Когда Остин приблизился к фаэтону, двое мужчин вылезли из экипажа и встали рядом, поджидая джентльмена. Он поприветствовал их кивком головы и забрался в коляску.
– Вечер добрый, хозяин. Не беспокойтесь ни о чем, – грубым голосом произнес один из мужчин. Приподняв свою потрепанную фетровую шляпу, он широко улыбнулся, обнажая ряд кривых коричневых зубов.
– Все под контролем, – провозгласил второй мужчина. Он был помельче первого, его зеленый жакет выглядел немногим лучше, чем коричневая куртка партнера. Рука мужчины скользнула в сапог и достала оттуда нож с длинным лезвием. Мужчина с любовью посмотрел на лезвие и нежно погладил его пальцами.
– Убери! – прошипел Остин. Мужчина пожал плечами, но подчинился. – Ну, знаете, что от вас требуется?
Тот, который выглядел постарше, стукнул себя кулаком в грудь и напыщенно провозгласил:
– Я сказал – мой друг пришьет его.
– А как насчет девчонки? – спросил молодой.
– Делайте с ней, что хотите, – холодно произнес Остин. – Меня интересует только ее брат.
Когда Остин взялся за вожжи, пожилой схватился за сбрую лошади:
– Как насчет наших денег?
– Я уже дал тебе...
– А вторая половина?
– Я уже говорил – получишь, когда работа будет закончена.
Мужчина внимательно посмотрел на Остина. Затем, как будто оставшись довольным ответом, миролюбиво произнес:
– Просто хотел убедиться, что мы понимаем друг друга.
– Мы превосходно понимаем друг друга, – отозвался Остин, его голос был жестким и натянутым.
– Тогда приступим к делу, – пожилой мужчина толкнул своего напарника локтем в бок.
– Помните – вы должны начать не раньше, чем через два часа, – предупредил Остин.
– Не извольте беспокоиться, – раздалось в ответ. Двое мужчин шагнули в сторону от фаэтона и стали ждать, пока он тронется с места. Остин отпустил тормоза, хлестнул вожжами по спине лошади, развернул фаэтон, едва не наехав на тротуар, и покатил прочь. Ему очень не нравилось участвовать в таком грязном деле. Вместе с тем молодой Баллинджер был решительно настроен положить конец любой возможности скандала еще до того, как она появится. Вообще-то говоря, Остина не очень беспокоил тот резонанс, который вызовет известие о том, как Баллинджеры обманным путем лишили Грэхэма Магинниса его компании и засадили бедолагу за решетку. Его даже не пугало, что за Ленорой может закрепиться репутация шлюхи. Нет, о ком на самом деле волновался Остин, так это о своей собственной сестре.
"Проклятая дура", – пробормотал он с отвращением, представляя Зою в объятиях Коннора Магинниса. Конечно, Остину нечем было подтвердить свои подозрения, но он хорошо знал сестру и был уверен в том, что она увлечена молодым человеком. Хоть Зоя и клялась, что в ту ночь видела Коннора в первый раз, однако при этом она всю неделю ни о ком больше не говорила, кроме как о нем. И, кажется, она была твердо намерена помочь Коннору вытащить его отца из тюрьмы.
"Никогда", – прошептал Остин, затем выкрикнул это слово во весь голос:
– Никогда!
Уж он-то позаботится о том, чтобы этот Коннор Магиннис никогда больше не приблизился ни к одному из Баллинджеров, и чтобы отец Коннора никогда больше не сделал ни одного вздоха за пределами Милбанкской тюрьмы.
* * *
Экипаж Эдмунда Баллинджера догнал бруэм Леноры Йорк на южном углу парка Св. Джеймса, неподалеку от Вестминстерского моста. Человек, управляющий экипажем Эдмунда, окликнул другого кучера по имени и попросил его остановить карету, что тот сразу сделал. Минутой спустя Эдмунд шагнул со ступеньки на мостовую и подошел ко второму экипажу.
– Добрый вечер, Джайлс, – грубым тоном сказал он пожилому кучеру, сидевшему на возвышении впереди бруэма.
– Вечер добрый, мистер Баллинджер, – крикнул кучер вниз, приподнимая шляпу.
Сделав шаг к двери кареты, Эдмунд потянул ее на себя и улыбнулся сидевшей в кабине женщине:
– Хорошо провели вечер, Ленора?
– Эдмунд... – Ленора Йорк поправила черную шаль на своих плечах и выдавила улыбку. – Что вы здесь делаете?
– Представьте себе, я собирался спросить у вас то же самое, – раздалось в ответ.
Достав изо рта сигару, Эдмунд какое-то время внимательно изучал взглядом ее тлеющий кончик, затем бросил сигару на мостовую и тщательно растер ее носком ботинка.
– Я навещала свою мать. Тилфорд сегодня будет работать допоздна.
– Да, – произнес Эдмунд без всякой эмоции в голосе, прекрасно зная, что младший брат его жены скорее всего валяется теперь, надравшись, в какой-нибудь лондонской пивной.
– А что заставило вас выехать из дома сегодня вечером? – осторожно спросила Ленора.
– Просто захотел насладиться ночным воздухом. Когда я увидел вашу карету, то подумал о том, что мы могли бы перекинуться парой слов.
