– О, у меня даже девчонка была, жила рядом с училищем. Представляешь, я даже успевал к ней сбегать в свободное время, а его было всего-то полчаса после обеда.
Они шли по улице. За большими стеклами витрин лежали аккуратно разложенные продукты и товары. Сознание поражало не столько их изобилие, сколь выкладка. Такого они никогда не видели. Остановившись, продовольственного магазина, они, к своему удивлению, обнаружили, что добрую половину продуктов, выложенных за стеклом, каждый из них видел впервые. Они не только не знали их названий, но даже не предполагали, как это всё едят.
Что касается магазинов, где продавалась одежда, то их витрины поражали своей естественностью. Живущие в них манекены были так правдоподобны, что казалось это живые люди. Просто они околдованы и замерли в самых различных позах. Манекены стояли, сидели, лежали, а одежда на них ладно сидела, подчеркивая особенности фигур. Это были мужчины и женщины, взрослые и дети. Особенно ребят взволновали девушки в купальных костюмах, играющие с мячом на пляже океанского побережья.
– Боря, посмотри какие красавицы! Вот бы сейчас оказаться с ними там, на берегу океана, – ткнул товарища в бок Николай. – Месячную зарплату отдал бы.
– Ух, как тебя разобрало, – рассмеялся Борис. – Девочки же гипсовые. Представляю, кладешь ей руку на колено или еще куда-нибудь, а оно – как ледышка. Да еще и – неживое. И что интересного?
– Эх, Боря! Скучный ты человек. Никакой в тебе нет фантазии. Тут ведь не до хорошего, хоть помечтать, глядя на такую красоту.
Они зашагали дальше, с интересом поглядывая по сторонам, но Николай продолжал свою мысль:
– Нет в тебе полета души, – он помолчал, а затем, уже грустно, без прежнего азарта, сказал: – Хотя, конечно, когда о женщинах не думаешь, жить легче. Но у меня не получается.
Между тем весенний день подходил к концу. Наступили привычные сумерки. На центральной улице зажглись фонари. Витрины магазинов, осветившись изнутри, ярко засверкали, зазывая к себе покупателей. Улицы преобразились. Реклама, призывно лаская взор, мерцающим огнем привлекала к себе внимание.
– Боря, посмотри какая красота! – указал Николай на другую сторону улицы. – Давай подойдем поближе.
Борис посмотрел и рассмеялся. Впереди, на темном фоне двухэтажного здания светился неоновым светом силуэт девушки, которая грациозно изогнулась, демонстрируя свой гибкий стан. В руках она держала бокал шампанского. Над её головой то загорались, то гасли красные буквы: "Strip bar".
– Да, Коля, ты неисправим. Ну пойдем посмотрим, девка действительно хороша. Только непонятно, если там торгуют женским бельем, то причем здесь бокал с шампанским.
– Думаю, что это не белье, – проговорил Николай и уверенно направился через дорогу, увлекая за собой товарища.
Когда подошли поближе, обнаружили, что за стеклом витрины находились два манекена в образе очаровательных девушек. Одна из них блондинка с распущенными до плеч волосами была одета в красное, покрытое ажурными кружевами, бельё. Кроваво-красная, под цвет белья, губная помада ярко очерчивала губы. На ногах были туфельки, тоже красного цвета, на высоченном каблуке, таком тонком, что было непонятно, как этот каблук удерживает женщину и не ломается. Блондинка стояла в такой позе, что каждая частичка её тела притягивала и манила. Другая девушка была брюнетка. Специфический разрез глаз выдавал в ней женщину Востока. Тонкое, полупрозрачное, светло-сиреневого цвета белье приятно оттеняло смуглую кожу. Она сидела в небольшом кресле, закинув ногу за ногу.
Витрина была не яркой. Мягкий, голубоватый цвет создавал за стеклом интимную обстановку. Молодые пилоты стояли и разглядывали эту красоту с замиранием сердца. И вдруг, о чудо! Сидевшая японка подмигнула им, её лицо засветилось в улыбке, открывшей ряд ровных, белоснежных зубов. Она встала и, продолжая улыбаться, поставила одну ногу на кресло, подчеркивая свою стройность и красоту.
Блондинка тоже ожила. Она повернулась к приятелям и, томно закатив глаза, провела правой рукой вдоль бедер, подняла её к груди и осторожно, с каким-то трепетом прикоснулась поочередно к соскам сначала левой, затем правой груди. Одновременно с этим она поднесла к губам указательный пальчик с ярко красным ноготком и медленно облизала его.
Брюнетка с интересом наблюдала за действиями своей подруги, затем элегантно положила свою ручку на спинку кресла ладошкой вверх, двумя пальцами другой руки – указательным и средним – прошагала из одного конца ладошки в другой и крошечным указательным пальчиком показала по направлению входной двери. После этого она встала, приложила руки к груди и согнулась в полупоклоне японского приветствия.
