Старик жестом пригласил гостя к столу и потянулся к кувшину. Рука его заметно подрагивала. Сарсехим перепугался – не дайте боги, чтобы он начал разливать. Все на пол прольет. Он подошел ближе, перехватил кувшин.
- Я слыхал, тебя называют Ишпакаем, брат, и больше всего на свете ты любишь слушать сказки. Но уверен ли ты, что у нас есть время на досужие разговоры?
- Исполняй то, что тебе говорят! – потребовала Шаммурамат.
Сарсехим отвесил в ее сторону торопливый поклон и налил в чарки густое вино.
Первый рассказ о приключениях достославного Сарсехима в благодатном Дамаске Шами оборвала, когда гость завел речь о приказании Гулы доставить в Ашшур четверку отъявленных бандитов.
- Это не интересно. Давай дальше.
Далее последовала сказка о возвращении священной реликвии к месту ее происхождения. Эту историю Сарсехим начал с рассказа о встречах с Шурданом. Правда здесь евнух немного притормозил, соображая, стоит ли упоминать о склянке, которую вручил ему царевич, или свести повествование к великому подвигу, который он при содействии Бен–Хадада, Ардиса и Бури совершил в горном замке?
Прежний разум плутовато подмигнул из‑за угла, – кто, кроме царевича может знать о подлом заказе? Так что ври, не стесняйся! Кричи, что если бы не ты, никто из этих мужланов не отважился и на шаг подойти к логову Гулы. Врать не позволил второй разум, соколом набросившийся на прежний, пронырливый.
Дождавшись, чья возьмет, Сарсехим обреченно начал.
- Правда или небыль, кто может проверить, но могучий своим званием и положением царевич вдруг предстал передо мной в образе огнедышащего дракона и принудил отравить твою сестру. Он изрыгал дым и пламя. Он потребовал от меня, чтобы я приложил все силы, чтобы мир между Ашшуром и Дамаском стал невозможен. Яд хранился в волшебной склянке, невидимой никому, кроме разве что демонов, пробавляющихся в полночь поеданием трупов. Духи тьмы преследовали меня, толкали под локоть, настаивали, чтобы я поспешил отправить Гулу к своей покровительнице. Хвала богам, я устоял и сумел отложить посещение Дамаска до приемлемого срока, когда Гула должна была разрешиться от бремени.
- Где же теперь эта склянка? – поинтересовался Ишпакай. – Может, ты захватил ее с собой в Ашшур?
- Нет, брат. Брошенный в зиндан, я прозрел и, собравшись с силами, вырвал из сердца все, что было в нем мерзкого. Я отшвырнул волшебный сосуд и разом избавился от жадности, коварства, трусости, желания лгать и изворачиваться. Склянка разбилась о стену, яд пролился и несчастная мышка, лизнув его, отправилась прямиком в страну без возврата, где сейчас, наверное, свидетельствует против меня перед неумолимой Эрешкигаль. Это прозрение случилось со мной во время третьего путешествия в Дамаск. За то, что я отринул порок и обратился к добродетели, Ламашту* (сноска: Недобрая демоница, насылающая на людей болезни и несчастья) забросила меня в пустыню. Там я попал в лапы гнусного работорговца и, если бы не встреча с Бурей, вряд ли я сейчас сидел за этим столом.
Шами повернулась к занавеске, закрывавшей часть комнаты, и спросила.
- Это правда?
Занавеска отодвинулась, оттуда вышел скиф.
- Да, госпожа. Но ты спроси его, зачем он нагло приписал себе все заслуги? Почему так долго отказывался сопровождать Бен–Хадада?
- Потому что я не такой храбрец, как ты, Буря, – ответил Сарсехим
Партатуи подсел к столу. За это время он заметно повзрослел, набрался важности, отрастил светлую бороду, которую начал завивать в кольца.
- Ты и сейчас испытываешь страх? – спросил Ишпакай
- Да, брат, когда имеешь дело с такой склянкой, как Гула, любой потеряет покой.
- Ты полагаешь, у нее достанет яда, чтобы отравить окрестности Ашшура? Тогда возможно, от нее лучше немедленно избавиться?
- Это, уважаемый Ишпакай, будет непоправимая ошибка.
- Почему ты так решил?
- Потому что дракону, как он ни велик, требуются союзники, оберегающие его с тыла или досаждающие с тыла богатырю, который отважится вступить с ним в бой.
- Но если мы избавимся от ведьмы, о каком союзе может идти речь?
- У ведьмы есть мать, еще более злобная демоница. Она начнет вопить о мести за разбитую склянку.
- Но если мы переправим склянку в назначенное место, змеи сплетутся в клубок и нам будет куда тяжелее от них избавиться?
- Но в этом случае у повелителя змей не будет повода совать голову в петлю. Он добрый, но зависимый человек. Мне, прозревшему негодяю и проныре, кажется, что на этом огнедышащий змей как раз и строит свой расчет. Он будет в выигрыше в любом случае – если склянка доберется до места и если не доберется. Какой вариант предпочтительнее, я не могу сказать.
Неожиданно Шами вмешалась в разговор.
- Богатырь требует посадить склянку под замок, а еще лучше разбить ее вдребезги.