– Разумеется. О чем-нибудь конкретном?
Эдмунд оглянулся и посмотрел вдоль улицы, затем снова повернулся к женщине и протянул ей руку:
– Не здесь. Как насчет небольшой прогулки?
– Я как раз была на пути домой. Я хотела бы оказаться там прежде, чем Тилфорд...
– Мы оба знаем, что ваш муж не скоро появится дома. – Эдмунд снова предложил руку. – Покатаемся немного, и я подброшу вас к вашему дому.
Ленора замолчала в нерешительности, затем медленно кивнула и приняла руку Эдмунда.
Выйдя из бруэма, она обратилась к Джайлсу:
– Сегодня карета мне больше не понадобится. Мистер Баллинджер отвезет меня домой.
– Да, мадам, – отозвался Джайлс откуда-то сверху. Подождав, пока Эдмунд доведет Ленору до своего экипажа, он хлестнул лошадей и уехал.
Как только пара села в карету, она тронулась с места и покатилась по дороге, окружавшей парк Св. Джеймса.
Эдмунд посмотрел на свою родственницу, которая сидела справа от него на переднем сидении.
– Могу я взять ваш платок? – он указал на шаль, в которую закуталась Ленора. – Вам будет удобнее.
В ответ женщина еще плотнее обернула шаль вокруг себя:
– Мне и так удобно.
– Ну что ж, дело ваше.
В воздухе повисла гнетущая тишина. Эдмунд вытащил еще одну сигару, аккуратно отрезал ее кончик маленьким перочинным ножиком, затем сложил лезвие и кинул ножик в нагрудный карман. С помощью кремневой зажигалки он поджег конец сигары и сделал глубокую затяжку, как никогда медленно выпуская воздух из легких и наполняя карету густым, сизым дымом.
– Вы хотели поговорить со мной? – в голосе Леноры послышалось нетерпение.
Эдмунд вздохнул:
– Нам лучше быть откровенными друг с другом, чтобы мне не пришлось иметь дело с Тилфордом. Он ведь может быть таким занудой, вы со мной согласны?
Передвинувшись на своем сидении, Эдмунд повернулся лицом к Леноре. Его улыбка была холодной, глаза были похожи на маленькие льдинки. – Боюсь, я вас не понимаю.
– Он вам подходит? Он доставляет вам удовольствие?
– Я, действительно, не понимаю, что вы имеете в виду, – натянутым голосом произнесла Ленора.
– Когда он занимается с вами любовью, – резко сказал Эдмунд, стискивая сигару в зубах, – вы получаете удовольствие или остаетесь... неудовлетворенной?
– Эдмунд! Мои личные отношения с мужем – это...
– Я не говорю о Тилфорде, – Эдмунд вынул изо рта сигару и посмотрел на нее. Его темные глаза пылали теперь, как раскаленные угли. – Я говорю о вашем любовнике.
Даже в темноте можно было видеть, как лицо женщины побелело от страха.
– О вашем любовнике, Ленора, – повторил Эдмунд, снова зажимая кончик сигары между зубами. – Он стоит таких затрат? Или именно он – тот, кто платит? Так, Ленора? Ты, наконец, нашла свое призвание... в роли проститутки?
Ленора замахнулась правой рукой, но Эдмунд успел схватить ее за запястье, больно его сжав. В попытке дать Эдмунду пощечину Ленора отпустила шаль, которая теперь соскользнула с плеч вниз. Ее лавандового цвета вечернее платье было все еще наполовину расстегнутым после поездки с Коннором Магиннисом и из выреза виднелись полные груди, вздымавшиеся с каждым тяжелым вздохом.
Сдвинувшись на сидении в сторону, Ленора подняла другую руку, по Эдмунд перехватил ее, как и первую, и притянул женщину ближе к себе так, что ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от дымящегося кончика сигары.
– Это так, Ленора? Ты ведь всегда была потаскухой; теперь ты, к тому же, стала проституткой?
– Ты ублюдок! – выругалась Ленора, делая попытку вырваться.
Эдмунд еще раз скрутил ее запястья, затем неожиданно отпустил и бросил назад на сидение. Сильно ударившись головой о боковую стенку кареты, Ленора медленно легла на спину и со страхом посмотрела вверх. Эдмунд проследовал взглядом вдоль ее тела, только по глазам можно было догадаться о буре эмоций, которые его переполняли. У Леноры даже не было сомнения в том, что он собирается овладеть ею, грубо и жестоко. Однако за очевидной похотью Ленора разглядела в глазах Эдмунда нечто другое, зловещее и неотвратимое, которое пугало ее намного больше.
– Что ты ему сказала? – спросил Эдмунд, едва сдерживая переполнявшую его ярость.
Не дождавшись ответа, он наклонился над Ленорой и вытащил изо рта сигару. Поднеся ее на расстояние менее чем в несколько дюймов к груди женщины, Эдмунд повторил свой вопрос, добавив к нему имя:
– Что ты сказала Коннору Магиннису?
Отпрянув назад, насколько это позволяло упиравшееся в спину сидение, Ленора произнесла, запинаясь:
– К-коннор? О чем вы говорите?
– Ты рассказала ему об отце, не так ли?
– Я н-не знаю, что...