- Я не пытаюсь вас запугать, а только излагаю факты. Такова ожидающая вас реальность и таково будущее Ольстера, если только вы не уговорите Конора подчиниться. Мне не известно, работает ли это пресловутое проклятие Мачи, о котором мне уши прожужжали дочери Калатина.
При упоминании их имени я содрогнулся, а по моей коже прошла волна холода. Эйлилл заметил мою реакцию, но не понял, в чем тут дело. Он снова заговорил.
- Не имеет значения, охватила ли мужчин Ольстера слабость или нет. Если да, значит вам уже сейчас конец. Если же нет, то еще раз советую вам посмотреть вокруг. Вы не сможете противостоять нам и умрете ни за что. - Он снова улыбнулся. - Фергус - хороший ваш друг и друг Ольстера. Он всячески пытается замедлить наше продвижение. - Эйлилл посмотрел на свою огромную армию. - Но вы сами видите, что это не имеет никакого значения. На несколько дней раньше или позже - это никак не повлияет на результат в целом. Ольстер обречен. Передайте все, что я сказал, Конору.
Мы с Кухулином какое-то время сохраняли неподвижность, а потом молча кивнули Эйлиллу. Он развернул лошадь и поскакал обратно. Мы тоже отправились в путь в полной тишине, и только через некоторое время Кухулин заговорил.
- Как ты думаешь, зачем он это сделал?
- Он сделал лучшее из того, что мог сделать, - ответил я.
Кухулин казался удивленным.
- Что ты хочешь этим сказать? Он - наш враг.
- Я знаю многих гораздо худших мужчин и женщин, которых следует считать врагами. Он всего лишь попытался остановить все это, пока дело не зашло слишком далеко.
Оуэн был мрачнее тучи.
- Я бы никогда не подумал, что муж Мейв окажется трусом, - выкрикнул он.
Копыта лошадей простучали трижды, прежде чем я ответил.
- Так вот кем ты его считаешь! Только потому, что он попытался предотвратить уничтожение множества невинных людей, ты называешь его трусом. И это все, что ты в состоянии увидеть в его поступке?
Кухулин наклонился вперед, заставляя лошадь ускорить бег.
- Оуэн прав, - прокричал он.
- Вот дерьмо! - прорычал я.
У меня исчезло всякое желание говорить с ними. В этот момент Эйлилл больше казался мне другом, чем Кухулин или. Оуэн. Эйлилл хотел остановить войну. Конечно, я знал вполне достаточно о Коноре, чтобы быть уверенным, что тот плюнет им в лицо и скорее умрет, чем сдастся, а его люди с радостью умрут в бою вместе с ним. Тем не менее Эйлилл пытался что-то сделать и был в большей степени озабочен спасением жизни многих людей, чем собственной гордыней, и это вызывало у меня уважение.
Мы намного обогнали армию Мейв и долго ехали в молчании. Пришла и ушла ночь, а на рассвете Кухулин повернул на запад, в свои владения. Прежде чем отправиться в Имейн Мачу, он хотел убедиться, что Эмер находится в безопасности.
Когда мы направили усталых лошадей вниз по холму к руинам великого замка, Имейн выглядел беззащитным. Утреннее солнце освещало коричневые стены, торчавшие на горизонте, как сломанный зуб. На валу показались силуэты двух стражников. Мы помахали им и увидели, что они движутся к тому месту, куда мы должны были подъехать. Я крикнул им, чтобы дали нам что-нибудь выпить с дороги, и мы поехали к воротам. Там мы с Оуэном слезли с лошадей и, похлопывая друг друга по плечам и улыбаясь как идиоты, стали рассуждать о горячей ванне и выпивке до того, как попадем к Конору, и вообще ощущали себя отличными парнями, как вдруг в землю рядом со мной вонзились две стрелы. Я остановился как вкопанный и посмотрел вверх. Лицо лучника разглядеть было трудно, поскольку солнце светило из-за его спины.
- Аид на ваши головы! Что это за игра такая? - завопил я.
- Возможно, Имейн захватили враги! - прошипел Оуэн.
- Возможно, у тебя репа вместо головы, - рявкнул я. - Как они могли сюда попасть, если мы их намного опередили и мчались сюда по прямой без остановок?
- Не стоит так бесноваться! Если замок не захвачен врагами, тогда скажи, если ты такой умный, почему они в нас стреляют?
Мне трудно было что-то возразить, поэтому я снова крикнул в направлении стен.
- Не стреляйте! Мы - друзья!
- Меня не интересует, с кем вы дружите! - раздался голос сверху.
Теперь уже заговорил Оуэн.
- Мы посланники и привезли важные новости для короля. Я - бард, а мой друг…
Я положил руку ему на плечо, заставив замолкнуть. Я узнал голос стражника - это была женщина.
- Улинн? - окликнул я ее.
Наступила пауза, а затем темная фигура наклонилась над зубчатым парапетом. Ее рыжие волосы спускались по плечам и цеплялись за колчан со стрелами, висевший на спине. Солнце поднялось выше, и я смог увидеть ее лицо. Также я заметил в ее руках стрелу, нацеленную прямо мне в сердце.
- Что здесь происходит?
