Караульный присел у двери, зевнул и скоро задремал. Андрюха прислушался к храпу охранника, отошел в дальний угол сарая и попытался оторвать доску стены. Доска помаленьку начала поддаваться. Андрюха потянул сильней - доска отскочила. Следом за ней та же участь постигла и вторую. Узник протиснулся в образовавшийся лаз и через несколько мгновений, оказался на свободе. Оглянувшись по сторонам, он растворился в ночной тьме. Караульный вдруг вздрогнул во сне, проснулся, испуганно посмотрел на дверь сарая, потом позвал:
- Эй, Журавель! Ты спишь ли, че ли?
Ответа не последовало. Он вскочил и обошел сарай. Заметив на другом конце отверстие в стене, крикнул в него:
- Журавель! Ты тут?! Отвечай, не то стрельну!
Не дождавшись ответа, солдат открыл сарай, забежал внутрь и, тут же выскочив наружу, выстрелил в воздух и заорал:
- Тревога! Сбежал! Журавель сбежал! Ой ты мнеченьки, что же теперь со мной-то будет?! Тревога! Караул!
Стук в окно разбудил Катерину. Она зажгла светец и подошла к окну.
- Ой, Андрейка! Сейчас открою. Вот радость-то!
Андрей ввалился в двери, и Катерина повисла у него на шее.
- Милый мой, милый. Журавлик мой. Ой, да что я на пороге-то. Проходи. Не ждала тебя сегодня.
Андрюха быстро прошагал в дом и прошептал:
- Сбежал я, Катерина!
- Сбежал все-таки! Ой горе ты мое! Да что тебе не жилось-то? Как же теперь-то?
- Катенька, люба ты моя! Арестовали меня. За то, что к побегу ребят подговаривал. Сморчок, сука, настучал в Тобольске на меня. Жаль, не добил я его здесь.
- Андрей, что ты страшное такое говоришь! Господи, что же делать-то теперь?
- Пойду к Демидовым пока, а там посмотрим. Бежать-то, вишь, как пришлось наскоро.
- А как ты с-под караула-то?
- Да не бойся, все нормально, доски вывернул да и дал деру. Я, Катенька, пойду, а не то сюда прийти могут. Знают ведь про тебя.
- Ой, Журавлик ты мой непутевый. Обожди, я тебе поесть соберу в дорогу.
Катерина бросилась в сенки и загремела посудой. Андрюха вышел следом за ней. У двери он остановился. Катерина протянула ему узелок.
- Андрюшенька!
- Катенька! Прости! Видит Бог - виноват перед тобой. Прости. Ты жди меня. Обязательно жди. Все у нас еще сладится. А без тебя мне жизни не будет…
Катерина замялась, хотела что-то сказать, но не решилась. Андрей обнял ее, поцеловал и быстро пошел к калитке. Катерина бросилась вслед и догнала его.
- Андрюшенька!
- Катенька!
- Андрюшенька, милый. Ты береги себя. Ради ребеночка нашего.
- Как ты сказала?
- У бабки сегодня была. Сказала, что понесла я. Сын будет, Андрюшенька! Сынок. Журавленок маленький.
- Катенька, Катенька, - забормотал Андрюха, целуя любимую, - что же судьба с нами делает. Мне бы тебя на руках сейчас носить, а приходится ноги уносить, как зверю затравленному. Эх, доля ты наша…
Будто отвечая на его слова, со стороны гауптвахты послышались приглушенные голоса и топот сапог.
- Сюда идут, - отрывисто бросил Андрюха.
Катерина обняла его и прижалась, издав короткий горький стон. Андрюха освободился от ее рук и бросился в темноту двора.
- Уйду огородами. Прощай пока! Жди меня!
- Андрюшенька, да хранит тебя Бог, милый… - Катерина перекрестила его вслед, постояла еще немного и, уверившись, что беглец благополучно скрылся, ушла в дом.
На медном руднике в Подволошной шла спокойная, повседневная работа. Мастер Лисин устроил перерыв, и рабочие, расположившись под навесом, отдыхали. Кто обедал, а кто уже и прикорнул, чтобы хоть чуть-чуть поспать. Вдруг невдалеке послышались цокот приближающихся коней, скрип тележных колес и голоса людей. Рабочие настороженно стали глядеть на дорогу. В карьер въехала группа конных людей Демидова. Среди них Андрюха Журавлев. За ними несколько подвод с рабочими и скарбом. Карьерный мастер вышел им навстречу.
- Здорово были, мужики! С чем пожаловали?
От верховых отделился богато одетый всадник с плетью в руке, дал команду своим разгружать подводы и подъехал к мастеру. Лисин узнал демидовского приказчика Тимофеева.
- Так мы на свой рудник приехали, а вы здесь что делаете?
Мастер оглянулся назад, на рабочих, снова посмотрел на Тимофеева.
- Это рудник казенного уктусского завода. Мы его разузнали наперво. Наш рудник. Наши рудознатцы место нашли! А вы по какому праву?
Всадник стал наезжать конем на Лисина.
- Это рудник Акинфия Никитича Демидова. Знаешь такого?
- Как не знать, знаем, слыхали…
- Так чего ж тогда спрашиваешь, по какому праву? Я те щас покажу право. На смотри да запоминай!
