- И англичане ему не помешали?
- Адмирал Нельсон гонялся за Бонапартом по всему Средиземному морю, а тот себе, не торопясь, высадился в Александрии, разбил мамлюков и сейчас уже половину Египта занял, наверное.
- Молодец, Манопуло, что не задержался с такими важными новостями. На днях командующий из крейсерского похода возвратится. Ему эти известия будут весьма интересны. А сейчас быстро оформляй бумаги у карантинного начальника. Больных у тебя нет?
- А кому болеть? Мы все просолены, прокопчены, к нам холера не пристанет. Она и в Стамбуле пошла на убыль.
- Все это хорошо. Но ты поторапливайся. Скоро адмиральский час, и начальника карантина до вечера не сыщешь. Потом возвращайся к Фотиади, там и поговорим.
Спустя час, покончив с формальностями и отправив бригантину на разгрузку, Манопуло сидел напротив Векова в задней комнате у Фотиади и, утолив голод, рассказывал о своем плавании в Архипелаге.
- Скажу вам, Захар Федорович, что турки к нам очень переменились. В Стамбуле был я у своего земляка, он, вы знаете, драгоманом у великого визиря Юсуфа Зия-бея служит. Так он мне говорил, что, если Порта не пойдет на союз с Россией, ее растащат по частям либо французы с разными пашами, либо англичане с австрийцами.
- Это твой земляк так считает или это визирь говорит?
- Так думает султан, а великий визирь против. На союз с нами он идти не хочет. Селим задался целью переделать Порту на европейский образец и многое уже сделал. Но Юсуф-бей считает, что в своих замыслах султан смелее, чем на деле. Он бросается из крайности в крайность, а Блистательная Порта все больше теряет свою силу. Султана опутали сетью английские, французские, австрийские, да и свои собственные османские шпионы. За ним следят и свои и чужие, и каждый надеется урвать для себя что-нибудь от империи. Казни пойманных шпионов дела не меняют. Поэтому Селим никому не верит, никого, кроме своего дяди великого муфтия, не слушает и пытается все делать сам. Ошибается, а винит в этом других. Голову там потерять - пара пустяков. Каждый день перед дворцом на копьях выставляют то одну, то другую.
- И твой земляк тебе все это рассказывал у себя?
- Нет, Захар Федорович, как можно. Я помню, вы мне говорили, что и у стен есть уши. Мы с ним рыбку с лодки ловили. Так он часа три кряду говорил. У меня от весел кровавые мозоли сделались.
- А кто именно против союза с Россией и кто за союз?
- Кто там за что и за кого, понять трудно. Да и переменчивы турки. Сегодня одно говорят, завтра другое. Твердо можно сказать, что против союза с нами там великий визирь Юсуф и учившийся во Франции близкий друг Селима Ахмет-бей. Он у султана как бы министр иностранных дел.
Султана сильно поддерживает его дядя - великий муфтий, но духовенство, особенно муллы, никому не подчиняются и призывают к священной войне против всех неверных.
Мне мой земляк рассказал, что Юсуф-бей и Ахмет-бей как-то рассуждали, что русский флот можно пустить в Средиземное море, пусть он поможет против французов, а обратно мы его не пустим, и все Черное море опять будет турецким.
- И что же они решили?
- Решить, пожалуй, ничего не решили, но такое предложение Селиму они могут сделать. И еще одно, Захар Федорович. С прежним посланником Кочубеем - он но сухопутью через Румелию поехал - передали нашему императору предложение о военном союзе против французов. И английский посланник это предложение одобрил.
- Чудеса, да и только ты мне рассказываешь. Но чего не сделаешь, когда у тебя Египет отнимают. А кто вместо Кочубея посланником?
- Вместо Кочубея прибыл тайный советник Томара Василий Степанович. Султан его уже принимал.
- Что тебе удалось узнать о других делах в Порте? Какие отношения Селима с его пашами в Румелии и Албании?
- В Румелии у султана дела плохи. Против него выступил Пазванд-оглы Виденский паша. Он клянется султану в верности, а сам создал армию в 16 тысяч, захватил Никополь, Плевну, Софию, Рущук. Всю Болгарию и Восточную Сербию себе подчинил, стал чеканить собственную монету. В эту весну он наголову разбил посланную усмирить его 120-тысячную армию султана и сейчас осаждает Адрианополь. Так что еще и Стамбул возьмет.
- Действительно, Селиму не позавидуешь. А в Морее у него как идут дела?
