Сережа вспомнил, что в местечке Ванв под Парижем, в маленькой церкви, подчиненной Московской патриархии, служит знакомый священник. Прежде он был у Сережи в гимназии, в Тшебове, наставником и директором, позднее принял сан. Не согласится ли он обвенчать нас без регистрации в мэрии? Это было бы нарушением закона. Во Франции положено сначала регистрировать брак, а уже потом венчаться, неважно в какой - в католической или в православной церкви.
На другой день мы съездили в Ванв и уговорили отца Стефана обвенчать нас. Он сначала отказывался, смотрел виноватыми глазами, потом махнул рукой и назначил день.
- Сережа, Сережа, - качал он головой, - ты, как был, так и остался легкомысленным.
Я сшила светло-серого цвета шелковый костюм и из той же материи гладкую шапочку с вуалькой. Шаферами у нас были Марк и Володя Красинский, а в числе приглашенных Олег Павлов, Денис Давыдов, Маша и Настя. Игумен Стефан Светозаров, настоятель церкви во имя Пресвятой Троицы, что в местечке Ванв под Парижем, совершил долгожданное таинство. О, великая эмигрантская распря, будь же ты благословенна хоть один раз!
А окончательный развод я получила через два года. Борис Валерьянович принял французское подданство, собрался жениться на француженке, совсем молоденькой, смотревшей на него большими и преданными глазами. Он позвонил, мы буднично, по-деловому встретились, обо всем договорились, оформили необходимые документы, прошли через суд, мирно расстались и от души пожелали друг другу удачи и счастья.
Кончился медовый месяц, и мама сказала:
- Вы пожили с Сережей вдвоем, а теперь хватит отелей, переезжайте к нам, у нас пустует большая комната. Будем жить вместе.
Мы переехали к маме и Саше и стали жить вместе.
14
Семья, друзья и всякая всячина
Наши отношения с Сережей не всегда были гладкими и безоблачными. Случалось и ссориться, и сердиться друг на друга, да и характер у него был не из легких. Иной раз взбунтуется черкесская кровь - держись! Но нам никогда не было скучно вдвоем. У нас с самого начала возникло то, что мама назвала признаком удачного брака - единое кровообращение. Его кровь стала моей кровью, моя - его. А еще, намекала мама, мужа и жену связывают дети.
Детей не было. Все мои секреты Сережа знал, врачи не говорили ничего определенного. И мы решили об этом пока не думать, не затевать разговора даже.
У нас было много друзей, половина спортгруппы. Самыми близкими оставались Марк, Настя и Маша. Дома была мама, и мама была счастлива. В лице Сережи она получила сына. О сыне она мечтала всю жизнь.
А вот Петя и Татка с Сережей не сошлись. У Пети были свои заботы - предстоящая свадьба. Татка по молодости ни во что не ставила мужчин, влюбленных не в нее, а в других женщин. Впрочем, внешне все оставалось в рамках благопристойности. А тетю Лялю и бабушку пленили Сережин врожденный такт, Сережина врожденная корректность.
- Очень, очень благородный человек, говаривала бабушка, внимательный, тактичный, и возраст хороший, зрелый. Наконец-то Наташа нашла себе достойную пару.
Ничего-то она не понимала, бабушка! Несмотря на зрелый возраст, мой Сережа оставался мальчишкой-сорванцом.
Однажды в воскресный день, после проливного дождя расцвела над Парижем семицветная радуга, и мы отправились гулять. Я, Сережа и Марк. Без цели брели наугад, вдыхали волшебный воздух. Мимо шли люди с блаженными, расслабленными лицами. Потом прошествовала дородная дама с важным сенбернаром на поводке. На первом перекрестке попалась еще собачница, худощавая, с бойким пуделем. Марка это почему-то заинтересовало, он принялся считать всех встречаемых собак. После трех болонок, четырех фокстерьеров и одного бульдога рассердился:
- Да что они, сговорились сегодня таскаться со своими собаками!
- А тебе завидно, - поддела я.
- Ясное дело, завидно. Я тоже хочу водить кого-нибудь на веревочке.
Мы как раз проходили мимо рыбной лавки. Остановились, залюбовались. Хозяин лохань за лоханью выставлял на улицу все новые и новые порции товара. Чего там только не было! Угри, скумбрия, мидии, устрицы. Все блестело и терпко пахло морем. Наконец на сцене появился гвоздь программы - корзина с громадными, шевелящимися лангустами. Марк заявил:
- Решено и подписано. Покупаем лангусту.
- Что ты с ней будешь делать? - спросила я, не ожидая подвоха.
- Привяжу за веревочку и поведу по Большим Бульварам.
Сережа тут же проявил к этой затее необузданный интерес, открылось совещание с хозяином лавки. Пойдет или не пойдет на поводке лангуста? Хозяин, пожилой, солидный, с красными, словно распаренными, руками, надел через голову кожаный фартук, засомневался.
- Мсье, я ничего не могу сказать плохого про свой товар, но лангусты проделали большое путешествие и несколько утомлены. Я не уверен в успехе вашей затеи.
