- Ты слышал, Альбер?
- Когда она уехала?
- Насколько я понимаю, вчера вечером, экспрессом в восемнадцать тридцать.
- Думаешь, она была одна?
- По-моему, да.
- Не скрывается ли за этой историей какой-нибудь мужчина?
- Мне так не кажется.
Отец, не говоря ни слова, сидел, уставившись в свою тарелку.
- Такое все же невозможно себе вообразить! - воскликнула Марта Пуэнте пронзительным голосом. - Чтобы девушка, которой только-только исполнилось восемнадцать, взяла и вот так просто уехала, ничего не сказав своей семье! А деньги у нее есть?
- Думаю, она откладывала то, что получила на Рождество и на день рождения.
- Она не называет дату своего возвращения?
- Нет.
- У меня - это в голове не укладывается. Если бы я рассказала своим приятельницам, они бы подумали, что мы за семья такая.
Она повернулась к мужу.
- Ну а ты, конечно же, ничего не говоришь. Ты ешь!
- А что я могу сказать?
- Все равно что, но не оставайся таким безучастным. Все ж таки речь идет о нашей дочери.
- Знаю.
- Я вот думаю: а не следует ли нам сообщить в полицию?
- От этого было бы мало проку. Если она захотела исчезнуть...
- Что ты называешь "исчезнуть"?
- Ну, строить свою жизнь без нас.
- А почему, хотела бы я знать?
- Вероятно, потому, что ей надоело.
- Что надоело?
- Ну, не знаю. Она молодая. Идет прямо...
Конец обеда за овальным столом, где напротив Боба так и остался неубранным прибор его сестры, протекал в молчании. Не успев еще проглотить последний кусок, Марта Пуэнте уже закурила сигарету, а ее муж встал, вздыхая, как будто это было тяжелым физическим упражнением.
В действительности помимо своей утренней прогулки в парке Мон-Репо он не занимался никакими физическими упражнениями, а вино "Доль" не представляло собой лечебного курса для похудания. Он направился к себе наверх. В этом доме вместе только ели, а затем каждый уединялся в своей келье.
- Ты уходишь? - спросил Боб у матери.
- Нет. Мы собираемся на бридж здесь, в четыре часа.
Именно этому посвящала она большую часть своих дней. У нее были приятельницы, которые приходили в "Две липы", или, когда наступал ее черед, она ходила к ним. Сначала подавали чай с сухим печеньем, затем, около половины шестого, дамы принимались за виски.
- Ты не знаешь, она взяла с собой что-нибудь? - спросил Альбер Пуэнте, взявшись за ручку двери.
- Я не увидел синего чемодана, который ей подарили на последнее Рождество. Еще нет ее несессера с туалетными принадлежностями.
- А одежда?
- Кажется, все на месте, нет только ее пальто из верблюжьей шерсти. Она никогда не хотела его носить. Считала, что оно чересчур нарядное.
- Я не стану ничего говорить о ее отъезде своим приятельницам, - сказала Марта. - Ни к чему, если все начнут судачить об этом уже сейчас. Ведь не сегодня-завтра она, конечно же, вернется.
- Не думаю, - возразил Боб.