- В Морее тоже плохо. Там другой вассал Порты - Али-паша Янинский. С 1797 года он тайно поддерживал сношения с Бонапартом. Генерал Жантили, овладевший венецианскими городами на албанском побережье, послал к нему для переговоров своего адъютанта капитана Роза. Али-паша устроил торжественный прием, поместил капитана в своем дворце, даже приколол на чалму трехцветную кокарду, восторгался "Декларацией прав человека". В письме к Али-паше Бонапарт называл нашу своим уважаемым другом и хвалил за привязанность к Франции. Но Али-паша, убедившись, что от французов ему не получить ни Ионических островов, ни городов на албанском побережье, неожиданно заключил капитана Роза в тюрьму, подверг пыткам, а затем отправил его султану в знак своей преданности.
- А как себя ведут французы?
- Они ведут переговоры не только с Али-пашой Янинским, но и с Ибрагим-пашой Скутарийским, с черногорскими гайдуками, с греческими и болгарскими предводителями, ливанскими эмирами, египетскими мамлюками. До самого последнего времени посланник Бонапарта при султанском дворе стремился внушить Селиму III мысль о том, что все это делается для того, чтобы упрочить власть султана. Он договорился до того, что даже поход в Египет представлял доброжелательным шагом, так как, мол, французы - верные друзья султана - хотят восстановить в Египте его законную власть и покарать мятежных мамлюков. Но этот обман был уже настолько явным, что не мог ввести никого в заблуждение. Селим III и его окружение поняли, что, утвердившись на Ионических островах и Мальте, а затем и в Египте, Франция расчистит себе путь в богатый Левант и будет угрожать самому существованию Порты. А когда Наполеон высадился в Египте, тут Селиму не оставалось больше ничего другого, как объявить Франции войну. Французского посланника Рюффена он заточил в Семибашенный замок, французских купцов в Стамбуле и в провинции обобрал до нитки и тоже бросил в тюрьму. У султана сейчас одна надежда на нас.
- Молодец, Манопуло. Все это очень важно. Ты мне завтра представь подробный доклад обо всем сказанном, а сейчас поедем в город. Там отдохнешь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Адмирал Ушак-паша
В 6 часов утра 4 августа 1798 года курьер из Петербурга в сопровождении двух полицейских чинов нетерпеливо мерил шагами набережную Севастополя, переименованного при новом царствовании в Ахтиар. Он ждал баркас, чтобы направиться на нем к флагманскому кораблю и вручить командующему действующим корабельным флотом Черного моря вице-адмиралу Ушакову личное и секретное повеление Павла I.
Линейный корабль "Св. Павел" под флагом командующего флотом во главе многочисленной эскадры возвращался из крейсерского плавания к Одессе и устью Дуная.
"Св. Павел" издали не казался особенно большим и грозным. Трудно было поверить, что на нем было 84 пушки и около 900 человек экипажа. Закрытые порты артиллерийских палуб тремя белыми линиями опоясывали его борта, придавая боевому кораблю нарядный вид. Даже со свернутыми парусами и оголенными мачтами он был великолепен. Под стать флагману были и другие корабли эскадры. Казалось, что невзгоды трехмесячного похода никак не повлияли на них. Не одна подзорная труба была направлена на входившие в порт корабли. Придирчиво, с любовью и ровностью оглядывали отставные марсофлоты каждое судно.
В безветренном воздухе раннего утра отчетливо слышались команды вахтенных начальников, трели боцманских дудок, вызывавшие команды на большую приборку, скрин уключин гребных шлюпок, втягивавших на буксире корабли, каждый к своей пристани. Пароду на набережной и у пристаней все прибывало.
Обеспокоенные, как бы чего не случилось с царским курьером, полицейские тоже стали нетерпеливо поглядывать на снующие по бухте лодки. Наконец подвалил баркас с начальником порта контр-адмиралом Романом Романовичем Вильсоном и, приняв курьера, под дружные удары весел заскользил к "Св. Павлу".
Взойдя вслед за начальником порта на верхнюю палубу, курьер потребовал, чтобы его безотлагательно отвели к командующему.
- Ты не волнуйся, отдохни, - увещевал его командир корабля капитан 1-го ранга Сарандинаки, - Адмирал только недавно уснул после нескольких бессонных ночей.
Но курьер стоял на своем, упирая на то, что, дескать, ему приказано вручить пакет немедленно, он ужо два дня как в Ахтиаре, а императорский указ адмиралу все еще не вручен.
- Евстафий Павлович, - обратился Вильсон к Сарандинаки, - ты уж побеспокой Федор Федоровича, а то наш столичный гость совсем изведется. Видел бы ты, как его Николай Семенович Мордвинов обрабатывал, требуя передать почту. Но наш молодец - как кремень. Велено лично Ушакову, значит, я и дождусь! Вот так-то. А ты - спит адмирал!