- Именно! - подтвердил священник. - Мы силой завладели этой страной. Принесли много горя бриттам. Заставляли их верить нашим богам и смотреть на мир нашими глазами. И уничтожали, либо изгоняли с острова недовольных... Мало того, мы бесконечно воевали друг с другом и в конце концов превратились в жертву - теперь хотят завоевать нас.
- Нас уже завоёвывали...
- Это было предупреждение. Мы не вняли голосу Господа. Разве англы и саксы стали едины?
- Нет. Но народ ли в этом повинен?
- И он тоже. Менее, нежели знать, но повинен.
- Положим, ты прав, - кивнул Гарольд. - А в чём повинна любящая женщина, заточенная в монастырь? И дочь, лишённая матери? - с болью спросил он.
Священник растерянно взялся за крест, не находя что ответить.
- Молчишь, друг мой, - невесело усмехнулся король. - То-то же.
Он тяжело вздохнул и продолжил:
- Легко рассуждать о высоких сферах... И промысле Божьем... Так можно оправдать что угодно... Но то, что совершили мы с тобой, оправдать нельзя! Нельзя!! - стукнул он кулаком по подлокотнику.
- Что было делать? - развёл руками прелат. - Интересы державы требовали этого...
- Опять ты о державе, - поморщился Гарольд. - В тот раз я отдался голосу разума, - с грустью продолжил он. - А слушать надо сердце. Разум лжив... И подвластен гордыне... А сердце никогда не обманет...
Он покачал головой и хмуро закончил:
- Хотя я напрасно обвинил тебя... Вина на мне, и только на мне... А теперь ступай. Благодарю за твой рассказ о Спасителе и более не задерживаю.
Архиепископ поднялся и, смущённо откланявшись, покинул зал. Король остался один. Концовка беседы произвела на него тягостное впечатление. Он глубоко задумался и внезапно для себя воочию представил Иисуса.
Тот был в Гефсиманском саду, что раскинулся на склоне Масличной горы. Он одиноко сидел на огромном холодном камне, кутаясь в ветхий плащ. Прямо перед ним, за ущельем Кедрон, вздымалась громада спящего Иерусалима, а за спиной негромко потрескивал костёр, у которого грелись ученики.
Неяркое, мятущееся пламя освещало их встревоженные лица. Дух предательства, смешиваясь с терпкими ароматами южной ночи, будоражил людей. Напряжённо поглядывая друг на друга, они ждали развязки. Все радужные надежды, питавшие их в последнее время, рухнули в одночасье - предсказанные Учителем испытания приближались с леденящей душу неотвратимостью.
Зловещая тьма теснила со всех сторон кучку людей. Холодный ветер, прилетавший с вершины горы, безжалостно рвал одежды, а кряжистые масличные деревья, напоминавшие часовых, равнодушно слушали их стенания.
Иисус задумчиво взглянул на учеников и мягко улыбнулся. Затем поднял глаза к небу. Мудрость и покой светились в них и лёгкий проблеск надежды... Но лишь звёзды смотрели на него, далёкие, холодные, неумолимые... Что-то светлое, тревожащее душу было в этом человеке, спокойном и величественном в своём беспредельном одиночестве.
Картина была настолько отчётлива, что Гарольд невольно поёжился и тихо произнёс:
- Что может быть страшнее непонимания?.. И предательства?..
Он провёл рукой по лицу и закончил:
- Если можешь, прости, Господи... И отведи от меня чашу сию!
Глава 25
ГОНЕЦ
После беседы с отцом Альдредом король отобедал с приближёнными и вернулся в тронный зал. Затворившись, он в течение двух часов никого не принимал. Гарольд то ходил, то снова усаживался в кресло, тягостные думы не давали ему покоя. Король размышлял о Тостиге. Он не мог вернуть брату графство и чувствовал себя виноватым, мучительно искал выход из сложного положения и не находил его.
Но дела не ждали, и Гарольд вновь окунулся в них. Он вызвал графа Гюрта, казначея и эконома и имел с ними продолжительный разговор. Они обсуждали вопросы, касавшиеся учёта и распределения королевских доходов. Подготовив ряд указов, которые кроме Него должны были скрепить своими подписями члены королевского совета, Гарольд отпустил казначея, эконома и писцов и велел призвать лекаря. Он хотел загладить бестактность, допущенную накануне.
Соломон явился в зал и робко застыл на пороге.
- Присаживайся, любезный мой звездочёт, - ободряюще произнёс король. Он дождался, пока лекарь усядется, и хотел было начать разговор, как вдруг шум, поднявшийся во дворе, привлёк его внимание.
- Рагнар! Что там случилось? - крикнул Гарольд.
- Оруженосец милорда Тостига прибыл в замок, мой король! - откликнулся Рагнар.
Гарольд не смог скрыть своей радости.
- Клянусь всеми Святыми, мой любезный братец одумался! - весело воскликнул он. Граф Гюрт и лекарь натянуто заулыбались.
- А что, Гюрт, не пора ли нам призвать Тостига и приставить к делу? - спросил король.
