый недостаток не только коронованных, но и простых мужчин. Лулу терпеть не могла разрисовывать скучные камзолы и панталоны, предпочитая этому пышность женских нарядов и причесок, на худой конец пурпурные кюлоты принцев.
Сегодня Лулу поставила перед собой особенное задание: король Ричард Львиное сердце, инфанта Изабелла (хотя неизвестно, что они делают вместе в одной игре, но такие имена…) и, главный, самый сложный для исполнения персонаж - белая лошадь.
Еще рисуя, Лулу знакомилась с героями, ведя с ними неприхотливую беседу:
- Как вас зовут?
- Виконт, сударыня! - Лулу недовольно прищурилась: плоское нарисованное лицо с невероятно крупными глазами и круглым сжатым ротиком гораздо меньше походило на Виконта, чем нарисованное подобие белой лошади на Софью Осиповну. Лулу поправилась:
- Ричард, сударыня!
- Почему на вас военная форма?
Вообще-то она была на нем потому, что рисовать эполеты было все же веселее, чем обычный мужской костюм, но Ричард имел об этом собственное мнение:
- У нас идет сражение, сударыня. Мы должны ворваться в каменную башню. Но, к сожалению, пушки палят, как только появится военный.
Лулу посмотрела на кровать, где сиротливо лежало десятка два вояк. Их еще надо разделить на врагов и "наших"!
- Единственное, что нас может спасти, - продолжал Ричард, не придавая особого значения противоречивости своих ответов, - если к башне поскачет инфанта Изабелла. Я как-то научил ее отлично ездить верхом, и у нее уже ничего не болит…
- Вы что, ее в офицеры готовите? С вас станется, - упрекнула Лулу Львиное Сердце по-русски.
- Ну что вы. Она просто так чудесно все понимала и так красиво сидит в седле, и коричневые гамаши так подошли… хотя я их почти не заметил… Главное, что совершенно сама скакала! Я даже повод ей передал…
Теперь ножницы в руки, и Ричард Львиное сердце отделился от родного листа бумаги, готовый к подвигам…
Снизу уже давно раздавались какие-то необычные звуки и Лулу, не в силах больше игнорировать их, вышла на лестницу и тихонько пошла вниз.
Звук превратился в глухой натужный крик:
- Чуяло, чуяло сердце, говорила я - не идить, не идить, Петруша! Ой, Петя! Ой, Петруша! Да что же с тобой исделали? Тонька, не держи меня! Пусти меня, несчастную, пусть бы мне ноги-руки поотрывало!
Лулу, не зная, как вступиться, обняла лестничный столбик и прижалась к нему лбом.
Катя, хватая Евдокию Васильевну за руки, стремясь не то поцеловать, не то, задержать, голосила:
- Отпущайте вы меня! Я же работать и так, и так не смогу! Не отпустите - сама уйду, ничего мне больше в этой жизни не надо… Пусть хоть помрет у меня на руках!
Тетка с подчеркнутой рассудительностью отвечала, уклоняясь так, что руки Кати цеплялись уже за воздух:
- Да Бог с тобой! Людей совсем нет, кому работать? Нам тоже трудно - продукты в город поставлять и вам платить…. Мало, кого ранит на войне? Бог даст, оклемается твой благоверный. В госпитале, не под забором лежит. И чего ты в доме делаешь, я же тебя за реку на работу послала?
Но Катерина кричала, не переставая, и, видно, обрывая все концы, все больше срывалась на обвинения и проклятия.
Лулу преисполнилась страхом, смешанным с жалостью, отчего глаза ее открывались все шире и шире, а нос заложило. В памяти тут же встала картина прощания с солдатами и та же Катя, припавшая к мужу. Но там помочь было нечем. Может быть, здесь, в доме, получится… Лулу выдвинулась ближе к переднему плану и приготовилась вступить в разговор. Виконт тоже спускался с лестницы, приближаясь к месту событий и оглядывая исподлобья группку, состоящую из тетушки, Тони и Катерины. Но прежде он достиг линии, на которой приостановилась Лулу, и на ходу тихо заметил:
- Александрин, поднимись к себе. Сейчас же.