- Именно, именно! - вскричал Лоренцо. - Право, прелестная Лукреция, вы читаете политику Европы, как открытую книгу!
- Поэтому кардинал советует, прежде всего, обратиться к королю Людовику: он сумеет припугнуть короля Ферранте, и ваша борьба тогда легче окончится победой.
Лоренцо одобрительно кивнул головой и задумался.
- Наконец, кардинал советует вам еще тщательнее избегать всего, что может быть объяснено вашими врагами как оскорбление папского достоинства, и дать, таким образом, вашим друзьям в священной коллегии, к которым особенно принадлежит кардинал Эстутевиль, возможность употребить все их влияние для избежания разрыва и заключения возможного для вас соглашения.
- Советы кардинала действительно мудры, и я не могу достойно отблагодарить его за такое доказательство дружеского расположения.
- Кардинал просит вас поэтому твердо и неуклонно противиться планам графа Риарио и не бояться борьбы, если она неизбежна, но при этом стараться достигнуть соглашения. Если же оно недостижимо, то стараться обеспечить себе возможно легкую и верную победу. Для этого он предлагает нам совет и содействие, насколько это совместимо для него с повиновением папскому престолу.
- Но как это сделать? - сказал Лоренцо, качая головой, - Поверьте, что отсюда в Рим дорога тщательно охраняется и гонцы или письма от меня к его высокопреосвященству и обратно вряд ли будут доходить по назначению.
- Кардинал это предусмотрел, - отвечала Лукреция и добавила с задорной улыбкой: - Ведь мои письма к сестре о самых безразличных предметах на языке, понятном только для нас, не возбудят подозрений шпионов графа Джироламо. Никто не знает, что я здесь, и только вам известно мое имя.
- А вы остались бы здесь, - вскричал Лоренцо, - не согласились бы вести такую переписку? На такую великую услугу я и рассчитывать не смел.
- Кардинал прислал меня в полное ваше распоряжение, я же лично буду рада на деле выразить мою благодарность вашему дому за услугу, оказанную мне благородным Кознмо. Если вы хотите оказать мне гостеприимство, то я охотно буду служить вашему делу. Позаботьтесь о моем инкогнито, и чтобы как можно меньше людей видели меня. За моих слуг я ручаюсь.
Лоренцо встал, протянул ей обе руки и с волнением сказал:
- Вы действительно привезли мне добрые вести, благородная синьора. Когда со всех сторон окружают грозные враги, то верный друг является неоценимым сокровищем. Мой дом в вашем распоряжении, Кознмо проводит вас в ваши комнаты. Ты знаешь, - обратился он к Кознмо, - комнаты во флигеле, выходящие окнами в сад, где жила герцогиня Миланская, их надо убрать по желанию синьоры… Вы не увидите никого, кроме моей семьи и маленького кружка друзей, на которых я могу положиться. Отдохните с дороги, и дай Бог, чтобы радость и счастье посетили вас под моим кровом.
Он проводил ее до дверей, где Козимо подал ей руку и повел в ее помещение.
"Откуда ко мне эта дружба Борджиа? - подумал Лоренцо, оставшись один и в изнеможении опускаясь в кресло. - Мы дружелюбно встречались с ним, но я никогда не думал, что он первый в минуту большой опасности протянет мне руку помощи. Кардинал Родриго не такой человек, чтобы делать что-нибудь даром и без основания, а поддержка, которую он мне предлагает, может быть очень опасной для него… Ну, конечно, он ненавидит графа Джироламо, который держит себя повелителем в Риме и оскорбляет старинных аристократов своей заносчивостью, противился избранию Сикста, хочет вернуть Борджиа прежнее величие и помышляет, вероятно, когда-нибудь надеть тиару. Он мой друг, потому что Джироламо мой враг, и хочет на будущее обеспечить себе мою благодарность. Конечно, это так, а дружба, основанная на общей вражде, пожалуй, самая верная. Его совет разумен, а впоследствии может стать еще более полезным. Во всяком случае, он верит в мою будущность, значит, и мне не надо терять мужества".
Лоренцо позвал лакея и, опираясь на его руку, поднялся к матери.
- Мужайся, сын мой! - сказала донна Лукреция, обнимая его. - В тяжелом испытании все-таки видна рука Божья, спасшая тебя от убийц.
- Я не теряю мужества, матушка, и сделал все, что требовал в эту минуту долг к родине, поэтому прости, что только теперь пришел к тебе.
- Не говори об этом. Нужды отечества важнее матери! А Джулиано, наш бедный Джулиано!.. Он истек кровью под ударами проклятых убийц.
- Господь призвал его! - сказал твердым голосом Лоренцо. - Теперь не время скорбеть и оплакивать умерших. Я предвижу, что нас еще многое ожидает, на что потребуются все мои силы. В Риме не перестанут нас преследовать, то, что произошло, было лишь первым нападением… Но у меня и в Риме нашлись друзья. От тебя, матушка, у меня нет тайн…
И Лоренцо рассказал ей о кардинале Борджиа и передал свой разговор с красавицей Лукрецией. Лицо почтенной матроны приняло суровое выражение.
