- Ты посмотри на меня, посмотри! Ты что думаешь, из-за чего я в монастырь вернулся? А? Из-за куска хлеба вернулся, чтобы дожить спокойно! В миру не смог, потому как делать ничего не умею! Ведь ничего! Ведь умру, и ничего от меня не останется. А чувствую, помру скоро… Я помер уж. Вот, может, только Писание, даст бог, успею… Тебе тоже не так уж много времени осталось - помрешь, ведь жалеть будешь! Что? В могилу с собой унести хочешь? Ну скажи хоть слово! Ну чего молчишь?! - Кирилл в исступлении дергает Андрея за рукав. - Ну прокляни меня, хочешь? Прокляни! Не молчи только! Я скомороха тогда продал! Я! Слышишь?! Что же ты молчишь?!
Андрей смотрит сквозь Кирилла неподвижным взглядом, потом отворачивается, и Кирилл видит на его лице отчужденную и странную улыбку…
Поздняя осень. В глубокой яме, стены и дно которой выложены камнем, человек двадцать мастеров заканчивают устройство глиняной формы. Огромную, отдаленно напоминающую колокол гору глины мастера оплетают изогнутыми железными прутьями. По шатким мосткам вверх и вниз снуют работники и носят глину, известь, железные прутья.
А наверху вокруг ямы идет своя работа: свозят бревна, сгружают камень, кирпич, ссыпают известь. Огромное по размаху, многолюдное и шумное занятие - литье колокола.
Среди этой толчеи мечется малорослый, тщедушный паренек и командует работами. Он суетится, хватается за все сразу, отдает приказания и время от времени с тревогой поглядывает на низкое пасмурное небо. Сейчас он руководит работой вокруг ямы - по углам ее вкапываются огромные, метровой толщины дубовые столбы. Один столб уже укреплен, и в верхнем конце его плотники долбят сквозное отверстие, в которое потом продернут канаты.
Бориска толчется рядом с плотниками, потом не выдерживает размеренного ритма их работы, отталкивает одного из них и, вырвав у него из рук стамеску, начинает лихорадочно долбить дерево сам.
В этот момент к Бориске подбегает сухонький дьячок в перепачканном подряснике и отзывает в сторону.
- Не соглашаются купцы! - задыхаясь, сообщает он.
- Как - не соглашаются? - не понимает Бориска.
- Втридорога заломили. Говорят, за такую веревку еще дешево.
- Ну покупай, что же делать!
- Борис! - зовет кто-то со дна ямы старшого.
- За такую цену покупать? - пугается дьячок.
- Покупай!
- Так тебя князь прибьет, мы его разорим совсем!
- Борис! - кричат из ямы.
- Иду! - Бориска, убегая, с отчаянием машет рукой. - Мне уже все равно! Покупай!
Полсотни мужиков готовы поднять тяжелым дубовый столб. Все ждут команды Бориски.
Сквозь людской водоворот и гвалт, оглядываясь, присматриваясь и давая дорогу то телеге с грузом, то мужику с бревном, то княжескому дружиннику на коне, пробирается Рублев.
- Ну, взялись! - кричит Бориска. Мужики нагибаются к столбу. Малый пятится и наступает на ногу Андрею. - Уйди, отец, лучше уйди! Прибьют тебя здесь, пришибут! - торопливо бормочет он.
В это время кто-то снова зовет его из ямы.
- Без меня не подымайте. Я сейчас! - отвечает Бориска, а сам богом спускается по гибким мосткам вниз.
- Не выдержит форма здесь, - говорит лысый мастер, - еще слоем надо оплетать.
- Каким слоем?! Я думал, вы уже глиной все обмазали, а вы каркас еще не кончили, - поражается малый.
- Больно быстрый ты, - усмехается лысый. - Еще слоем надо укреплять, а прутья все кончились.
Бориска подходит к форме и, мельком взглянув на нее, приказывает:
- Хватит, заделывайте, ничего укреплять больше не будем. Чтобы к вечеру обжиг начать!
- Да что ты, смеешься? - изумляется старший мастер с сивой бородой. - Если форму не укрепить, она же меди не выдержит! Треснет - и пропало все!
- А если завтра снег пойдет, мы обжечь не успеем? - злится малый. - Что, работа не пропала? Меня тогда засекут, не вас!
Рублев стоит на краю ямы и смотрит вниз. Мастера растерянно топчутся на каменном ее дне, а между ними вертлявым чертом мечется малый с бешеными прозрачными глазами.
- Не буду я этого делать, - говорит лысый.
- Не будешь - не надо, можешь убираться, - свирепеет Бориска и обращается к рыжему ученику. - Андрейка, давай заделывай!
- И он не будет заделывать, - упрямо говорит лысый.
От ярости Бориска обмирает, потом берет себя в руки и тихо спрашивает Андрейку:
- Форму заделывать будешь?
- Да не выдержит она меди! - с отчаянием говорит старик.
- Еще слоем надо оплетать, - покраснев почти до слез, бормочет Андрейка.
- Ты меня слушать будешь? Кто здесь главный? - так же тихо повторяет Бориска.
- Еще слоем надо…
Бориска мгновение стоит, будто поперхнувшись, потом отчаянно кричит:
- Федор!