Сарсехим так и застыл с поднятой чашей в руке. Рука задрожала. Ишпакай доброжелательно, а Буря подозрительно посмотрели на него.
- Тогда у нас нет выбора – склянка должна быть непременно доставлена на место.
- С какой стати? – спросила Шами. – Говори все!
Сарсехим наконец справился с рукой, опустошил чашу и торопливо заговорил.
- Потому что богатырь – храбрый воин, но склонен к поспешным решениям. Задумайся, Шами, откуда он узнал о том, что Гула оказалась в руках Шурдана?
- Ему подсказали его боевые товарищи.
- Кто подсказал?
- Ты хочешь знать лишнее?
- Я хочу спасти наши жизни. Твою и мою! Твоих детей и храбреца, пусть даже он ненавидит меня, но так уж случилось, что богатырь и его верная жена – моя единственная надежда и опора.
Шами вздохнула, потом решилась открыть секрет.
- Его побратим.
- А ему кто подсказал? Каким образом побратим узнал о склянке?
- То есть?
- Кто подбросил побратиму мысль вопреки ясно выраженной воле царя, отомстить безумной ведьме? Как он мог за сотни верст от Дамаска, где остановился царь царей, за тысячу беру от Калаха, в котором объявилась эта шлюха, узнать, что великий дракон собрался отправить склянку домой? Всем известно, сам побратим никогда до такого не додумался бы.
- Дракон отправил письмо в Сирию, и небесный царь, ознакомившись с ним, разрешил – пусть возвращается.
- Вот я и спрашиваю – как побратим, будучи в походе и далеко от небесного царя, мог узнать об этом? Царь лично известил его или ему сообщили об этом по его распоряжению?
- Не… знаю.
- Кто шепнул побратиму, что склянка, выброшенная в Дамаске, вдруг обнаружилась в Ашшуре? Открой имя?
- Ему рассказал об этом Тукульти–ахе–эриб, лимму этого года. Он – глава общины Ниневии.
- Это серьезно, – согласился евнух. – Это очень серьезно. Я слыхал, огнедышащий дракон и глава ниневийской общины дружат с детства?
- Да, – кивнул Ишпакая, – это так.
Сарсехим многозначительно прищурился и подытожил.
- Это замыкает круг, – затем скопец поинтересовался. – Кто же привез в Ашшур приказ спрятать склянку или лучше всего, разбить ее??
- Верный слуга богатыря. Он сидит напротив тебя.
- Да, этот не соврет.
- И тебе не советую, – предупредил Буря. – Запомни, урод, рука у меня не дрогнет. Я спас тебя от работорговца в надежде, что возьмешься, наконец, за что‑нибудь полезное. Например, начнешь учить детей, а ты вот чем занялся. Не можешь без пакостей?!
- Госпожа, – взмолился евнух. – Прикажи верному слуге заткнуться. Он действует мне на нервы.
Партатуи вскочил, однако Шами остановила его.
- Заткнись!
Скиф возмущенно глянул на госпожу, сник и сел на место.
Сарсехим, обращаясь к Буре, заговорил горячо, ударяя себя в грудь кулаками
- Я давно разочаровался в пакостях и жду спасения только от себя самого. Ну, разве что от этой женщины, которая однажды проявила не только неслыханное милосердие по отношению к наполненной ядом склянке, но и готовность прислушаться к разумному совету. Если госпожа позволит, я хотел бы ознакомиться с посланием богатыря.
- Без этого не обойтись?
- Нет, госпожа. Я хочу выяснить, кем оно составлено. Ведь твой супруг неграмотен. Его побратим тоже не очень‑то силен в выдавливании клинышков, не говоря о скорописных знаках на пергаменте, а пренебрежение волей царя это, знаете ли, дело опасное.
- К чему ты клонишь, евнух? – встревожилась Шами.
- К тому, что это послание, предписывающее разделаться со склянкой, не является тайной для кого‑то третьего.
- Для кого?
Сарсехим не ответил
Шами обменялась взглядами с Ишпакаем. Тот кивнул. Шами достала из сундука табличку.
Сарсехим внимательно изучил ее, затем достал из‑под полы кусок пергамента и сравнил.
- Смотри, здесь написано "…за вырванное око следует вырвать око…", а здесь "…это вечный закон…".
- Что это?
- Охранная грамота, полученная мною от огнедышащего дракона. Когда я узнал, что меня в охапку со склянкой собираются вернуть в Вавилон, я возопил. Тогда мне вручили эту писульку. Трудно поверить, что она будет что‑то значить, когда я попаду в лапы безумной старухи, матери этой ведьмы.
- Ты хочешь сказать…
- Я пока ничего не хочу сказать, но верный человек в Калахе подсказал мне, кто‑то очень хочет, чтобы богатырь нарушил царский приказ. Сами знаете, какое за это грозит наказанье. – Сарсехим понизил голос до шепота. – Хуже всего, что в твоем окружении есть человек, которому многое, если не все известно.
- Кто он?
- Если бы я знал, все было бы намного проще. Верная жена раздавила бы ему яички и выскользнула из ловушки. Я сохранил бы жизнь. Буря прозрел бы, ведь бездумно выполняя приказ, можно остаться без головы.