Улинн сплюнула в сторону - в точности так, как это делал Коналл. При мысли, что они теперь вместе, я ощутил душевную боль.
- Великие воины Ольстера валяются в постели, как женщины, мучающиеся от родовых схваток, поэтому женщины Ольстера должны выполнять мужскую работу и защищать Ольстер от врагов. Именно этим я сейчас и занимаюсь.
- Мы не враги Ольстера! - негодующе воскликнул Оуэн.
Я увидел, что Улинн снова собирается сплюнуть.
- Но вы были у Мейв.
- По распоряжению Конора! Спроси у него, если ты нам не веришь. К тому же разве ты не покинула лагерь Конора?
Она пожала плечами.
- Я так и сделала. Но сейчас это лагерь Ольстера и случилось так, что и Конор оказался в нем. Как только мы отправим Мейв обратно, я уйду отсюда.
Я снова почувствовал боль в груди.
- Рад тебя видеть. Мы можем войти?
Тетива ослабла.
- Да.
Должно быть, мое лицо выражало надежду, поскольку Улинн нахмурилась.
- Учти, что ничего не изменилось.
Возникла пауза, затем прозвучала команда, и засовы были отодвинуты. Вскоре одна половина гигантских деревянных ворот открылась. Я огляделся и увидел, что внутренний двор, обычно шумный, полный животных и людей, спешащих по своим делам, был почти пуст. В дальнем его конце несколько женщин упражнялись в стрельбе из лука, а остальные неподалеку от нас тренировались биться на мечах. Ими руководил какой-то старик. Заклятие Мачи, очевидно, сильнее всего подействовало на тех, кто мог бы оказаться наиболее полезным для защиты Ольстера. Видимо, старик тоже страдал немощью, поскольку во время движения глаза его прищуривались, а губы сжимались. Кроме него; нигде не видно было ни одного взрослого мужчины.
Улинн с мрачным выражением лица спустилась к нам по ступеням.
- В замке не осталось ни одного мужчины, способного держать оружие, - сообщила она. - Вы - первые мужчины в стоячем положении, которых я увидела за всю неделю.
Видимо, я улыбнулся при мысли о том, что являюсь в округе единственным мужчиной в стоячем положении, поскольку она тут же резким тоном добавила:
- Не рассчитывайте, что мы рады вас здесь видеть. - Она посмотрела на нас с сомнением. - Колесничий и бард. Если не найдется гораздо больше таких же, как вы, а, желательно, и гораздо лучших, то с нами скоро будет покончено.
Я понимал, что сейчас не время для споров с ней.
- А где король?
Впервые за все это время она заговорила радостным тоном.
- В своих покоях. У него боли сильнее, чем у всех прочих. Каффа говорит, что на этот раз все будет хуже и тянуться будет дольше, чем раньше.
Вместе с Оуэном мы направились в комнаты короля, сопровождаемые Улинн. В каждом коридоре до нас доносились крики боли мужчин. Мимо нас прошла угрюмая женщина с кувшином.
- Теперь они с большим состраданием будут относиться к родовым мукам женщин, - весело ухмыляясь, заявила Улинн.
Мы с Оуэном молча сглотнули и продолжили свой путь.
Дверь в комнату Конора была открыта, так что я мог видеть его кровать. На ней, как пойманная гадюка, корчился от боли голый король. Две женщины пытались накрыть его медвежьей шкурой, но он сбрасывал ее, снова и снова.
- Король примет вас прямо сейчас, - прошептала Улинн и, прежде чем удалиться, посмотрела на него со смешанным выражением гнева и удовлетворения на лице.
Когда мы приблизились, боль, видимо, несколько ослабла и Конор в изнеможении вытянулся на постели. Из его горла вырывалось хриплое дыхание. Весь он был покрыт потом и издавал такой запах, будто не мылся целую неделю. Его глаза приоткрылись, и он, нетерпеливо шевеля пальцами, сделал мне знак приблизиться.
- Так, значит, это правда. Мейв идет на нас?
Я молча кивнул. Его потемневшее лицо исказила гримаса страдания.
- Тогда мы все умрем, - сказал он.
Его тело снова выгнулось, как в агонии. Я попытался ему помочь, хотя в данном случае ничего не мог сделать. Можно было подумать, что боль будет мучить его вечно, но в тот момент, когда его тело, казалось, было уже не в состоянии ее терпеть, Конор снова упал на кровать с криком изнеможения. Я решил уточнить ситуацию.
- Армия Коннота находится на марше, но Мейв пожертвовала скоростью передвижения, чтобы увеличить численность войска. Они будут у Прохода через три дня или, возможно, несколько раньше.
Он схватил меня за рубашку и притянул к себе так, что я ощутил идущий от него кислый запах и увидел отчаяние в его глазах.
- Каффа говорит, что боли пройдут через двадцать дней. Можно ли как-то их задержать?
Я только пожал плечами, не зная ответа.
- С ними идет Фергус, но его намерения двойственны. Может быть, ему удастся немного замедлить их движение, - сказал я. - К тому же многочисленность их сил заставляет войска двигаться неспешно. Скоро здесь будет Кухулин и…
- Кухулин? Но что может сделать один человек?
- То, что сможет, - произнес тихий голос.