К яме подбегает верзила-дружинник.
- Сечь этого! - указывает на Андрейку Бориска. - Именем князя сечь! Не хочет колокола лить! Приказа моего не слушает! Я вам покажу, кто здесь главный!
Мастера стоят, остолбенев, и глядят на Бориску. Дружинник набрасывается на Андрейку и выкручивает ему руки.
- Нас отец твой не так жаловал, - слабо улыбаясь, говорит бледный, как мел, мастер.
- Ах, отца моего вспомнили?! - ядовито улыбается малый. - Вот во имя отца его и высекут!
Дружинник без труда уволакивает онемевшего от страха Андрейку.
- Давайте форму заканчивать! - вдруг устало говорит Бориска.
Мастера поспешно принимаются за работу. Внезапно осунувшийся, бледный Бориска стоит в оцепенении, покинутый всеми, и с тоской смотрит из ямы на тополь, голый и мертвый перед лицом наступающей зимы.
Наверху мнутся мужики:
- Бориска! Так как же? Мы ждем!
Малый тяжело вздыхает.
- Без меня вкапывайте, - и направляется к форме.
Вместе с угрюмыми литейщиками Бориска из последних сил обмазывает каркас глиной. Работа без сна в течение нескольких ночей сказывается, и он засыпает стоя, прислонившись лицом к мокрому боку формы. Старый мастер толкает его в бок.
- Ступай, ступай, поспи малость, - хмуро говорит он.
Бориска с трудом поднимает набрякшие веки, шатаясь, как пьяный, идет к дырявому навесу, падает на солому и мгновенно проваливается в бездонную темноту, из которой его тут же извлекает чей-то голос:
- Бориска! Бориска, проснись! Бориска!
Он через силу раскрывает слипающиеся глаза и видит: все вокруг белым-бело. Ни грязи, ни серой мертвой травы. С неба падают огромные пушистые хлопья снега. Старый мастер трясет малого за плечо.
- Вставай! Снег повалил. Я уже обжиг начал!
Бориска вскакивает и, поддерживая штаны, бросается к яме, на ходу выговаривая мастеру:
- Почему без меня? Какое право?! Я сам знаю когда!
Он подбегает к яме и останавливается, еще не оправившийся ого сна, поддерживая обеими руками сползающие портки. Высокое могучее пламя с гудением и яростью рвется, касаясь острыми языками сумрачного темнеющего неба. Идет снег.
Зима. Уже давно вкопаны высокие толстые столбы по углам черной, накопченной ямы с готовой формой. Над формой сооружена крыша из липовой коры, предохраняющая ее от снега. Вокруг ямы работает множество людей. Заканчивается строительство четырех плавильных печей, расположенных между столбами. Отовсюду к строительной площадке тянутся санные пути, но которым свозят в одну громадную кучу металл для литья. Ползут подводы с медными болванками, волокут веревками куски старого разбитого колокола. У больших весов суетится Бориска - взвешивает серебро. Вокруг стоят мастера и дружинники.
- Маловато сребреца-то! - решительно обращается Бориска к дружиннику. - Скажи князю, пусть не скупится, мало прислал!
- У нас великий князь никогда не скупится, - кривится княжеский сотник Степан.
- Ничего не знаю! Еще полпуда надо! - требует Бориска.
- Какая разница, - усмехается лысый мастер, - полпуда больше, полпуда меньше, когда колокол на пять тыщ пудов потянет.
- А кто секрет колокольной меди знает? Я или ты, может быть! - вспыхивает Бориска. Все замолкают.
- Так передай князю, чтоб не скупился. Полпуда еще надо! - Бориска поворачивается, спускается в яму и, подойдя к работающим внизу, в широкой улыбке растягивает большой рот.
- Ты чего? - спрашивает его старый мастер.
- Я из великого князя сколько хочешь серебра вытрясу, - Бориска в притворном испуге зажимает рот рукой и, тараща глаза, оглядывается, не слышал ли кто. - А колокол-то и не зазвонит! - и он громко смеется булькающим истерическим смехом. Мастерам неловко, и они отводят глаза.
Бориска поднимает голову и видит на краю ямы великого князя. Тот сидит верхом на белом жеребце и смотрит на малого пристально и серьезно.
- Ну смотри!.. - угрожающе тихо выговаривает он и, повернув коня, уезжает.
Бориска растерянно садится на землю. С засыпанного снегом тополя бесшумно снимается ворона. С черных веток тихо сыплется снег…
И снова весна. Ночь. Сполохи пламени освещают яму с колоколом. Вокруг печей, словно черти, орудуют мастера с черными, закопченными лицами. Грозный, все заглушающий гул расплавленного металла поднимается над ямой. В раскрытых дверцах печей, словно солнце, сияет кипящая медь. Раскаленные прутья литейщиков чертят в темноте замысловатые фигуры.
У одной из печей Бориска мешает медь. К нему подбегает Андрейка.
- Вторая и третья печи готовы!
Из темноты появляется потное лицо волосатого литейщика.
- Моя готова!
- Ну, иди, иди! Все готово! - отгоняет Бориску от четвертой печи старик мастер.