Тимофеев снова наехал на Лисина и со всей силы несколько раз ударил его плетью. Лисин упал на спину и прикрыл голову руками. Рабочие потихоньку пятились в сторонку. Тимофеев обратился к Андрюхе:
- А ну, Журавель, всыпь-ка этому дурачку плетей. Да от пуза, чтобы впредь дурных вопросов не задавал.
Крикнул Лисину, которого уже поволокли на порку:
- Ужо ты откушай гостинцев-то демидовских, откушай, дурная головушка.
Затем обернулся к рабочим:
- Эй! А вы как? Не хотите вместе с мастером попотчеваться?
Мужики попятились назад.
- Куды! А ну геть сюда!
Рабочие, понурив головы, подошли к Тимофееву. Послышались крики Лисина, которого уже приняли в оборот.
- Что, братцы, приуныли?
Мужики молча стояли, боясь поднять головы.
- Я вас неволить не буду. Кто хочет, может оставаться работать. Акинфий Никитич супротив Васьки-то Татищева плотит вдвое. И провианту кладет от пуза.
Тимофеев показал рукой на лежащего без движения Лисина.
- Ну, а кто, значит, супротив будет, таких в домны помечем, да и с рук, как говорится, долой. Кто согласные, под навес идите.
Рабочие без колебаний переместились под навес. Послышались голоса:
- А нам кто платит, тот и барин…
- Нам-то - где сено, там и поспали…
- Да уж, за демидовскими-то не пропадешь…
Тимофеев подозвал своего мастера, что до сих пор сидел на телеге:
- Кузьма! Принимай рудник! Этих поставь на работу, да чтоб с нашими вперемешку работали. Присмотри за ними напервой. Руду, что казенщики добыли, на подводы кидайте. Бейте новые копи. Послезавтра пришлю за новой партией.
Кузьма приказал подгонять подводы к складу руды и пошел к рабочим под навес. К Тимофееву подбежал Андрюха.
- А с этим что делать? - показал он на Лисина.
- Водой отлей, да пусть ползет на все четыре стороны. Авось до начальничков своих доберется, расскажет, кто здешних мест хозяин. А не доползет, так другим наука будет.
Андрей побежал за водой. Тимофеев огляделся вокруг, потянулся и улыбнулся, как человек, до конца исполнивший свой долг.
В дверь татищевского кабинета постучали. Не дождавшись ответа, на пороге появился Тимофей Бурцев и возбужденно начал:
- Василий Никитич! Демидовские наш новый рудник в Подволошной захватили. Мастера Лисина засекли насмерть. Своих рудознатцев в копи поставили. Что делать-то?
Татищев зарычал, сел за стол, обхватил голову руками и некоторое время приходил в себя. Бурцев между тем продолжал:
- Я сам, перед тем как людей завезти, осматривал прииск и никаких копей демидовских не обнаружил. Это они самочинство творят. Богом клянусь!
Татищев понемногу пришел в себя и ответил Бурцеву:
- Найди Блюэра, и езжайте с ним в Невьянск. Солдат с собой возьмите. Там на месте разберитесь, виновных сюда привезете. Судить будем. Сейчас письмо Демидову напишу, пусть ответ с тобой передаст. А пока Блюэра найди.
Бурцев вышел. Татищев остался сидеть, задумавшись.
На берегу Исети наконец-то закипела работа. Мужики заготавливали сваи, которыми будет перегораживаться река. Невдалеке, на взгорке, возводились полтора десятка изб. Работа спорилась. Двое мужиков спорили:
- Слышь, Петро, говорят, плотина-то на сорок ларей будет!
- Эвон хватил! Не могет такого быть, чтобы на сорок-то. Не, не могет.
- А я тебе говорю - могет. Да на сорок молотов. Сила, брат.
- Ты, Федя, сам подумай, ты нешто видал где, чтобы на сорок молотов завод стоял?
- Не, не видал.
- Вот и я про то же. Значит, не могет.
- А Бурцев говорил, что на сорок. Капитан Татищев самолично чертежи сделал.
- Сам, говоришь?
- Вот те крест! - Федор истово перекрестился.
- Ну, если сам Татищев, тогда, может, и могет!
Оба рассмеялись, довольные, что договорились. Федор продолжил:
- Тут, брат, главное - плотину крепко набить. Чтобы паводком не снесло.
- Это точно. На Верхнекаменском-то какая плотина была, а снесло. Так там речку-то переплюнуть можно, а тут - силишша-то какая! Снесет!
- Не, не снесет!
- Снесет!
- Не снесет!
- А я говорю - снесет!
- А я говорю - не снесет!
- А давай спорить!
- А давай!
- А на што?
- А вот ты ежели проспоришь, то мне вершу свою отдашь.
- А ты… а ты мне самострел свой.
- По рукам?
- По рукам!
Мужики хлопнули друг дружку по рукам под одобрительный хохот остальных работников.
- Ох, порыбачу!
- Ох, поохочусь!
- Слышь, Федор, а давай-ка нашу!
Федор чистым, звонким голосом запел о реке-матушке. Петро попытался подтягивать, но зафальшивил. Смех усилился. Потом кто-то подхватил песню, за ним другой, и вот она уже, набирая силу, понеслась над Исетью, заполняя собой все вокруг.