- Не знаю, что и сказать, брат... - замялся тот. - Тостиг смел и решителен, этого у него не отнять. Но без меры груб и горяч! А твои подданные этого не любят.
- А что скажешь ты, Соломон?
- Ваше Величество! Не пристало презренному еврею судить о столь знатном лорде! - попытался уклониться лекарь.
- И всё-таки, Соломон? - требовательно взглянул на него король.
- Я бы не спешил, Ваше Величество... Чтоб только ваш брат был здоров!
- С чем бы ты, хитрая лиса, не спешил? - усмехнулся Гарольд.
- С назначением, Ваше Величество!
- Почему?
- Не знаю, - честно признался Соломон. - Милорд Тостиг умён и очень деятелен. Но я бы не спешил... Так советует мне сердце!
- Сердце, говоришь... - задумчиво проронил король.
В этот момент Рагнар появился на пороге и доложил:
- Государь, оруженосец милорда Тостига просит принять его.
- Пусть подождёт, - ответил Гарольд. - А ты позови Леофвайна и Алфвига.
Рагнар кивнул и вышел. Король встал и прошёлся по залу, граф и лекарь поднялись со скамей, провожая его взглядом. Гарольд дошёл до дверей, постоял там некоторое время, затем круто развернулся и стремительно прошёл к креслу. Приближённые почувствовали, что он принял какое-то важное решение.
Сев в кресло, Гарольд пристально взглянул на собеседников - те опустились на скамьи и преданно воззрились на него.
- Так вы говорите, не спешить?
- Да, государь! - хором ответили советники.
- Но ведь если не занять Тостига делом, его может потянуть невесть куда, - .грустно промолвил король. - Он переполнен нерастраченной силой. Надо дать ей выход. Иначе мой тщеславный и честолюбивый братец может наделать глупостей! Или я не прав, друзья мои?
Приближённые не знали, что возразить, доводы короля были разумны и убедительны.
- Молчите? - рассмеялся Гарольд. - То-то же!
В этот момент отворилась дверь, и в зал вошёл эрл Сигевульф.
- С чем пожаловал, старый ворчун? - дружелюбно спросил Гарольд. - Что за спешные дела заставили тебя явиться без приглашения?
- Пришёл засвидетельствовать моё почтение, государь, - ответил толстяк.
- Да? Смотри, каким ты стал любезным, - улыбнулся Гарольд. - Надо почаще тебя ругать. Это явно идёт на пользу... Хорошо, присаживайся, раз пришёл.
Сигевульф уселся и настороженно взглянул на короля. Чувствовалось, что он хочет поговорить о вчерашнем инциденте, но не знает, как приступить к делу. Пока он собирался с мыслями, король вновь обратился к своим советникам:
- Я решил поручить Тостигу флот. Он смел и мужественен, Пусть покажет себя в деле, и сердца нортумбрийцев вновь откроются для него... Если он проявит себя, я смогу на законных основаниях вернуть ему графство. А Моркеру отдам Эссекс...
- Эссекс? - удивлённо переспросил Гюрт.
- Да, брат. Нельзя обижать англа. Кроме того, я получу двойную выгоду. Тостиг успокоится, а эссекские таны не дадут Моркеру своевольничать...
- Мой повелитель! Ты делаешь ошибку! - прервал короля Сигевульф. - Северяне недостойны твоей милости!
- Вот как? - вскинул брови король. - Объяснись, любезнейший.
- Я бы не стал им доверять, - веско произнёс эрл. - Они могут взбунтоваться в самый неподходящий момент.
- Могут, - пожал плечами Гарольд. - И это все твои доводы?
- Нет, не все, - проворчал эрл. - А если они задумают склониться на сторону Вильгельма?
- Всё может статься, - невесело усмехнулся Гарольд. - Однако Вильгельм вряд ли пойдёт против шурина. И Моркер отлично это понимает.
- И всё-таки я бы им не доверял! - упорствовал Сигевульф.
- Что ж ты предлагаешь? Жить в сомнениях? В каждом видеть врага? Так, друг мой?
Эрл молчал.
- Нет, любезный! - откинувшись на спинку кресла, воскликнул король. - Это не по мне. Лучше ошибиться, чем отравлять себя сомнениями. Лучше обмануться, чем не верить!..
- Всё это хорошо, но я бы поступил по-иному! - стоял на своём толстяк.
- Как именно?
- Призвал бы Тостига и вернул ему Нортумбрию!
- Я не волен так поступить, - с горечью произнёс Гарольд, - ибо обязан любой ценой сплотить своих подданных. Любой ценой! Как бы тяжко мне при этом ни было, - грустно закончил он, вспомнив ночное видение.
- Неужели ты, Сигевульф, не понимаешь таких очевидных вещей! - поддержал брата Гюрт. Соломон лишь печально покачал головой. Гарольд задумчиво поправил складки мантии и вновь обратился к эрлу:
- Ты говоришь, северяне могут взбунтоваться? Могут, ещё как могут. Так же, как и любой из вас. Не ты ли, не далее как вчера, открыто проявил неповиновение?
- М-м-м... - сконфуженно промычал толстяк.
- Что ж ты молчишь?