И все трое склонились над корзиной и стали искать самую подвижную лангусту. Я прыгала возле них и вякала:
- Перестаньте, что за выдумка! Вас арестует первый встречный ажан!
- Мадам, - поднял голову хозяин, держа в каждой руке по безвольно обвисшей лангусте, - для чего ажану арестовывать этих веселых молодых людей? Каждый вправе водить на поводке кого хочет. Не так ли, мсье?
Оба "мсье" дружно с ним согласились. Они нашли шуструю, хотя и не самую крупную лангусту. Марк с трудом удерживал ее поперек спинки. Лангуста сгибала и разгибала хвост, вид у нее был весьма недовольный. Хозяин вынес из лавки полтора метра тонкого шпагата, сложил пополам, сделал мертвую петлю и помог Марку накинуть ее поперек брюшка гигантской креветки. Со стороны эта сцена выглядела совершенно фантастической. Трое взрослых мужиков с серьезным видом опустили на тротуар лангусту и стали ждать от нее решительных действий. Несчастная тварь завалилась набок, шевеля вразнобой членистыми ногами. Хозяин с молодым помощником вполголоса совещались, сдвинется с места их товар или не сдвинется. Кажется, они заключили между собой пари. Собралась небольшая кучка прохожих. Все с хохотом стали принимать в этой затее живейшее участие, особенно после серьезных пояснений Марка и Сережи. Мне было не до смеха. Сережа пытался заплатить хозяину за лангусту, тот великодушно отказывался.
- Нет, нет, мсье, вы сделали мне рекламу и доставили огромное удовольствие своей выдумкой. Лангусту я вам дарю!
В этот момент лангуста, распластавшись, сделала несколько судорожных движений в сторону Больших Бульваров.
- Счастливого пути! - махал рукой хозяин и весело хохотал.
Перед ним шевелился и переливался в лучах заката разноцветный, подаренный щедрым морем товар.
Я вынуждена была идти за своими великовозрастными хулиганами. Отступила на пару шагов и сделала вид, будто вся эта камарилья не имеет ко мне никакого отношения. Встречные французы издали начинали всматриваться, что эти ненормальные волокут за собой на веревочке, потом начинали хохотать. Псы рвались с поводков обнюхать незнакомый предмет, хозяева с трудом их удерживали. Безобразие! Срам!
Лангуста тащилась нерешительно. Ей хотелось к морю, под камешек в прозрачной воде. Там найти спасение от мучителей. Ни сном ни духом не ведала она, что поблизости нет никакого моря, что волокут ее, бедняжку, прямым ходом в кастрюлю с кипятком. Все чаще замирала она, обвисала, задумчиво шевеля многочисленными суставами и усиками. Я пыталась уговорить ребят:
- Хватит уже, довольно. Ну почудили, пора и честь знать!
Сережа оборачивался и скалил зубы:
- Какая ты все же зануда, Наташка!
Наконец они дотащили лангусту до ближайшего бистро. Хозяин встретил их с восторгом.
- О-ля-ля! Впервые вижу: ужин клиентов идет пешком!
Потом мы сидели за столиком на тротуаре, пили пиво и ели прекрасно сваренную лангусту.
В другой раз, слава Богу, без меня, в каком-то ресторане они втроем с Олегом Павловым изображали из себя краслетчиков. Спровоцировал официант. Косился, косился, не выдержал:
- Мсье, один из вас удивительно похож на портрет советского летчика во вчерашней газете.
И нахальная тройка с деланным смущением подтвердила: да, они и есть те самые советские летчики, о которых писалось во вчерашней газете.
Им было оказано особое внимание. Официант шепнул соседним столикам, какие важные персоны посетили их ресторан, французы подходили чокаться, желали успехов. Мнимые краслетчики наклюкались по этому случаю весьма изрядно.
Выслушав Сережин рассказ, я нахмурилась, а мама весело смеялась и уверяла зятя, что он допустил большую ошибку, не сделавшись артистом.
- Вот видишь, - поучительно говорил Сережа, - Надежда Дмитриевна меня понимает, а ты - нет. Если бы не твоя мать, в жизни бы на тебе не женился.
Но от всей этой забавной истории осталось у них тяжелое чувство. Им было обидно вспоминать восторг и умиление французов перед советскими красными летчиками.
Однажды Сережа вернулся с работы на удивление рано. Часов семь вечера всего было. Расстроенный, злой. Он вдребезги разругался с графом и ушел от него. Его сиятельство урезал наполовину и без того минимальный заработок. Недели три Сережа просидел без работы, потом, к великому облегчению, наступило лето. Младороссы совместно со спортгруппой решили устроить большой лагерь и пригласили Сережу поварить. Он ехал в лагерь работать, я, по случаю начавшегося мертвого сезона, отдыхать.
Поселились в отдельной палатке на краю лагеря. Я порывалась помогать Сереже и Марку на кухне, но меня безжалостно прогоняли.
- Иди, иди, без тебя управимся.
Сережа добавлял:
- Кому сказано - брысь!
В то лето, в лагере близ Кавалер, мы с удовольствием окунулись в атмосферу розыгрышей и мистификаций.