Блондинка, закончив поглаживание своего тела, послала друзьям воздушный поцелуй и одарила их такой чувственной улыбкой, что они прерывисто и часто задышали, а их сердца колотились так, что готовы были выпрыгнуть из груди.
– Ты, Боря, как хочешь, а я пошел, – проговорил Николай хриплым голосом. Он направился прямо к двери.
– А как я тебя оставлю? – Борис направился следом.
Девушки, стоящие за стеклом с улыбкой проводили их взглядом и приняли прежние позы.
Когда друзья вошли и дверь закрылась, к ним подскочил здоровенный парень негроидного типа и, улыбаясь толстогубым ртом, ласково пробормотал:
– Good evening. Welcome back.
Он помог гостям снять шинели, жестом пригласил их пройти в зал, что они и сделали.
Помещение, в которое вошли офицеры, было большим залом и поражало своей роскошью. Под потолком висела большая люстра, в которую были вкручены лампочки, изготовленные в форме свечей. Они горели неярким светом и отражались в сотнях хрустальных капелек, висевших на люстре. Создавалось впечатление, что каждая такая капелька светится отдельным огоньком.
Справа у стены была стойка бара, за которой колдовал бармен. Он брал с полки шкафа, стоящего за его спиной, бутылку с вином или ликером, подбрасывал её. После того, как она, сделав несколько оборотов в воздухе, оказывалась в его руке, он наливал из нее в стакан для приготовления коктейлей. А в это время другая рука тянулась к новой бутылке, которую он брал также безошибочно точно. И все повторялось сначала. Он работал, как жонглер. Движения его были точны и артистичны. Бармен священнодействовал в такт негромкой музыке. Она наполняла собой всё помещение, и посетители ловили ее чарующие звуки, пленившие сознание и чувства.
Посреди зала, несколько ближе к эстраде, на которой играли джаз негритянские исполнители, вертикально стоял металлический шест. Вокруг него, извиваясь, танцевала белокурая девушка. Она сняла с себя полупрозрачную кофточку и крутила её над головой.
Вошедшие советские пилоты посчитали, что смотреть на танцующую полуголую девицу неприлично и поскорее от нее отвернулись. Продолжая разглядывать зал, они обнаружили по его периметру несколько кабинок. Это были не совсем кабинки, просто выгороженные тяжелым темно-красным бархатом небольшие комнатки, переднюю сторону которых, выходящую в зал, венчали бархатные портьеры. Они были подхвачены золотыми шнурами с тяжелыми кистями на концах. Благодаря этим подхватам, можно было увидеть внутреннее устройство этих кабин. В них стояли диванчики или кресла. На журнальных столиках – стоящие в подсвечниках свечи были зажжены в тех кабинах, где уже были посетители. Некоторые кабины были свободны.
– Слушай, Коля, куда мы попали?
– Ты что, глупый? – полушепотом ответил Николай. – Это бордель.
– Ты с ума сошел, пошли отсюда, пока не поздно.
– Нет! Теперь уже поздно, вариантов нет, раз уж сюда попали, придется остаться.
Николай облизал пересохшие губы и осмотрелся, ища к кому бы обратиться. В это время к ним быстрым шагом приблизилась девушка. Девушкой, конечно, её можно было назвать с большой натяжкой. Это была молодящаяся дама, у которой, под толстым слоем макияжа, уложенного на лице, угадывалась зрелость.
– Добрый вечер! Мене зовут Ядвига. Панове говорят по-английски, чи по-польски? – спросила она с сильным акцентом.
– Нет, мы говорим по-русски, – улыбнулся Николай, обрадовавшись, что их здесь могут понять.
– Вы русские офицеры? Летуны?
– Это не так важно, – ответил Борис, чем немало удивил своего товарища.
– О, да! Я понимаю! Секрет, война, шпионы, – сказала Ядвига и рассмеялась. – Вы хотеть отдыхать? Виски, вино, паненки?
– М-м-м-да… – с трудом выдавил из себя Николай.
– Вы сделать правильно, заходить к нам. Самые лучшие паненки – у нас, – она сделала жест рукой, приглашая друзей в пустую кабинку. – Сейчас к вам придет официант и примет заказ, а девочек приведу я. Каких вы желаете?
– А можно вас спросить? – несколько смущаясь, спросил Борис.
– Да, я для этого здесь.
– Как вы узнали, что мы русские?
Ядвига рассмеялась:
– О, это очень просто, – сквозь смех проговорила она. – Только русские, при взгляде на танцующую стриптизершу, отворачиваются от нее. Другие с удовольствием смотрят, даже подходят поближе, чтобы получше рассмотреть.
Борис покраснел и смущенно опустил глаза. Они присели, один на кресло, другой на диван. Но, кстати сказать, оба сели так, чтобы видеть шест, вокруг которого продолжала извиваться девушка. Сейчас она была уже в одних трусиках. Хотя то, что на ней было надето, даже трусиками трудно было назвать, просто узенькая полоска материи.