- Лукреция Фаноцца де Катанеи? - переспросила она, когда он закончил. - Это сестра любовницы кардинала. Такую гостью мне было бы нежелательно принимать у меня в доме.
- Ее сестра Роза Фаноцца, говорят, тайно обвенчалась с кардиналом, - возразил Лоренцо. - Ее дети носят фамилию Борджиа.
- Разве тайный брак кардинала, служителя церкви, не есть преступление? - заметила ему мать.
- Безбрачие священников не догмат веры. Папа его ввел и может опять отменить или позволить исключение из этого правила. Это дело совести кардинала, о котором не нам судить, а Лукреция Фаноцца не ответственна за свою сестру Розу. Если священник решил поднять кинжал на меня, то это, конечно, худшее преступление, чем тайный брак кардинала. Во всяком случае, она явилась другом в минуту несчастья, поэтому я прошу тебя, матушка, поласковее принять ее в нашем доме.
- Ты прав, сын мой, нам нужно оружие для борьбы, а служение отечеству освящает всякое оружие. Я не забываю об этом. Мать того, кто является опорой и надеждой находящегося в опасности отечества, не имеет права раздумывать, если надо спасать родину. Иди, отдыхай, не запускай свою рану, чтобы выступить во всеоружии, когда настанет время.
Лоренцо нагнулся, она поцеловала его в лоб и благословила.
Козимо проводил Лукрецию через длинный коридор в отведенные ей роскошные покои.
- Я сейчас позабочусь о ваших слугах и лошадях, - сказал он, - а донна Кларисса отдаст в ваше распоряжение несколько служанок.
- Моему Пикколо дайте помещение поблизости. Вы знаете ведь, что он ко мне привязан, как собачонка, и умрет, если будет вдали от меня.
Потом она взяла Козимо за руку и посмотрела в глаза, точно хотела проникнуть в душу.
- Мы поклялись в дружбе, когда расстались у Порта-дель-Пополо в Риме. Я твердо помню эту клятву, и если вы не забыли ее, то должны позволить мне высказать вам участие и утешение в том горе, которое разрывает вам сердце.
Он испуганно взглянул на нее и со слезами на глазах сказал глухим голосом:
- Как я могу предаваться моему горю, когда Лоренцо подает мне пример геройского мужества? У тела убитого брата он не забывает свой долг.
- Смерть еще не самое худшее. Гораздо тяжелее разочарование, причиненное изменой.
- Не говорите этого… Я никогда не поверю в измену! - почти сурово вскричал он. - Джованна повиновалась только насилию…
- Разве любовь можно насиловать? - воскликнула она с разгоревшимися глазами. - Маляспини не мог заставить ее повиноваться. Мне жаль разрушать вашу мечту, но правда - лучшее лекарство во всех страданиях. Я никогда не пойму и не поверю, чтобы можно было принудить к измене в любви!
- О Боже, неужели вы правы? Неужели моя жизнь окончательно разбита? - с отчаянием вскричал Козимо.
- Такая жизнь, как ваша, найдет в себе силы и не будет разбита. Я не хочу подрывать ваше доверие, но вы сами убедитесь в верности моих слов. Об одном только прошу… Когда страдания утраченной и обманутой любви измучат ваше сердце, вспомните, что у вас есть верная подруга, которая сумеет смягчить ваше горе и вызвать в вас мужество и жизненную силу. Поведайте тогда мне о ваших страданиях, не несите их в одиночку, и надежда и вера в будущее опять озарят вашу жизнь.
- Благодарю вас, - с волнением сказал Козимо.
Он поцеловал ее руку, а когда взглянул в чудные глаза, то ему вспомнился грот в Сутрии, и образ Джованны как-то исчез в тумане, а голос Лукреции пел любовные песни Петрарки.
Слуги принесли багаж, Пикколо тоже явился. Козимо сейчас же удалился. Ему тяжело было видеть людей, он жаждал одиночества.
Глава 16
Монтесекко беспрепятственно дошел до остерии; улицы были еще безлюдны, так как весь народ теснился на площади собора, а немногие прохожие стремились туда же узнать о причине слышавшегося шума.
Луиджи Лодини с беспокойством встретил его.
- Что случилось, благородный капитан? - спросил он, видя бледное лицо Монтесекко. - Что означает этот шум и дикий рев в городе?
- Безумцы! - вскричал Монтесекко. - Они хотели свергнуть Медичи и сами себя погубили! Джулиано лежит убитый перед алтарем!
- А Лоренцо? - спросил Луиджи.
- Лоренцо спасен, народ проклинает убийц - они не избегнут своей участи. Джулиано они убили, но власть Медичи будет сильнее и прочнее, чем когда-либо. Меня все это не касается, но мне придется укрыться у вас, пока волнение уляжется. Обезумевший народ не разбирает правых и виновных.
- Здесь вы в безопасности, - сказал Луиджи, и острые глаза его лукаво блеснули. - Ваших солдат здесь уже нет, и никто не подумает искать вас у меня.
- Если спросят обо мне, скажите, что я уехал с охраной кардинала.
Он быстро прошел в свою комнату, а Луиджи злобно посмотрел вслед.